Группы,
в которых налицо эти условия,
складываются в цивилизации. Группы,
не обладающие ими, остаются на цивилизованном
уровне. Механизм рождения цивилизаций
в этих условиях сформулирован как взаимодействие
вызова и ответа. Среда умеренно неблагоприятная
непрерывно бросает вызов обществу, а
общество через свое творческое меньшинство
отвечает на вызов и решает проблемы. Такое
общество не знает покоя, оно все время
в движении, благодаря движению оно рано
или поздно достигает уровня цивилизации.
Возникает
и второй вопрос: почему четыре
цивилизации (на дальнем западе
христианская (ирландская), дальневосточная
христианская (несторианская в Средней
Азии), скандинавская и сирийская
развивались ненормально и родились
мертвыми. Тойнби пытается понять,
отчего пять цивилизаций (полинезийская,
эскимосская, кочевая, спартанская и оттоманская)
застыли в своем развитии на ранней стадии,
тогда как остальные успешно развивались.
Рост
цивилизации, по мнению ученого,
отнюдь не сводится к географическому
распространению общества. Он не
вызывается им. Если географическое
распространение с чем-нибудь
положительно связано, то скорее с задержкой
развития и с разложением, чем с ростом.
Подобным же образом рост цивилизаций
не ограничивается и не вызывается техническим
прогрессом и растущей властью общества
над физической средой. Какого-то четкого
соотношения между прогрессом техники
и прогрессом цивилизации культуролог
не признает.
И
еще один, третий вопрос: как и
почему цивилизации «надламываются,
разлагаются и распадаются»? Не менее
16 из 26 цивилизаций сейчас «мертвы и погребены».
Из оставшихся в живых десяти цивилизаций
«полинезийская и кочевая... находятся
сейчас при последнем издыхании; а семь
из восьми других в большей или меньшей
степени — под угрозой уничтожения или
ассимиляции нашей западной цивилизацией».
Более того, не менее шести из этих семи
цивилизаций обнаруживают признаки надлома
и начавшегося разложения.
Упадок,
как считает Тойнби, нельзя приписать
космическим причинам, географическим
факторам, расовому вырождению или
натиску врагов извне, который,
как правило, укрепляет растущую
цивилизацию. Нельзя объяснить его и упадком
техники и технологии, ибо во всех случаях
упадок цивилизации является причиной,
а упадок техники — следствием или симптомом
первого.
Сам
упадок — это не единовременный
акт, а весьма длительная стадия,
которая, согласно Тойнби, состоит из надлома,
разложения и гибели цивилизаций. Между
надломом и гибелью цивилизации нередко
проходят столетия, а иногда и тысячелетия.
Именно в такие периоды «внутренний пролетариат»
отделяется от меньшинства и часто рождает
«универсальную (вселенскую) церковь»,
например, христианство или буддизм, как
свою собственную веру и установление.
Эти
свои рассуждения Тойнби заканчивает
почти на апокалипсической ноте:
«Цель преображения — дать
свет тем, кто погряз во тьме...
Она достигается в поисках царства Божьего,
чтобы привести его жизнь в действие...
Таким образом, цель преображения — царство
Божие...»
Следовательно,
вся человеческая история или
весь процесс цивилизации превращается
в творческую традицию. Через
отдельные цивилизации и их ритмы, совпадающие
в единстве, но конкретно различные, реальность
разворачивает свое богатство и ведет
от «под сознания человека» и «под цивилизации»
к человеку и цивилизации, а в итоге к сверхчеловеку
и преображенной сублимированной (эфирной)
сверх естественной цивилизации царствия
Божьего.
Вечные
повороты колеса — не пустое
повторение, если с каждым поворотом
они влекут колесницу все ближе
к цели, и если «возрождение»
означает рождение чего-то нового,
то колесо существования —
не просто дьявольская выдумка,
не простое средство подвергнуть
вечной муке осужденного Иксиона.
Творение не было бы творческим, если бы
оно не поглощало в себе все существующее
на небе и на земле.
4.
Аргументы «против»
С предложенной Тойнби
теорией «локальных цивилизаций» согласны
далеко не все исследователи. Наиболее
развернутая критика содержится в трудах
П.А. Сорокина (1889—1968). По его мнению,
достаточно спросить, насколько достоверна
общая схема теории подъема и упадка цивилизаций,
как оценки сразу меняются. Труд, вообще
говоря, слишком обширен и явно перенасыщен
пухлыми цитатами из Библии, мифологии,
поэзии. Стремление использовать чрезмерно
развернутые поэтические и символические
образы помешали автору более четко выстроить
свою теорию и сделать ее значительно
доступнее.
П.А.
Сорокин считает, что, несмотря
на поразительную эрудицию, Тойнби
обнаруживает либо незнание, либо сознательное
пренебрежение многими социологическими
трудами, да и знание истории у него неровно.
Оно превосходно в отношении эллинской
(греко-римской) цивилизации, но значительно
скромнее в отношении других цивилизаций.
Его знакомство с накопленным знанием
по теории искусства, философии, точных
наук, права и некоторых других тоже не
всегда достаточно.
Очевидно,
не прав Тойнби и в том,
что признал старую, идущую от
Флоруса к Шпенглеру концептуальную
схему «генезиса—роста—упадка»
единообразной моделью развития
цивилизаций. Эта концепция основана
на простой аналогии и представляет
собой не теорию реальных изменений
общественно-культурных фактов, а
оценочную теорию общественно-культурного
прогресса, подсказывающую, как феномены
культуры должны изменяться. Это
становится явным уже в формулах
«роста» и «разложения», где господствуют
нормативные понятия прогресса
и регресса, а формулы реальных
изменений исчезают,
Из
такой теоретической схемы закономерно
вытекают фактические и логические
погрешности в философии истории
Тойнби. Прежде всего, надо сказать
о его классификации цивилизаций.
Многие историки, антропологи и
социологи отвергают
её как произвольную, лишенную ясного
логического критерия выбора. Некоторые
христианские цивилизации трактуются
как отдельные и различные (Западная Европа,
Византия, Россия). Тойнби рассматривает
православие и католичество как две различные
религии, а конгломерат различных (религиозных
и других) систем объединяет в одну цивилизацию.
Между тем, даже великие культурные и вероисповедные
сдвиги лишь увеличивают многообразие
в единстве цивилизации, если носителями
различий оказываются народы, представляющие
для внешнего мира ид для самих себя все
то, что и прежде, вычлененное в ойкумене
культурное пространство. Конфессиональный
разрыв протестантов с католицизмом был
намного радикальнее догматических и
обрядовых особенностей, некогда разведших
Восточную и Западную церкви. Но первый
лишь модифицировал цивилизации Запада,
вторые же, по словам Ф.И. Тютчева, санкционировали
именно расхождение двух «человечеств».
Сорокин
подчеркивал, что многие единообразия,
на которые претендует Тойнби
в связи со своей схемой, либо
ложны, либо переоценены. Например,
его единообразие негативной
связи между географическим распространением
цивилизации и ее внутренним
ритмом; между войной и ростом;
между прогрессом техники и
ростом. В утверждениях Тойнби
есть известная доля истины, но
как категорические формулировки
они безусловно ошибочны.
Все
цивилизации Тойнби — сложные
комплексы, распространившиеся на обширные
территории и группы населения... Причем
он предполагает, что такое распространение
происходило мирно, без войны, благодаря
невольному подчинению «варваров» очарованию
цивилизации. Такое утверждение опять-таки
неверно. В реальной истории все цивилизации
во время роста распространялись не только
мирно, но и с помощью силы, насилия, войн.
Кроме того, многие из них в период разложения
сжимались, а не расширялись, и были миролюбивее,
чем во время роста.
Вслед
за Шпенглером Тойнби приписывает
некоторым цивилизациям различные
господствующие тенденции: эстетическую
— эллинской, религиозную — индийской
(долины Инда), механистически-техническую
— западной (у других восемнадцати цивилизаций
он таких господствующих влечений не обнаружил).
5.
Типология цивилизаций
П.А.
Сорокин создал более рациональную
теорию цивилизаций. Как и М.
Вебер, он отверг как «редукционистские»
концепции культуры, которые были
созданы его предшественниками.
Культура — явление особого рода, значительно
более сложное и совершенное, чем живой
организм. Кроме того, она, по его мнению,
не детерминируется экономикой напрямую.
По
мнению Сорокина, к началу XX в.
ее творческие силы почти полностью
иссякли, продолжая действовать
лишь в области науки и техники. Но
и здесь она становится разрушительной
силой. Вместо того чтобы служить богу
творчества, наука, или, во всяком случае,
ряд ее ответвлений, служит дьяволу разрушения.
Эту культуру уже ничто не может возродить.
Ввиду ее больших заслуг перед человечеством
ее надо, как предлагает Сорокин, с благодарностью
и почтением поместить в музей. Соответственно
намечается зарождение новой культуры,
или «нового интегрального социокультурного
порядка», по его терминологии.
Борьба
между умирающей и зарождающейся
новой культурой идет повсюду, в каждом
человеке, в каждом коллективе и обществе
в целом. Меняется представление о характере
подлинной реальности и подлинной ценности.
Не только в религии и философии, но и в
науке утверждается представление, что
подлинная реальность обладает не только
эмпирическим, сенсуалистическим аспектом,
но и несенсуалистическим, рациональным
и рациональными сверх аспектами.
«Совокупность
смыслов», ценностей и норм в
науке, в величайших философских,
религиозных, этических или художественных
смыслах образует, по Сорокину, идеологическое
целое. Эта идеологическая система вполне
осязаемо реализует себя в предметах материальной
культуры, в поведении ее носителей, агентов
и членов. Кроме обширных культурных систем
существуют еще более обширные системы,
которые можно было бы назвать культурными
суперсистемами. Идеология любой из суперсистем,
по мнению П.А. Сорокина, базируется на
определенных основных посылках или определенных
конечных принципах, развитие, разработка
и провозглашение которых в совокупности
образуют идеологию суперсистемы. Коль
скоро идеологии суперсистем — это самые
обширные из идеологий, то их основные
посылки или конечные принципы являются
самыми обобщенными из истин, Предположений
или ценностей.
Третий ответ заключается в
том, что конечная истинная
ценность — это Многоликая
Бесконечность, обнимающая все
различия, беспредельно качественно и
количественно. Человеческий: ум, которому
положены определенные пределы, не может
воспроизвести ее доподлинно, не может
охватить ее. Эта Многоликая Бесконечность
невыразима. Мы способны лишь на очень,
отдаленное приближение к трем Ее аспектам:
рациональному (логическому), чувственному
и сверхчувственному (сверх разума). Все
три аспекта реальны и гармонически соединяются
в Ней. Реальны Ее сверхчувственно-разумные
и чувственные ценности. Она может называться
Богом, Дао, нирваной, Священным Ничто,
сверхсущностью (у Дионисия Ареопагита)
и «расчлененной эстетической непрерывностью»
(у американского философа истории Ф.С.К.
Нортропа).
Эта
типично мистическая концепция
конечной истины, решонности и
ценности (и основанная на ней
соответствующая суперсистема) называется
идеалистической (интегральной).
Но
что касается общеевропейской
культуры XVI—XX вв., то она, по Философия
сенсуализма (материализм, эмпиризм,
скептицизм, прагматизм и т.д.), сенсуалистическая
архитектура, литература музыка, живопись,
скульптура вытеснили религиозное искусство
средневековья. Сенсуалистические, утилитарные,
гедонистические, релятивистские законы
и моральные нормы, созданные человеком,
вытеснили спиритуалистические, безусловные,
«Богом данные» законы и сакральные нормы
средних веков. Материальные ценности,
благосостояние, комфорт, наслаждение,
власть, слава и популярность стали основными
ценностями, за которые борется нынешний
сенситивный человек.
Учение
Сорокина о культурных суперсистемах
оказывается не чем иным, как
учением о типологии цивилизаций.
В современном мире произошли глубокие
изменения и резкие сдвиги. Они неминуемо
должны были заменить представление о
нации как единице исторического процесса
какими-то иными понятиями. Недостатки
европейского центризма стали очевидны,
а угроза исчезновения западной культуры
помогла людям переплавить эту непосредственно
переживаемую ими опасность в свое понимание
прошлого. Цивилизация становится, таким
образом, основной категорией современной
исторической науки.
6.
Культурно-исторические
типы
Существенный
вклад в осмысление проблемы
соотношения культуры и цивилизации
внес русский философ Н.Я. Данилевский
(1822—1885). В частности, он сформулировал
принципиально новую культурологическую
концепцию, которая знаменовала разрыв
с предшествовавшей традицией.
По
мнению философа, «человечество»
— отвлеченное понятие. Оно лишено
всякого действительного значения. На
деле в мире одновременно сосуществует
множество разнородных культур, или культурно-исторических
типов. Заметим, что понятие «культурно-исторический
тип» у Н.Я. Данилевского включало в себя
и культуру, и цивилизацию, оно нередко
отождествлялось философом то с культурой,
то с цивилизацией.
Он
выдвинул идею о существовании
множества цивилизаций, являвшихся
выражением бесконечно богатого
творческого гения человечества.
Каждая из них возникает, развивает
свои собственные формы жизни (язык,
способы общения, труда, формы быта и т.д.),
свои моральные и духовные ценности, а
затем погибает вместе с ними. Н.Я. Данилевский
разделял все народы на три основных класса:
1) позитивных творцов истории, создавших
великие цивилизации, или культурно-исторические
типы; 2) негативных творцов истории, которые,
подобно гуннам, монголам и туркам, не
создавали великих цивилизаций; и, наконец,
3) народов, творческий дух которых по какой-то
причине задерживается в своем развитии
на ранней стадии и потому они не могут
стать ни созидательной, ни разрушительной
силой в истории. Они представляют собой
«этнографический материал», используемый
творческими народами для обогащения
своих цивилизаций или придания импульса
для их нового развития. Лишь немногие
народы смогли создать великие цивилизации
и стать культурно-историческими типами.