Эпос великого Гомера

У Гомера мы находим  постоянно генеалогию героев, происхож-дящих  от Зевса, и взывание к родовой  чести (например, обращение Одиссея  к Телемаху в Од., XXIV, 504-526). Вождь  окружается у Гомера обычно своей  дружиной, которая относится к  нему с благоговением. Власть вождя связана с крупным землевладением (например, рассказ Одиссея под видом странника о его богатствах на Крите, Од., XIV, 208 и след.). Частые войны и всякого рода предпринимательства тоже вели к обогащению наиболее имущей части родовой общины. У Гомера мы находим описание великолепных вещей и дворцов. Его герои умеют прекрасно говорить. Они похваляются богатством, железом и медью, золотом и серебром, любят обильные пиршества.

б) Торговля, ремесло  и земельная собственность.

Старинная родовая  община, основанная на натуральном хозяйстве, конечно, не торговала, а обмен был настолько примитивен, что не играл ведущей экономической роли. В поэмах Гомера же намечается совершенно другая ситуация.

Здесь весьма часто  делают взаимные богатые дары, которые  иной раз приближаются к тому, что в экономике носит название обмена. Настоящая торговля упоминается в эпосе крайне редко. Однако она уже существует.

С торговлей  развиваются и ремесла. Ремесленников  в поэмах Гомера очень много: кузнецы, плотники, кожевники, горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера, а также прорицатели, певцы, лекари и глашатаи. Уровень ремесла здесь чрезвычайно высок. Как мы увидим ниже, поэтическое изложение буквально пересыпано упоминаниями разного рода добротных изделий, художественно сработанного оружия, одежды, украшений и домашней утвари.

Гомеровский демос  уже начинает разоряться и отчуждаться  от родных мест. Еще более бесправны  переселенцы-метанасты (Од., XVIII, 357-375) и  батраки-феты, поденщики, часто попадавшие в полную кабалу к хозяину.

В эпосе Гомера мы встречаем прослойку нищих, которая  уже совсем немыслима в родовой  общине, где все являются своими и родными. Об их жалком, ничтожном  и унизительном положении можно  судить по Иру, который стоял на пороге перед пирующими женихами и выпрашивал себе подаяния и с которым Одиссей, тоже в виде подобного нищего, затеял драку (Од., XVIII, 1-НО).

в) Рабы.

Гомер говорит  также о рабах, правда, пока еще  исполняющих работу пастухов и домашних слуг. Есть также особые рабы, как  свинопас Евмей, владеющий собственным рабом и собственным домом, и нянька Одиссея Эвриклея, которой подчинены все слуги. Как предвестье надвигающегося классового рабовладения можно рассматривать дикую расправу Одиссея с неверными рабами - особенно казнь козопаса Мелантия и повешение служанок (Од., XXII, 471-477). Гомер прекрасно понимает непродуктивность рабского труда (Од., XVII, 320-323; здесь и далее Гомер в переводе В. В. Вересаева.)

Если власти хозяина раб над собою не чует,  
Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.  
Лишь половину цены оставляет широкоглядящий  
Зевс человеку, который на рабские дни осужден им.

В «Илиаде» рабство  носит еще патриархальный характер, в то время как в «Одиссее»  отчуждение раба от господина безусловно растет. Число рабов-мужчин значительно уступает числу рабынь-женщин. Все ремесленники - свободные.

Труд раба и  труд свободного в эпосе дифференцируется очень слабо. Из слов царевны Навсикаи (Од., VI, 58-65) видно, что она стирает  на все свое семейство, причем не только на самого царя Алкиноя, но и на пятерых его сыновей с женами. В «Одиссее» подробно рассказывается об умелом изготовлении Одиссеем плота и супружеского ложа. Одиссей, кроме того, сам занимался пахотой, а его отец не хуже своих рабов трудился вместе с ними и в саду, и в огороде. Другими словами, резкого разделения между зависимым и свободным трудом в поэмах Гомера не наблюдается. 

4.Эпическое  изображение людей  и богов в поэме  как объектов художественной действительности у Гомера.

Художественный  стиль Гомера проявляется как  в предметах эпического изображения (художественная действительность), так  и в способах этого изображения (художественный язык). Рассмотрим и  то и другое.

a) Beщи.

Гомер пользуется всем мифологическим богатством прежнего мировоззрения, но в то же самое время  относится к нему эстетически, любуясь  им со всей остротой и любопытством нового мировоззрения. Почти все  предметы и вещи получают у Гомера неизменные эпитеты «священный», «божественный» или просто «прекрасный», «сильный», «блестящий» и т. д. «Священными» являются у него города и вся домашняя утварь. «Божественна» та соль, которой посыпают кушанья, обязательно «прекрасны» сандалии у Афины Паллады . Гомер чрезвычайно любит блестящие предметы. Обычно все у него сверкает, лучится. Изысканная одежда не только у Геры, но и у Кирки. Подробно описывается оружие героев. Оно тоже обычно светится, ослепительно блестит, на нем много золота, серебра и драгоценных в те времена металлов. Особенно ярко изображены щит Ахилла (Ил., XVIII, 477-607) и вооружение Агамемнона (Ил., XI, 15-46). Описываются блеск и убранство дворцов Алкиноя и Менелая.

Однако не нужно  себе представлять вещи, изображаемые у Гомера, обязательно роскошными. Гомеровские поэмы заканчивали свое оформление в века гораздо более скромной и бедной жизни, чем крито-микенская культура, которая в них реставрировалась. Дворец Одиссея, несмотря на свое богатство, скромен. Отец Одиссея живет за городом довольно простой, если не прямо убогой жизнью,

б) Люди и их характеры.

Подобным же образом рисуются Гомером и герои. Почти все они сильны, красивы, благородны; они тоже «божественные», «богоравные» или по крайней мере ведут свое происхождение от богов. Стандартным, однако, это изображение героев у Гомера никак нельзя назвать. Оно часто весьма далеко от эпического трафарета, отличается большой пестротой и предвозвещает уже сложность позднейшей литературы.

Ахилл - это грозный  герой гомеровского эпоса, уверенный  в себе, преданный родине и народу. Однако часто забывают, что он чрезвычайно гневлив и груб, что он из-за какой-то пленницы оставляет поле сражения и изменяет своим соотечественникам; он упрям и несговорчив, хотя послы (Ил., IX) всячески его уговаривают; к боям он возвращается лишь потому, что стремится отомстить за своего друга; он беспощаден к Гектору и проповедует право сильного зверя, отказывая ему в исполнении его предсмертной мольбы, и с бессмысленной жестокостью и надругательством волочит его труп вокруг Трои в течение девяти дней.

Но вместе с  тем Ахилл умеет благородно и снисходительно относиться к побежденному врагу и даже питать к нему гуманные чувства (как это прекрасно рассказывает XXIV песнь: по просьбе Приама он прекращает надругательство над трупом Гектора и с почетом возвращает его отцу). Он искренне любит Брисеиду, Пат-рокла и прежде всего свою мать и своего отца. Ахилл знает предопределение судьбы о своей близкой гибели, и тем не менее он не страшится; образ его исполнен трагической скорби.

Другой славный  герой «Илиады» - Агамемнон - тоже не так прост, как его обычно представляли. Он деспотичен и даже бесчеловечен, жаден и труслив, но он от души скорбит по поводу поражения своего войска, сам бросается в бой и получает ранение, а в конце концов бесславно гибнет от руки собственной жены; но и ему не чужды нежные чувства.

Гектор - безупречный  герой и защитник своей родины, идеальный вождь своего войска, свободный  от мелких слабостей Ахилла и Агамемнона. Кроме того, он нежно любящий муж, сын и отец. Но и его не надо представлять слишком упрощенно и трафаретно. Он настойчив, часто принимает необдуманные решения, не всегда умен и сообразителен, а иной раз ведет себя наивно, по-детски. Это идеальная, но вполне живая фигура.

Одиссей всем известен своим умом, хитростью, дипломатичностью, ораторским искусством и умением  выйти из любого тяжелого положения. К этому, однако, нужно прибавить  два свойства, которые хотя обычно и упоминаются в характеристиках Одиссея, но заслуживают гораздо больше внимания. Прежде всего Одиссей очень предан интересам своей родины и не может о ней забыть в течение 20 лет. Нимфа Калипсо, сделавшая его своим мужем, предлагала ему роскошную жизнь и бессмертие, и все-таки он предпочел оставить ее и вернуться к себе на родину. Вторая черта, без которой Одиссей немыслим,- это его невероятная и бесчеловечная жестокость. Он перебивает женихов, наполняя весь дворец трупами, и вместе со своим сыном вешает неверных служанок с каким-то патологическим хладнокровием. Если к этому прибавить еще его постоянную храбрость, отважность как в мелких, так и в больших делах, бесстрашие перед смертью, его неистощимую терпеливость и вечные страдания, то нужно признать, что и этот гомеровский характер бесконечно далек от какого-нибудь скучного однообразия и полон самых глубоких противоречий.

В науке уже  давно установлена разница между  непосредственным сюжетом гомеровских  поэм и теми поэтическими и жизненными оценками этого сюжета, которые дает Гомер сам от себя.

Гомер очень  часто прибегает к методу сравнения, желая пояснить менее понятное чем-нибудь более понятным. И оказывается, что  более понятным является мирный труд земледельца, скотовода, ремесленника и обычная, чисто человеческая жизнь с радостями и страданиями маленького человека, не имеющего ничего общего с теми колоссальными героическими фигурами, о которых говорит нам непосредственный сюжет гомеровских поэм,- жизнь без всякой войны и даже без мифологии. Ведь если поэт сравнивает что-нибудь с чем-нибудь, то, очевидно, предмет, привлекаемый для сравнения, для него более понятен и более убедителен. Установлено, что в гомеровских поэмах не мирный быт сравнивается с войной, а, наоборот, военный быт поясняется картинами мирной жизни, так как это последняя и является для Гомера более понятной.

Особенно характерна в этом отношении «Илиада», в которой  почти все картины из военной  области сравниваются с мирным бытом. Военные сравнения здесь почти  отсутствуют (они буквально единичны). Зато такая, например, военная картина, как выступление двух Аяксов, сравнивается не с чем иным, как с двумя быками, пашущими землю (Ил., XIII, 701-708). Враги выступают друг против друга, как жнецы сближаются с обоих концов поля (XI, 67-71). Сражение врагов - веянье бобов и гороха на току (XIII, 586-590). Погибший герой сравнивается с маслиной, выращенной заботливым хозяином и вырванной ветром (XVII, 53-58), и т. д.

Многие свои сравнения из области природы Гомер оживляет присутствием человека. Сияющие звезды наблюдает пастух (VIII, 559). Человек в ужасе смотрит на разбитый молнией дуб (XIV, 414-417). Пахарь ждет с надеждой северного ветра Борея (XXI, 346 и след.).

Гомер как бы живет заодно с героями своих сравнений. Он плачет от радости с детьми, у которых поправился от смертельной болезни отец (Од., V, 394-397). Он видит, как отец обнимает сына, вернувшегося домой через десять лет (XVI, 17-19). Он голодает вместе с дровосеком (Ил., XI, 86-89) и пахарем (Од., XIII, 31-34). Он радуется вместе с крестьянином урожаю оливы (Ил., XVII, 53-58). В сравнении Гомера мы находим сочувствие усталого моряка, выбивающегося из сил (VII, 46) и устрашенного бурей (XV, 624-62); лесоруба за едой (XI, 139-142); пахаря за плугом (Од., XVIII, 31-34) или жнецов (Ил., XI, 67-69); мать, что работой кормит детей (XIII, 433-435); вдову, оплакивающую погибшего за родину мужа (Од., VIII, 523-530); старика, переживающего единственного сына (Ил., XXIII, 22 и след.); изгнанника в поисках приюта (XXIV, 480-482).

Таким образом, интерес Гомера сосредоточен не только на его прославленных героях, но и на малых, незаметных тружениках, несущих тяготы жизни. Это несомненное  доказательство того, что окончательное  формирование гомеровского эпоса относится уже ко времени восходящей греческой демократии и цивилизации.

Е. Боги и судьба.

Наконец, объектом художественной действительности у  Гомера являются боги и судьба. Боги то и дело вмешиваются в человеческую жизнь, и не только вмешиваются, но буквально подсказывают человеку все его решения и поступки, все его чувства и настроения. Троянец Пандар (Ил., IV) стреляет в греческий лагерь, вероломно нарушая только что заключенное перемирие; читатель обычно возмущается и осуждает Пандара. Но это случилось вследствие решения богов и прямого воздействия Афины Паллады на Пандара. Приам направляется в палатку Ахилла (Ил., XXIV), и между ними устанавливаются дружелюбные отношения; обычно забывают, что все это внушено Приаму и Ахиллу богами свыше. Если понимать сюжет Гомера буквально, то с полной достоверностью нужно будет сказать, что человек, безусловно, унижен у Гомера, что он превращен в бездушное орудие богов и что героями эпоса являются искючительно только боги. Однако едва ли Гомер понимал мифологию буквально. На самом деле гомеровские боги являются только обобщением человеческих чувств и настроений, человеческих поступков и воли и обобщением всей социально-исторической жизни человека. Если тот или иной поступок человека объясняется велением божества, то фактически это значит, что данный поступок совершен человеком в результате его собственного внутреннего решения, настолько глубокого, что даже сам человек переживает его как нечто заданное ему извне.