Сниженная лексика английского языка и ее перевод на русский язык

Описывая фантазию Геррети, только что увидевшего, как шедший с ним рядом Гриббл целовал стоявшую у обочины девушку и представляющего теперь себе эту сцену, В. Вадимов, по всей видимости, желая напомнить читателю, кому принадлежали действия, которые представил Геретти, вводит в текст перевода отсутствующий в оригинале момент: `…когда Гриббл целовал ее...' А. Георгиев переводит фразу “…the uncontrollable urge to squeeze and caress . . . and most of all to feel that heat…” как `…она же испытала неодолимое желание сжать его и приласкать…', в своей интерпретации приписывая ощущения, которые, скорее всего, принадлежат Геррети, девушке, с которой целовался Гриббл. Комиссаров, замечает, что более серьезные отклонения от содержания оригинала делают свободный перевод неэквивалентным и неадекватным, превращая его в «переложение» или самостоятельное высказывание на тему оригинала [Комиссаров 1990: 235].

Примером такого «высказывания» будет перевод следующего отрывка:

A few minutes later Davidson joined the group and told them about the times he got drunk at the Steubenville State Fair and crawled into the hoochie-kooch tent and got biffed in the head by a big fat momma wearing nothing but a G-string. When Davidson told her (so he said) that he was drunk and thought it was the tattooing tent he was crawling into, the red hot big fat momma let him feel her up for a while (so he said). He had told her he wanted to get a Stars and Bars tattooed on his stomach [S.King 1979]. Через несколько минут к ним присоединился Дэвидсон и рассказал, как он однажды напился на пикнике, ввалился в палатку и наблевал чуть не на голову какой-то толстой тетке, на которой не было ничего, кроме трусов. Она, по его словам, не рассердилась и даже позволила ему "за себя подержаться", как он выразился. (Пер. В. Вадимова) Данный пример иллюстрирует целый ряд отступлений переводчика от текста оригинала: 1. at the Steubenville State Fair - дословно: `на Стебенвильской ярмарке' - у В. Вадимова: `на пикнике'; 2. crawled into - дословно: `вполз' - у В. Вадимова: `ввалился'; 3. hoochie-kooch tent - буквально: `палатка, где торгуют спиртным, или комната, где проститутка принимает клиента' [Ротенберг, Иванова 1994: 219] - у В. Вадимова: `палатка'; 4. got biffed in the head by a big fat momma - дословно: `был ударен в голову большой толстой Мамочкой' - у В. Вадимова: `наблевал чуть не на голову какой-то толстой тетке'. Предложение “He had told her he wanted to get a Stars and Bars tattooed on his stomach” - `Он сказал, что хочет, чтобы ему вытатуировали звездно-полосатый на животе' вовсе отсутствует в переводе В. Вадимова. Таким образом, проанализировав контекст и сравнив два варианта перевода, мы можем сказать, что лишь в редких случаях переводы сниженной лексики А. Георгиевым и В. Вадимовым можно считать адекватными. В ряде случаев можно говорить даже о буквальном переводе по причине ошибки переводчика (he felt himself come), а также в некоторых случаях - о необоснованном выборе вида переводческой трансформации (Go fuck yourselves! All of you!). Правильный же выбор способа преобразования единицы оригинала в единицу перевода - одно из основополагающих условий создания адекватного текста в переводящем языке. В следующем пункте нашей работы мы рассмотрим основные виды преобразований (переводческих трансформаций) и постараемся определить их соотношение при переводе сниженной лексики в романе С. Кинга «Долгий путь», а также, анализируя контекст и грамматическую структуру материала, попытаемся определить степень законности того или иного вида в каждом конкретном случае.

2.3 Виды переводческой  трансформации в переводах сниженной  лексики романа С. Кинга «Долгий  путь»

Переводческой трансформацией В.Н. Комиссаров называет преобразования, с помощью которых можно осуществить  переход от единиц оригинала к  единицам перевода в указанном смысле. Поскольку переводческие трансформации  осуществляются с языковыми единицами, имеющими как план содержания, так  и план выражения, они носят формально-семантический  характер, преобразуя как форму, так  и значение исходных единиц [Комиссаров 1990: 172]. В рамках описания процесса перевода, по мнению В.Н. Комиссарова, переводческие  трансформации рассматриваются  не в статическом плане как  средство анализа отношений между  единицами исходного языка и  их словарными соответствиями, а в  плане динамическом как способы  перевода, которые может использовать переводчик при переводе различных  оригиналов в тех случаях, когда  словарное соответствие отсутствует или не может быть использовано по условиям контекста [Комиссаров 1990: 172]. Основными типами лексических трансформаций по В.Н. Комиссарову являются: 1) переводческое транскрибирование и транслитерация, 2) калькирование, 3) лексико-семантические замены (конкретизацию, генерализацию, модуляцию).

К наиболее распространенным грамматическим трансформациям В.Н. Комиссаров относит: 1) синтаксическое уподобление (дословный перевод), 2) членение предложения, объединение предложений, 3) грамматические замены (формы слова, части речи или  члена предложения). Так как объектом нашего исследования является в большей  мере лексическая сторона разговорной  речи в тексте романа, в своей  работе мы не рассматриваем грамматические виды трансформаций. К комплексным  лексико-грамматическим трансформациям относятся: 1) антонимический перевод, 2) экспликация (описательный перевод), 3) компенсация [Комиссаров 1990: 173].

Примеры антонимического  перевода сниженной лексики в  романе С. Кинга «Долгий путь»  обнаружены нами не были. Это объясняется  тем, что об антонимическом переводе можно говорить лишь в случае передачи несоответствий отрицания в ИЯ и ПЯ (английские конструкции с wish, наличие двойного отрицания в русском языке). Также в исследованном нами материале мы не обнаружили примеров транскрибирования, транслитерации и калькирования сниженных лексических единиц при их переводе на русский язык, т.к. данные приемы используются для передачи на русский язык имен собственных, а также реалий (транскрипция и транслитерация) и понятий, а чаще новой научной терминологии, еще не существующих в ПЯ (калькирование) [Казакова 2001: 63].

Нами были найдены примеры  лексико-семантической замены - способ перевода лексических единиц оригинала  путем использования в переводе единиц ПЯ, значение которых не совпадает  со значениями исходных единиц, но может  быть выведено из них с помощью  определенного типа логических преобразований: "Love is a fake!" Olson was blaring. "There are three great truth in the world and they are a good meal, a good screw, and a good shit, and that's all! [S.King 1979] - Дерьмо эта ваша любовь! - не унимался Олсон. - В мире есть всего три настоящих вещи: хороший трах, хорошая жрачка и хорошая выпивка! И все! (Пер. В. Вадимова) В данном случае мы можем говорить о модуляции или смысловом развитии - замене слова или словосочетания ИЯ единицей ПЯ, значение которой логически выводится из значения исходной единицы. Лексема fake `блеф, халтура' [Ротенберг, Иванова 1994: 145] переведена лексемой `дерьмо', одним из значений которой в русском языке является значение `что-то негодное, гадкое' [Ожегов, Шведова 1994: 157]. `Блеф' в жаргоне картежников - игра на повышение ставок при отсутствии хороших карт у блефующего, когда на самом деле «ничего нет на руках» [Твист 1998: 33]; `блеф' книж. - обман рассчитанный на создание ложного впечатления; действие, вводящее в заблуждение [Ожегов, Шведова 1994: 48]. Таким образом, значение `что-то ненастоящее, некачественное' (значение слова `халтура') и `обманное' (`блеф') легко выводится из контекста и значения слова `дерьмо'. А. Георгиев перевел данный отрывок следующим образом: - Любовь - это пшик! - рычал Олсон. - В жизни есть три настоящие вещи: хорошо пожрать, хорошо потрахаться и хорошо посрать. Все!.. Значение слова `пшик' - `ничто, пустота' [Ожегов, Шведова 1994: 624]. Т.е. мы можем и в данном случае говорить о модуляции. Однако, по нашему мнению, этот вариант более приемлем, так слово `пшик' не расходится по степени экспрессии со словом fake, в отличие от слова `дерьмо' (груб., бран.) [Ожегов, Шведова 1994: 157]. Также одним из частых способов перевода сниженной лексики в романе является генерализация. Генерализацией В.Н. Комиссаров называет замену единицы ИЯ, имеющей более узкое значение, единицей ПЯ с более широким значением. Создаваемое соответствие выражает родовое понятие, включающее исходное видовое понятие [Комиссаров 1990: 177]. Например: Art Baker told them about a contest they'd had back home, to see who could light the biggest fart, and this hairy-assed old boy named Davey Popham had managed to burn off almost all the hair on his ass and the small of his back as well. Smelled like a grassfire, Baker said [S.King 1979]. Арт Бейкер рассказал, как однажды участвовал в состязании, в котором мальчишки поджигали газы, и некто Дейви Попхэм сжег все волосы в заднице (а их там у него было немало) и даже обжег спину. Запах был, как от паленой травы, сказал Бейкер. (Пер. А. Георгиева) Fart `пердеж' [Ротенберг, Иванова 1994: 146] здесь переведен как `газы', слово, только четвертым значением которого в словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой является `газообразные выделения желудка и кишок' [Ожегов, Шведова 1994: 157]. Помимо модуляции и генерализации часты случаи замены сниженного слова или словосочетания ИЯ с более широким предметно-логическим значением словом и словосочетанием ПЯ с более узким значением, т.е. конкретизации, например: "Oh, such a golden flood of bullshit," McVries said. "Is that so?" Garraty cried. "How much planning are you doing?" "Well, right now I've sort of adjusted my horizons, that's true-" [S.King 1979] - Какой красивый словесный понос, - вмешался Макврайс. - Разве? - закричал Гаррати. - А ты-то какие планы строишь? - Ну, сегодня сфера моих интересов здорово изменилась, это верно… (Пер. А. Георгиева) Как и в английском, слово `золотой' употребляется в русском языке как `прекрасный, замечательный' [Ожегов, Шведова 1994: 157] в переносном значении, но выражение `золотой словесный понос' нарушает узуальные нормы русского языка. Поэтому переводчик прибегает в данном случае к конкретизации понятия. Интересно, что В. Вадимов вовсе не сохранил сниженный оттенок самого словосочетания, однако передал иронию выражения с помощью лексико-грамматической трансформации, а именно - компенсации в косвенной речи: - Какое красноречие! - иронически сказал Макфрис. Таким образом, «…элементы смысла, утраченные при переводе единицы ИЯ в оригинале, передаются в тексте перевода … другим средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в оригинале» [Комиссаров 1990: 185]. В.Н. Комиссаров, говоря о компенсации, подчеркивает тот факт, что она является единственным стилистическим средством передачи англоязычных просторечий, таких как: a-singing, hit вместо it happen, также ряда других грамматических нарушений [Комиссаров 1990: 185]. Несмотря на большое количество просторечных форм в тексте романа (a lotta, I gonna, whozat, wassamatter, fella, I wanna, to give 'em, is pickin' 'em up and layin' 'em down) ни первый, ни второй переводчик почти не прибегают к помощи компенсации для передачи разговорного оттенка. Так, например, следующий отрывок можно было бы перевести, на наш взгляд, следующим образом: “You a religious fella?” Baker asked Garrety [S.King 1979]. - Ты чё - верущий? - спросил Бейкер у Геррети. Перевод В. Вадимова звучит следующим образом: - Ты верующий? - спросил Бейкер у Геретти. Перевод А. Георгиева несколько «просторечнее»: - А ты как, верующий? - спросил Бейкер у Гаррати. Нечасты и случаи экспликации при переводе сниженных лексических единиц, т.е. описательный перевод. Это лексико-грамматическая трансформация, при которой лексическая единица ИЯ заменяется словосочетанием, эксплицирующим ее значение, т.е. дающим более или менее полное объяснение или определение этого значения на ПЯ [Комиссаров 1990: 185]. С помощью экспликации, считает В.Н. Комиссаров, можно передать значение любого безэквивалентного слова в оригинале, однако недостатком описательного перевода является его громоздкость и многословность. Поэтому наиболее успешно этот способ перевода применяется в тех случаях, где можно обойтись сравнительно кратким объяснением [Комиссаров 1990: 185]. Так в случае с лексемой hoochie-kooch А. Георгиев использовал экспликацию: A few minutes later Davidson joined the group and told them about the times he got drunk at the Steubenville State Fair and crawled into the hoochie-kooch tent and got biffed in the head by a big fat momma wearing nothing but a G-string [S.King 1979]. Через несколько минут к группе присоединился Дейвидсон и принялся рассказывать о том, как однажды на Стебенвилльской ярмарке он напился пьяным и заполз в палатку, где торговали спиртным, и там его двинула по голове какая-то жирная матрона. Стоит заметить, что, дав эксплицитный перевод слова hoochie-kooch, А. Георгиев выбрал первое значение данной лексемы, т.е. `палатка, где торгуют спиртным', хотя контекст вполне может указывать и на второе значение - `комната, где проститутка принимает клиента': женщина была обнажена, что явно не соответствует образу продавца в «открытой палатке, где торгуют алкоголем», а слово momma (производное от mother) эквивалентно Madam - `бендарша, распорядительница в борделе (обычно старая проститутка)' [Ротенберг, Иванова 1994: 303]. Да и само поведение женщины, сначала ударившей подростка за внезапное вторжение, а потом позволившей ему потрогать свое тело, явно указывает на определенный род профессии. Видимо, именно поэтому переводчик вовсе опускает ту часть контекста, которая заставила бы читателя усомниться в адекватности предложенного перевода: wearing nothing but a G-string.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Перевод что женщина: если она красива, она неверна, если верна - некрасива. Г. Гейне Можно сказать, что поставленная в начале нашего исследования цель достигнута. В современном  английском языке существует стремление к демократизации или к снижению литературной нормы языка, что находит  свое отражение во всех сферах общественной жизни и непосредственно в  современной англоязычной художественной литературе. Мы можем прийти к выводу, что наиболее сложным и мало изученным  в контексте теории перевода пластом  лексики английского языка является стилистический пласт сниженной  лексики, что, на наш взгляд, объясняется  как неоднородностью и многогранностью  самого сниженного регистра, так и  отсутствием традиции литературного  перевода сниженной лексики в  российской переводной практике. Проанализировав  варианты переводов сниженной лексики  в романе С. Кинга «Долгий путь», мы можем сделать ряд следующих  выводов: 1) При переводе сниженной  лексики переводчики чаще всего  прибегают к такому переводческому приему как трансформация (лексическая  и лексико-грамматическая). Наиболее частым видом трансформации при  переводе сниженной лексики является лексико-семантическая замена (модуляция, генерализация, конкретизация); 2) Необоснованно  редки случаи использования при  переводе американских просторечий  такой лексико-грамматической трансформации  как компенсация; 3) Лишь в редких случаях переводы сниженной лексики  английского языка А. Георгиева  и В. Вадимова можно считать адекватными: зачастую переводчики, практически не нарушая, впрочем, узуальных норм ПЯ, занижают степень экспрессии переводимых лексических единиц, а иногда и грубо искажают содержание оригинала. Результаты данной работы определяют перспективы дальнейшего исследования, которые мы видим в разработке методологии и конкретных приемов перевода сниженной лексики художественного текста, что может стать целью квалификационной дипломной работы по филологии.