Анализ гипотезы Сепира-Уорфа

           Гипотеза лингвистической относительности  выдвигает предположение о том,  что индивиды членят мир на  фрагменты, предопределяемые структурой  их родного языка. Например, если  для обозначения ряда близких  объектов в одном языке имеется  несколько различных слов, а другой язык обозначает эти объекты одним словом, то носитель первого языка должен в своем сознании вычленять характеристики, различающие эти объекты, тогда как носитель другого языка не обязан это делать. Таким образом, у носителей разных языков ментальные образы одного и того же объекта неодинаковы.

           В качестве простейших примеров  того, как по-разному языки концептуализируют  внеязыковую реальность, часто приводят  такие фрагменты лексических  систем, как названия частей тела, термины родства или системы цветообозначения. Например, в русском языке для обозначения ближайших родственников одного с говорящим поколения используются два разных слова в зависимости от пола родственника – брат и сестра. В японском языке этот фрагмент системы терминов родства предполагает более дробное членение: обязательным является указание на относительный возраст родственника; иначе говоря, вместо двух слов со значением 'брат' и 'сестра' используется четыре: ani 'старший брат', ane 'старшая сестра', otooto 'младший брат', imooto 'младшая сестра'. Кроме того, в японском языке имеется также слово с собирательным значением kyoodai 'брат или сестра', 'братья и/или сестры', обозначающее ближайшего родственника (родственников) одного с говорящим поколения вне зависимости от пола и возраста (подобные обобщающие названия встречаются и в европейских языках, например, английское sibling 'брат или сестра'). Можно говорить о том, что способ концептуализации мира, которым пользуется носитель японского языка, предполагает более дробную понятийную классификацию по сравнению со способом концептуализации, который задан русским языком.

           Аналогичным образом на различие  в способе языковой концептуализации  мира указывают такие хрестоматийные  примеры, как наличие в английском  языке слов hand 'рука ниже запястья, кисть' (используемое в контекстах типа 'пожать руку', 'вымыть руки' и т.д.) и arm 'рука выше запястья' или 'рука от пальцев до плеча' (используемое в контекстах типа 'ходить под руку', 'взять на руки' и т.д.) – в противоположность универсальному русскому слову рука, или наличие в русском языке двух отдельных слов синий и голубой – в противоположность многим другим языкам, в которых для обозначения цвета соответствующей части спектра используется единое обозначение типа английского ‘blue’.

           В статье "Статус лингвистики  как науки" Э. Сепир отмечает, что "два разных языка никогда  не бывают столь схожими, чтобы  их можно было считать средством  выражения одной и той же  социальной действительности. Миры, в которых живут различные  общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками... Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества".⁴

           Э. Сепир понимал язык как  строго организованную систему,  все компоненты которой (звуковой  состав, грамматика, словарный фонд) связаны жёсткими иерархическими  отношениями. Связь между компонентами  системы отдельно взятого языка строится по своим внутренним законам, в результате чего спроецировать систему одного языка на систему другого, не исказив при этом содержательных отношений между компонентами, оказывается невозможным. Понимая лингвистическую относительность именно как невозможность установить покомпонентные соответствия между системами разных языков, Сепир ввел термин "несоизмеримость" (incommensurability) языков. Языковые системы отдельных языков не только по-разному фиксируют содержание культурного опыта, но и предоставляют своим носителям не совпадающие пути осмысления действительности и способы ее восприятия.

           Как заметил Дэвид Мацумото  относительно исследований лингвистической  относительности, многие научные  работы "выглядят так, как будто  это не одна и та же гипотеза, - на самом деле в них рассматривается несколько различных гипотез Сепира-Уорфа".⁵ Дело в том, гипотеза лингвистической относительности была приписана Б. Уорфу на основании ряда его утверждений. Вполне естественно, что единой формулировки гипотезы нет, а перед нами, как отметил Д. Мацумото, несколько различных гипотез:

       - язык определяет человеческое  мышление и процесс познания  в целом, а через него - культуру  и общественное поведение людей,  мировоззрение и целостную картину  мира, возникающую в сознании;

       - люди, говорящие на разных языках, создают различные картины мира, являясь поэтому носителями различных  культур и различных общественных  поведений;

       - язык не только обусловливает,  но и ограничивает познавательные  возможности человека;

       - от различия языков зависит  не только разница в содержании  мышления, но и различие в логике  мышления;

       - языки воплощают "совокупность  речевых моделей", складывающуюся из установленных способов выражения мысли и опыта;

       - говорящий на родном языке  обладает системой понятий для  организации опыта и определённым  мировоззрением;

       - лингвистическая система в известной  мере определяет связанную с  ней понятийную систему;

       - основа лингвистической системы в значительной степени предопределяет связанное с ней мировоззрение;

       - восприятие фактов и "сущность  вселенной" - производное от языка,  на котором о них сообщается  и на котором о них говорят; 

       - кроме проблемы языкового представления достигнутого знания есть проблема понимания этого знания адресатом 

       В основу гипотезы  лингвистической  относительности легли предположения  Э. Сепира, что:

1. Язык, будучи общественным продуктом, представляет собой такую лингвистическую систему, в которой мы воспитываемся и мыслим с детства
2. В зависимости от условий жизни, от общественной и культурной среды различные группы могут иметь разные языковые системы

           Мы не можем полностью осознать  действительность, не прибегая к  помощи языка, причем язык является не только побочным средством разрешения некоторых частных проблем общения и мышления, но наш "мир" строится нами бессознательно на основе языковых норм. Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе, те или другие явления в зависимости от языковых навыков и норм своего общества.

           Речь здесь идет об активной  роли языка в процессе познания, о его эвристической функции,  о его влиянии на восприятие  действительности и, следовательно,  на наш опыт: общественно сформировавшийся  язык в свою очередь влияет  на способ понимания действительности обществом. Поэтому для Сепира язык представляет собой символическую систему, которая не просто относится к опыту, полученному в значительной степени независимо от этой системы, а некоторым образом определяет наш опыт. Значения не столько обнаруживаются в опыте, сколько навязываются ему, в силу тиранического влияния, оказываемого языковой формой на нашу ориентацию в мире.

           Развивая и конкретизируя идеи  Сепира, Уорф проверяет их на  конкретном материале языка и  культуры хопи и в результате формулирует принцип лингвистической относительности. 

           Уорф придал более радикальную  формулировку мыслям Сепира, полагая,  что мир представляет собой  калейдоскопический поток впечатлений,  который должен быть организован  нашей языковой системой. Так, условия жизни, культура и прочие общественные факторы воздействовали на языковые структуры хопи, формировали их и в свою очередь подвергались их влиянию, в результате чего оформлялось мировоззрение племени.

           По Б. Уорфу, язык - это система взаимосвязанных категорий, которая, с одной стороны, отражает, с другой - фиксирует определенный взгляд на мир. На уровне лексики каждый язык кодирует некоторые области опыта более детально, чем другие.

           Основное внимание Уорф уделяет  влиянию языка на нормы мышления и поведения людей. Он отмечает принципиальное единство мышления и языка и критикует точку зрения "естественной логики", согласно которой речь – это лишь внешний процесс, связанный только с сообщением мыслей, но не с их формированием, а различные языки — это в основном параллельные способы выражения одного и того же понятийного содержания и поэтому они различаются лишь незначительными деталями, которые только кажутся важными.⁶

       Согласно  Уорфу, языки различаются не только тем, как они строят предложения, но также и тем, как они членят окружающий мир на элементы, которые являются единицами словаря и становятся материалом для построения предложений. Для современных европейских языков, которые представляют собой одну языковую семью и сложились на основе общей культуры (Уорф объединяет их в понятии "общеевропейский стандарт" — S АЕ), характерно деление слов на две большие группы — существительное и глагол, подлежащее и сказуемое. Это обусловливает членение мира на предметы и их действия, но сама природа так не делится. Мы говорим: "молния блеснула"; в языке хопи то же событие изображается одним глаголом r е h р i — "сверкнуло", без деления на субъект и предикат.

           Уорф утверждает, что у языков, сильно отличающихся друг от  друга, различна также система анализа окружающего мира, различен тип деления на изолированные участки. Он усиливает свой тезис тем, что подчеркивает влияние языковых норм не только на процесс мышления, но и на восприятие людьми внешнего мира. Это положение явно сформулировано Сепиром и взято в качестве эпиграфа в одной из работ Уорфа: «Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную форму выражения»⁷.

           Уорф исследует, каким образом категории пространства и времени фиксируются в языках S АЕ и хопи, и приходит к выводу, что хопи не знает такой категории времени, которая свойственна нашим языкам, тогда как категория пространства сходна в обоих случаях. Наш язык не склонен проводить различия между выражениями "десять человек" и "десять дней", хотя такое различие есть: мы можем непосредственно воспринимать десять человек, но сразу воспринимать десять дней мы не можем. Это воображаемая группа, в отличие от "реальной" группы, которую образуют десять человек. Такие термины, как "лето", "зима", "сентябрь", "утро", "рассвет", также образуют множественное число и исчисляются подобно тем существительным, которые обозначают предметы материального мира. Уорф считает, что в этом отражаются особенности нашей языковой системы, и называет такое явление "объективацией", поскольку здесь временные понятия утрачивают связь с субъективным восприятием времени как "становящегося все более и более поздним" и объективируются как исчисляемые количества, т.е. отрезки, состоящие из отдельных величин, в частности длины, так как длина может быть реально разделена на дюймы. "Длина", "отрезок" времени мыслятся в виде одинаковых единиц, подобно, скажем, такой актуальности, как ряд бутылок⁸.

           Сравнивая выражение времени в языках S АЕ с хопи, Уорф отмечает, что множественное число и количественные и числительные в языке племени хопи употребляются только для обозначения тех предметов, которые образуют или могут образовать реальную группу. Такое выражение, как "десять дней", не употребляют. Эквивалентом его может служить выражение, указывающее на процесс счета, а счет ведется с помощью порядковых числительных. Выражение "они пробыли десять дней" превращается в языке хопи в "они прожили до одиннадцатого дня" или "они уехали после десятого дня". Этот способ счета не может применяться к группе различных предметов, даже если они следуют друг за другом, ибо и в таком случае они могут объединяться в группу. Однако он применяется по отношению к последовательному появлению одного и того же человека или предмета, не способных объединиться в группу. "Несколько дней" воспринимается не как несколько людей, к чему склонны, по мнению Уорфа, наши языки, а как последовательное появление одного и того же человека⁹. Уорф считает необоснованным тот взгляд, согласно которому хопи, знающий только свой язык и идеи, порожденные культурой своего общества, должен иметь те же самые понятия времени и пространства, которые имеем мы и которые вообще считаются универсальными.