Правильность речи. Понятие о норме. Норма как социальное явление

Богатство любого языка определяется прежде все­го богатством словаря. Лексическое богатство русского языка отражено в различных лингвистических словарях. Так, «Словарь церковнославянского и русского языка», изданный в 1847 г., содержит около 115 тысяч слов. В.И. Даль включил в «Словарь живого великорусского языка» более 200 тысяч слов. Д.Н. Ушаков в «Толковый сло­варь русского языка» — около 90 тысяч слов.

А каким должен быть словарный запас одного человека? Ответить на этот вопрос однозначно очень трудно. Одни исследователи считают, что активный словарь современного человека обычно не превышает 7-9 тысяч разных слов; по подсчетам других, он дос­тигает 11-13 тысяч слов. Сопоставим эти данные со словарем великих мастеров художественного слова. Например, А.С. Пушкин употребил в своих произведе­ниях и письмах более 21 тысяч слов (при анализе по­вторяющиеся слова принимались за одно), причем по­ловина этих слов встречается у него только по одному или два раза. Это свидетельствует об исключительном богатстве словаря гениального поэта. Приведем сведе­ния о количестве слов у некоторых других писателей и поэтов: Есенин — 18 890 слов, Сервантес — около 17 тысяч слов, Шекспир — около 15 тысяч слов (по другим источникам — около 20 тысяч), Гоголь («Мер­твые души») — около 10 тысяч слов. А у некоторых людей запас слов бывает чрезвы­чайно беден. Недаром И. Ильф и Е. Петров в знаме­нитых «Двенадцати стульях» высмеяли Эллочку-«людоедку», которая обходилась всего тридцатью словами.

Важным источником обогащения речи служит синонимия. Наш язык очень богат синонимами — словами, имеющими общее значение и различающимися дополнительными оттенками или стилистической ок­раской. Например, для обозначения чего-либо неболь­шого по размеру в речи используются прилагатель­ные: небольшой, маленький, малый, крошечный, кро­хотный, микроскопический, миниатюрный, карлико­вый, чуточный, а большого по размеру — большой, громадный, огромный, гигантский, исполинский, ко­лоссальный. Что-либо несложное называют простым, бесхитростным, незатейливым, незамысловатым, немудреным, безыскусным, примитивным, элементар­ным.

Русский язык обладает богатейшими словообра­зовательными возможностями. Словарь русского языка постоянно обогащается новыми словами. Если русский язык сравнить с дру­гими языками, то он выгодно отличается по разнооб­разию и количеству способов образования новых слов. Они создаются с помощью приставок, суффиксов, че­редования звуков в корне, сложением двух или не­скольких основ, путем переосмысления (звено, спут­ник), расщепления слов на омонимы (месяц — луна и месяц — отрезок времени) к т. д. Наиболее про­дуктивным является морфологический способ об­разования, с помощью которого от одного и того же корня создаются десятки новых слов. Так, от корня уч- образованы слова: учитель, изучать, выучить, по­учать, обучать, переучивать, заучивать, приучить, научить, учение, ученость, ученик, ученичество, уче­ный, учитель, учебный, научный и др. По данным «Словообразовательного словаря русского языка» А.Н. Тихонова, словообразовательное гнездо с этим корнем включает более 300 слов.

Не только количество слов, их многозначность, синонимия, словообразовательные и грамматические особенности русского языка, но и фразеология сви­детельствуют о его самобытности, оригинальности и богатстве. Фразеология русского языка необыкновенно раз­нообразна по своему составу, обладает большими стилистическими возможностями. Фразеологизмы помогают немногими словами сказать многое, по­скольку они определяют не только предмет; но и его признак, не только действие, но и его обстоятельства. Усложненность семантики фразеологизмов отличает их от однословных синонимов. Так, устойчивое соче­тание на широкую ногу означает не просто «богато», а «богато, роскошно, не стесняясь в средствах». Фра­зеологизм заметать следы означает не просто «унич­тожать, устранять что-либо», а «устранять, уничто­жать то, что может служить уликой в чем-либо».

О богатстве речи свидетельствует наличие в ней пословиц, поговорок, крылатых слов и выражений. Пословицы и поговорки представляют собой сгу­стки народной мудрости, они выражают истину, проверенную многовековой историей народа, опытом многих поколений. «А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золо­то!» — так говорил о русских пословицах А.С. Пуш­кин. «Пословица недаром молвится», — гласит на­родная мудрость. В них выражены радость и горе, гнев и печаль, любовь и ненависть, ирония и юмор. Они обобщают различные явления окружающей нас действительности, помогают понять историю нашего народа. Поэтому в текстах пословицы и поговорки приобретают особое значение. Они не только усили­вают выразительность речи, придают остроту, углуб­ляют содержание, но и помогают найти путь к серд­цу слушателя, читателя, завоевать их уважение и расположение.

Выразительность речи усиливает ее эффектив­ность: яркая речь вызывает интерес, поддерживает внимание к предмету разговора, оказывает воздействие на разум и чувства, на воображение слушателей. Это относится не только к публичным выступ­лениям, не только к докладам и лекциям, но и к бытовой речи, домашнему разговору. Бывают слу­чаи, когда об одном и том же дне, проведенном в школе, один ученик рассказывает серо, не заинтересованно, односложно: «Ничего особенного не было. Нормально. Учительница рассказывала о Демосфере. Был такой оратор. Меня не спрашивали, не вы­зывали. Все нормально». Другой живо, заинтересо­ванно, остроумно рассказал, что он узнал о Демосфе­не, вспомнил, как одноклассник на уроке биологии сказал: «Эмбрион холеры очень опасен», после чего у учителя очки на лоб полезли. А потом оказалось, что несколько человек в классе не знали, что возбу­дитель холеры называется «вибрион», а эмбрион оз­начает «зародыш».

Конечно, некоторые могут сказать, что характеры у людей разные: одни с детства «молчуны», а дру­гие — «говоруны», одни обладают даром красноре­чия, другие — нет. Все это справедливо. Однако теоретики ораторского искусства утверждают, что лю­бой человек при желании может преодолеть врож­денную склонность к «молчанию» и научиться об­разно, выразительно говорить. Что же для этого необходимо? Прежде всего знать, какими средствами вырази­тельности обладает язык, что делает речь образной, красочной. Затем научиться пользоваться этими средствами и самому их создавать. А главное — руководствоваться народной мудростью: «Без труда не вынешь и рыбку из пруда», «Терпенье и труд все перетрут».

Ресурсы выразительных средств в языке неис­черпаемы. Они обнаруживаются на всех его уров­нях, особенно на лексическом. Это объясняется тем, что слово не только называет предмет, качество, дей­ствие, состояние, но и способно передавать отноше­ние говорящего, его оценку (положительную, отри­цательную), его эмоции (неодобрение, пренебреже­ние, ласку, любовь, восторг), указывать на степень проявления признака, действия, т. е. быть эксп­рессивным (ср.: гореть и пылать, большой и ги­гантский).

В семантике многих слов русского языка заложе­на образность: слово называет предмет и одновре­менно передает его образ, раскрывает, почему пред­мет получил такое наименование (например: мед­ведь — «неуклюжий человек»).

Выразительность речи во многом зависит от того, в какой степени творящий ее знаком с художествен­ными приемами, традиционно называемыми тропа­ми и фигурами.

Тропы — слова и выражения, употребленные не в обычном, прямом значении, а в переносном смыс­ле. В основе тропа лежит сопоставление явлений, сходных по каким-либо признакам или каким-либо образом связанных, соотносящихся между собой. К тропам относятся: метафора, метонимия, синекдо­ха, аллегория, сравнения, эпитеты.

2. Языковая норма

Важнейший признак культуры речи — ее пра­вильность. Правильность речи определяется соблю­дением норм, свойственных литературному языку.

Языковая норма – это правила использования речевых средств в определенный период развития  литературного языка, т.е. правила произношения, словоупотребления, использования традиционно сложившихся грамматических, стилистических и других языковых средств, принятых в общественно-языковой практике. Это единообразное, образцовое, общепризнанное употребление элементов языка (слов, словосочетаний, предложений.

Признаки нормы:              

       относительная устойчивость

       распространенность

       общеупотребительность,

       общеобязательность,

       соответствие употреблению, обычаю и возможностям языковой системы

Норма литературного языка опирается на солидный фундамент:

1) узус, или употребление образованных слоев общества. При определении узуса очень важна ссылка на авторитет источника. Для нас имеет значение не только то, что так говорят (употребляют), но и то, кто так говорит. Так, мы больше доверяем речи академика Д.С. Лихачева, чем секретаря обкома Б.Н. Ельцина. Таким образом, узус литературного языка опирается не на всех говорящих, а только тех, кто признан в культурном отношении авторитетом.

2) Образцовые тексты. Каждая нация бережно хранит словесные творения тех, кто составляет гордость этой нации. Для говорящих на русском языке это имена А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, М.А. Булгакова, Б.Л. Пастернака и т.д. Каждый может самостоятельно продолжить этот ряд. Изучение выдающихся произведений литературы формирует не только эстетический вкус наций, но и сохраняет нормы литературного языка.

3) Словарь, в котором закреплены нормы правильного употребления. Обычно появление словаря литературного языка - важный этап в становлении литературных норм. У русских первый такой словарь появился в конце XVIII в.

4) Нормативная грамматика, в которой даются правильные формы употребления. Первая общеизвестная грамматика русского литературного языка была создана М.В. Ломоносовым в 1757 году. К сожалению, сегодня мы не имеем такой общедоступной грамматики, на авторитет которой мы могли бы ссылаться. Несколько академических грамматик, в которых всесторонне описана грамматическая система русского языка, известны только специалистам. Думается, что сегодня мы нуждаемся именно в общедоступной грамматике, которой бы могли пользоваться рядовые носители языка.

5) Средства массовой информации. Они также должны доносить до говорящих правильную речь, к сожалению, в последнее время речь дикторов радио и телевидения не является образцовой.

6) Распространенность. Это не самый надежный фундамент нормы, так как в речи часто получают распространение именно ошибки (например, звóнишь с ударением на первом слоге).

Нормы современного русского языка едины. Именно в единстве и всеобщности нормы заключен ее внешний демократизм. Нормы помогают литературному языку сохранять свою целостность и общепонятность. Они защищают литературный язык от потока диалектной речи, со­циальных и профессиональных жаргонов, просторе­чия. Это позволяет литературному языку выполнять свою основную функцию — культурную. Литературная норма зависит от условий, в кото­рых осуществляется речь. Языковые средства, умес­тные в одной ситуации (бытовое общение), могут ока­заться нелепыми в другой (официально-деловое об­щение). Норма не делит средства языка на хорошие и плохие, а указывает на их коммуникативную целе­сообразность.

3.       Историческая смена норм.

Языковые нормы — явление историческое. Не­которые из них были выработаны давно и сохраня­ются до настоящего времени, а некоторые измени­лись. Кого, например, сейчас называют абитуриен­том? Каждый ответит: «Того, кто поступает в выс­шее или среднее специальное учебное заведение». А известна ли вам этимология этого слова? Оно было заимствовано в XIX в. из немецкого языка. Немец­кое Abiturient восходит к среднелатинскому abituriens, -ntis — «собирающийся уходить». Вот, оказывается, какое противоречие: тот, кого называют абитуриен­том, должен уходить, покидать, а не приходить, по­ступать куда-то, В чем же дело? Действительно, в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н„ Ушакова, первый том которого вышел в 1936 г., читаем: абитуриент — «учащийся среднего учеб­ного заведения, который держит выпускные экзамены». Как видите, семантика слова соответствует его этимоло­гическому значению. В дальнейшем абитуриентами стали называть не только тех, кто оканчивал сред­нюю школу, но и тех, кто поступал в вуз, так как оба эти понятия в большинстве случаев относятся к од­ному лицу. Изменения, происшедшие с употреблени­ем слова абитуриент, отражены во втором издании «Словаря современного русского литературного язы­ка», вышедшего в 1991 г. Вот как представлено в нем это слово: «Абитуриент. 1. Устар. Учащийся, оканчивающий среднее учебное заведение; выпускник. 2. Тот, кто поступает в высшее или среднее учеб­ное заведение. Списки абитуриентов. Консульта­ции для абитуриентов». Следовательно, норма употребления слова абиту­риент изменилась.

Со временем изменяется и произношение. Так, например, у А. С. Пушкина в его письмах встречают­ся слова одного корня, но с разным написанием: бан­крот и банкрутство. Чем это объяснить? Можно подумать, что поэт описался или допустил ошибку. Нет. Слово банкрот было заимствовано в XVIII в. из голландского или французского языка и первона­чально в русском языке звучало как банкрут. Ана­логичное звучание имели и производные: банкрут­ство, банкрутский, обанкрутипгъся. Во времена Пуш­кина появляется произносительный вариант с «о» вместо «у». Можно было говорить и писать банкрут и банкрот. К концу XIX в. окончательно победило произношение банкрот, банкротство, обанкротить­ся. Это стало нормой.

Изменяются и морфологические нормы. В этом отношении показательна история окончаний имени­тельного падежа множественного числа у существи­тельных мужского рода.

Почему у одних слов в именительном падеже множественного числа окончание -ы, а других -а? От чего это зависит? Какое из окончаний в каждом конкретном случае соответ­ствует современной норме? Чтобы в этом разобрать­ся, обратимся к истории языка. В древнерусском языке помимо единственного и множественного было еще двойственное число. Его употребляли, когда речь шла о двух предметах: стол (один), стола (два), столы (больше двух); бок (один), бока (два), боны (больше двух). С XIII в. форма двой­ственного числа постепенно начинает разрушаться и со временем утрачивается. Но след остается. Поду­майте, почему у слов бок, берег, глаз, рукав во множе­ственном числе окончание -а? Догадались? Да, пото­му что эти слова обозначают парные предметы. У таких слов прежде всего и сохранилось окончание двойственного числа, которое стало показателем множественного числа. Постепенно окончание -а распро­странилось и на другие слова, вытеснив у них окон­чание -ы. Сегодня мы используем форму поезда. А вот Н.Г. Чернышев­ский в письме к отцу 8 февраля 1855 г. пишет: «Поезды на железной дороге останавливаются по причи­не больших выпавших снегов на четверо суток». В XIX в. нормой было не поезда, а поезды.

Показательно изменение нормы для слова трак­тор. Оно было заимствовано в начале XX в. из анг­лийского языка, в котором traktor — суффиксаль­ное образование от латинского traho, trahere — «тя­нуть, тащить». Первым его фиксирует «Толковый словарь русского языка» в 3-м томе, вышедшем в 1940 г. Литературной формой признается только тракторы, а окончание -а (трактора) считается про­сторечной, т.е. нелитературной. Через 23 года выходит 15-том «Словаря современного русского литератур­ного языка». В нем обе формы — тракторы, и трак­тора — даются как равноправные, но форме трак­торы отдается предпочтение, она стоит на первом ме­сте. Через 20 лет в «Орфоэпическом словаре русского языка» (1983), окончание -а ставится на первое место как более распространенное. Можно предположить, что через 10-20 лет форму тракторы, как и поезди, дадут в нормативных словарях с пометой устарелое.