Заслуги Ломоносова как историка

 

 

 

В условиях национального  подъема России понятна забота Ломоносова о ее международном престиже, зависящем не только от ее настоящего, но и от ее прошлого. О своем престиже тогда беспокоились, наверное, все европейские страны, не оставляя без внимания ничего, что могло бы принести им бесчестье и, тем самым, уменьшить их вес на мировой арене. В этом плане показательна та обеспокоенность И.Д. Шумахера, которую он выразил 4 декабря 1749 г. в письме Г.Н. Теплову. Сообщая, что похвальная речь Ломоносова императрице на торжественном заседании Академии была принята с одобрением, он при этом подчеркнул: в ней имеются выражения, которые могут показаться обидными прусскому и шведскому правительству. Опытный Шумахер, чтобы упредить возможный международный скандал, завел разговор всего лишь из-за того, что Ломоносов несколько раз упомянул о победах русских над шведами в Северной войне и войне 1741—1743 годов. Пруссию же он прямо нигде не назвал, но в его словах о "завистнике благополучия нашего", которому Россия может ответить всей своей мощью, видят намек на прусского короля Фридриха II. Зрела Семилетняя война, и европейские государства, зная себе цену в настоящем и свои устремления в будущем, всемерно вставали на защиту своего прошлого. И Россия не желала быть своей историей, как считал Вольтер, "подтверждением и дополнением к истории Швеции", и предстать перед своими будущими противниками и возможными союзниками такой, какой ее рисовал Миллер.

 

 

 

Ломоносов показал несостоятельность  норманской теории также профессионально, как он профессионально показал непригодность "Русской грамматики" Шлецера в том виде, в каком она была задумана. Летом 1764 г. он сказал о незнании ее автором предмета, о "сумасбродстве в произведении слов российских", подчеркнул, что в ней "кроме множества несносных погрешностей внесены досадительные россиянам мнения", и закончил свой отзыв хорошо известными словами: "Из чего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина" (5). Такую реакцию Ломоносова вызвало нарочитое стремление Шлецера русские слова либо вывести из немецкого, либо дать им неблагозвучное объяснение: "дева" и "Dieb" (вор), нижнесаксонское "Tiffe" (сука), голландское "teef" (сука, непотребная женщина); "князь" и "Knecht" (холоп); боярин, барин и баран, дурак. В этих словопроизводствах, проистекающих из представления немцев, что русский язык есть Knechtsprache, Ломоносов увидел, как и в случае с диссертацией Миллера, отсутствие науки.

 

 

 

Как историк России, Ломоносов  ставил перед собой задачу: "Коль великим счастием я себе почесть могу, ежели моею возможною способностию древность российского народа и славные дела наших государей свету откроются" (6). И можно только гадать, что было бы им сделано на поприще истории, если бы она одна была его уделом. Но и того, что он сделал, занимаясь еще химий, математикой, физикой, металлургией и многими другими отраслями науки, вполне достаточно, чтобы признать Ломоносова историком и без предвзятости взглянуть и на него и на его наследие. От чего ни в коей мере не пострадают истинные и весьма значительные заслуги немецких ученых перед российской исторической наукой. Великий Л. Эйлер в одном из писем за 1754 г. с восхищением говорил Ломоносову, что "я всегда изумлялся Вашему счастливому дарованию, выдающемуся в различных научных областях" (7). Таким же дарованием, помноженным на свойственное ему трудолюбие и желание дойти до самой сути дела, обладал Ломоносов и в истории, не жертвуя при этом ни истиной, ни своей очень высокой научной репутацией.

 

 В 1865 г. П.А. Лавровский, справедливо сказав, что Ломоносов для России "был и есть беспримерным явлением, недосягаемым великаном", констатировал, что он в обработке русской истории, как и на "не открытой прежде почве" русского языка, натолкнулся "также на неподготовленную еще почву и вынужден был сам и удобрять, и вспахивать, и засевать и боронить ее", совершив тем самым "многотрудный подвиг". И ученый с огорчением отмечал, что "русские привыкли судить о своих великих людях по отзывам Запада". В 1912 г. И.А. Тихомиров, говоря о мыслях Ломоносова об участии славян в великом переселении народов, в разрушении Западно-Римской империи, верно заметил, что они сейчас являются ходячими истинами. Следует добавить, что прозорливость ума, обширность и глубина знаний русского гения позволили ему указать на родство венгров с чудью (до этого только в XIX в. дошла филология), установить, что не существует несмешанных наций (так, он доказывал смешанный состав славянских племен) и что история народа обыкновенно начинается раньше, чем становится известным его имя. И глубоким смыслом наполнены слова С.М.Соловьева (особенно актуально звучащие сегодня), в год столетия со дня смерти М.В. Ломоносова подчеркнувшего, что "никто и ничто не отнимет у нас славного, праздничного будущего, если мы сами не отнимем его у себя, если, прежде всего, не позабудем своего славного праздничного прошедшего" (8).

 

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Миллер Г.Ф. О народах  издревле в России обитавших. СПб., 1788. С. 127.

2. Общественная и частная  жизнь Августа Людвига Шлецера, им самим описанная. СПб., 1875. С. 48, 56, 193-196, 200-201, 207, 227, 229-230; Шлецер А.Л. Нестор. Ч. I. СПб., 1809. С. 325, 430.

3. Рожков Н.А. Русская  история в сравнительно-историческом  освещении (основы социальной  динамики). Т. 7. М., 1923. С. 142; Шторм Г.П.  Ломоносов. М., 1933. С. 87; Рубинштейн  Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 87-92, 95-97, 107, 114, 153-155.

4. Карпеев Э.П. Ломоносов  в русской культуре. Вместо предисловия  // Ломоносов. Т. IX. С. 3.

5. Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т .9. М., Л., 1955. С. 420, 426-427.

6. Там же. Т. 10. М., Л., 1957. С. 474-475.

7. Ченакал В.Л. Эйлер и Ломоносов (к истории их научных связей) // Эйлер Л. Сборник статей в честь 250-летия со дня рождения, представленных Академией наук СССР. М., 1958. С. 442.

8. Лавровский П.А. О трудах  Ломоносова по грамматике языка  русского и по русской истории  // Памяти Ломоносова. Харьков, 1865. С. 21-22, 50-56; Тихомиров И.А. О трудах  М.В. Ломоносова по русской  истории // Журнал Министерства  народного просвещения. Новая  серия. Ч. XLI. Сентябрь. СПб., 1912. С. 41-64; Соловьев С.М. Очерк состояния России в эпоху деятельности Ломоносова // Его же. Сочинения. Кн.XXIII. М., 2000. С. 162.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Для своего времени Ломоносов  былкрупнейшим историком. М.В. в первую очередь выступает как антинорманист. С уверенностьюможно сказать, что его исторические взгляды формировались вострой борьбе против норманнской теории, отрицавшей самостоятельное развитиерусского народа. Ломоносов разработал историческую концепцию, в которойподчеркивал решающую роль Православия, Самодержавия и духовно-нравственныхценностей русского народа в формировании Российского государства, тем самымстав своеобразным  предтечей теории«официальной народности», созданной в 19 веке. Его доводыне столько убедительны, сколько жестоки. Но нападкиЛомоносова на норманистов не просто личного свойства: они вытекали из егопатриотических взглядов. Он хотел показать, что русская национальная гордостьне случайное настроение какого-либо поколения, не имеющее почвы в истории.Русская история должна была обнаружить, что оно искони было присуще народу ипроявилось его подвигами.

 

Заслугой ученого, безусловно,  является то, что он  не изолировал отечественную историю отевропейской, выявлял черты сходства и различий в исторической жизни разныхнародов – это передовой опыт историка его времени.

 

Но нельзя забывать, что  в трудахЛомоносова исторические догадки, внушенные автору веянием времени, так сказать,патриотическим упрямством, и поэтому не имеющие научного значения зачастуюлишают истинности предложенный им материал.

 

Историческаянаука была для него таким же делом, как химия, физика, литература и другиенауки. Тем больше его заслуга, что не только исторические труды, но и многиеего литературные произведения наполнены описанием исторических событий и их оценкой. Хотя иногда он грешитнедостоверностью изображения конкретных событий, но требует от другихисполнения точности и достоверности – художников, писателей, поэтов. М. В.Ломоносов, придавая истории большое вос­питательное значение, ставил передсобой задачу пропаганды событий прошлого средствами изобра­зительного искусства.  Избогатого национального прошлого он ото­брал сюжеты и образы, замечательные посвоей зна­чимости. Изучая прошлое своейРодины, Ломоносов возлагал большие надежды на ее величие в будущем. Он понимал,что история создает национальные традиции и связывает между собой поколения.