Закон рынков Ж.Б. Сэя и его роль в истории экономической мысли

Министерство  образования и  науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

Всероссийский заочный финансово-экономический  институт

Кафедра математики и информатики 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Контрольная работа

по дисциплине «История экономических учений» на тему:

«Закон  рынков Ж.Б. Сэя» и  его роль в истории  экономической мысли». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Смоленск 2010.

Оглавление: 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение.

    Целью данной работы является описание законов  рынка Ж.Б. Сэя, которые представляют собой часть классической макроэкономической теории. Исходя их цели работы вытекают ее задачи, такие как, пояснение законов рынка Сэя, их место в политической экономии  18-19 веков, отношение к теории Сэя его единомышленников и оппонентов. В работе показана роль в истории экономической мысли и недостатки законов рынка Сэя. Так же хочется отметить, что на русском языке закон Сэя обычно называют просто законом рынков. Такое же словоупотребление принято в английском языке: law of markets. Между тем во французском оригинале «Трактата» речь шла о рынках — debouches в отличие от рынков marches (прямого эквивалента английского markets). У некоторых ученых прошлых столетий, например у А.Смита, можно стокнуться с неоднозначностью понятия «рынок», которое в одних случаях подразумевает определенный механизм согласования спроса и предложения, в других — величину потенциального спроса, сферу сбыта определенной продукции. Закон Сэя продолжает смитовскую тему рынков — сфер сбыта, а вовсе не тему рынка-механизма (marche, market). Стандартный перевод (закон рынков) менее точно передает смысл оригинала, чем используемое в данной работе выражение «закон рынков сбыта». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Закон Сэя.

    Комплекс  идей основоположников классической школы  о том, что экономическое благополучие нации определяется не столько ее денежными накоплениями, сколько величиной общественного продукта и непрерывностью его кругооборота, в самом начале XIX в. в своем «Трактате политической экономии» (1-е издание — 1803 г.) обобщил француз Жан-Батист Сэй (1767—1832) — последователь и главный популяризатор теории Смита в континентальной Европе. Это обобщение Сэй назвал законом рынков сбыта, в современной истории экономической мысли оно обычно фигурирует как закон Сэя. В Англии аналогичную идею первым сформулировал в 1807 г. Джеймс Милль(1773—1836) — отец Джона Стюарта Милля. Закон Сэя стал неотъемлемой частью политико-экономической теории для многих представителей классической школы, включая Д. Рикардо и Дж.Ст. Милля.

    По  своему первоначальному замыслу  закон рынков сбыта был направлен против меркантилистов с характерным для них упором на роль денег. Как указывал Сэй, «не изобилие денег, а общее изобилие продуктов — вот что способствует продажам. Такова одна из важнейших истин политической экономии». Одновременно он критиковал защитников праздного потребления, разъясняя, вслед за Смитом, что сбережения, будучи добавленными к капиталу, не ведут к уменьшению спроса: они потребляются в том же году, но уже иным — производительным способом.

    Основной  смысл закона Сэя сводится к утверждению, что производство само создает себе спрос: «Всякий продукт с момента своего создания, — подчеркивал Сэй, — открывает рынок сбыта для других продуктов на всю величину своей стоимости». Этот вывод логически вытекал из смитовского определения естественной цены товаров как суммы доходов:

    Q= W+ Р+ R.

    Для всей массы товаров Q (суммарная цена товаров) символизирует в этой формуле совокупное предложение, тогда как W + Р + R (сумма доходов — заработной платы, прибыли и ренты) — это не что иное, как совокупный спрос.

    В условном мире естественных цен, отражающих равновесие спроса и предложения  на рынке всякого товара или фактора производства, закон Сэя был не более чем тавтологией. Вместе с тем он невольно указывал на важную особенность спроса и предложения на макроуровне: если на отдельном рынке спрос и предложение — функции разных, как правило, взаимно не зависимых, факторов, то в отношении совокупного спроса и совокупного предложения этого сказать нельзя. Их общей основой служит совокупный общественный продукт. Соответственно, с ростом величины продукта, при прочих равных условиях, предложение и спрос растут пропорционально. Отсюда следовал и главный вывод Сэя о невозможности общего кризиса перепроизводства: «Общий спрос на продукты всегда равен сумме имеющихся продуктов... Нельзя представить, чтобы продукты труда всей нации стали когда-либо избыточными, если один товар дает средства для покупки другого».

    Но  тем самым закон Сэя закрывал путь к ответу на вопрос, который в жизни становился все более злободневным, — об экономических кризисах. Сэй и его единомышленники обходили проблему смягчением формулировок, разъясняя, что речь не идет о полном совпадении спроса и предложения, что на отдельных рынках их расхождение возможно при условии, что недостаточный спрос на одном рынке компенсируется избыточным спросом на других; что совпадение спроса и предложения достигается в среднем, в тенденции, и дисбалансы возможны, но лишь как временное явление. Уже в XX в. с учетом этих оговорок были разграничены две версии закона Сэя: смягченную версию стали называть равенством Сэя; более жесткую, стулирующую тождественное равенство спроса и предложения на макроуровне — тождеством Сэя.

    Судьба  закона Сэя в истории экономической  науки полна драматическими событиями. С одной стороны, фигура Сэя-теоретика часто вызывала скептическое отношение, а в аргументах, на которых базировался закон, были обнаружены серьезные изъяны. С другой стороны, закон привлекал к себе все новые волны интереса, всякий раз открывая исследователям свои новые грани.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Критики Сэя.

    Закон Сэя нес в себе заряд исторического  оптимизма. Он вселял надежду, что процесс накопления капитала не имеет границ, а экономические кризисы — явление едва ли не случайное и преходящее. Неудивительно, что среди единомышленников Сэя преобладали энтузиасты набиравшего силу капитализма, в то время как критика его закона аккумулировала в себе идеологический заряд противоположного знака. Исключением был Д. Рикардо, он разделял теоретическую позицию Сэя: «невозможно... чтобы капитал, накопленный в любых размерах в данной стране, не мог быть применен в ней производительно...», но делал важную оговорку, оставлявшую место его историческому пессимизму: «...до тех пор, пока заработная плата не повысится вследствие роста цен на предметы необходимости в такой сильной степени и для прибыли с капитала не останется так мало, что исчезнет всякое побуждение к накоплению». Для оппонентов кризисы перепроизводства были на только опровержением научной гипотезы, но и симптомом неизлечимого недуга капитализма.

    На  первом этапе спор вокруг закона Сэя не выходил за рамки классической политэкономии. Наиболее влиятельными критиками были швейцарец Ж.-Ш. Симон де Сисмонди (1773—1842) и англичанин Томас Мальтус (1766—1834). Их аргументы были опубликованы почти одновременно: работа Сисмонди «Новые принципы политической экономии» вышла в 1819 г., книга Т. Мальтуса «Принципы политической экономии, рассмотренные с точки зрения их практического применения» — в 1820 г.

    Оба автора были солидарны, что капитализм не способен обеспечить спрос, достаточный для реализации всего общественного продукта. Корень проблемы они видели в том, что при интенсивном накоплении капитала объем производства растет быстрее суммы доходов. Поскольку при этом подразумевалось, что доходы — это источник потребительского спроса, постольку теории Сисмонди и Мальтуса были теориями недопотребления.

    Сисмонди  в своей аргументации ссылался на растущую конкуренцию, которая заставляет снижать цены и доходы, вследствие чего «новый доход, являющийся результатом удешевления продуктов, должен быть меньше нового производства». При недостатке внутреннего спроса капитализм, согласно Сисмонди, может развиваться только за счет постоянного расширения внешних рынков. Что же касается расширения внутреннего рынка, то главным его фактором он считал увеличение доходов основной массы населения — трудящихся. Общественным идеалом Сисмонди был строй мелких товаропроизводителей, работающих на собственной земле и зарабатывающих собственным трудом. Не очень веря в достижимость этого идеала, он стал одним из первых идеологов общества, которое, говоря современным языком, можно назвать социально ориентированной рыночной экономикой.

    Иными были общественные симпатии Мальтуса. Он выражал интересы консервативных слоев английского общества, теснимых растущей буржуазией. В своих доводах  Мальтус отталкивался от тезиса А. Смита, что стоимость годичного продукта «располагает» большим трудом, чем затрачивается на его создание. Отсюда следовало, что сами работники не в состоянии выкупить весь свой продукт, и потому для восполнения дефицита совокупного спроса нужны «третьи лица» — социальные слои, сами не создающие дополнительного продукта, но имеющие доходы и предъявляющие спрос. Именно эту «функцию» Мальтус отводил земельной аристократии, государственным служащим, священнослужителям.

    В мире естественных цен классической политэкономии логические аргументы Мальтуса и Сисмонди выглядели малоубедительно. В самом деле, разве конкуренция удешевляет только доходы, не затрагивая стоимость продукта? И разве величина совокупного спроса зависит от того, какие именно социальные слои его предъявляют? Логика, как казалось, была на стороне Сэя. Другое дело — факты. После 1825 г. кризисы перепроизводства стали повторяться с необъяснимым постоянством и со все более разрушительными последствиями. Этот конфликт между теорией и фактами длился как минимум до конца XIX в., поддерживая на плаву одновременно и теорию Сэя, логически более стройную, но бессильную перед лицом острой социальной болезни, и теорию Сисмонди, в научном отношении слабую, но дающую хоть какое-то объяснение кризисам. В пору бурных дискуссий конца XIX в. о перспективах развития капитализма в России всплеск интереса к идеям Сисмонди затронул и нашу страну. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Первая тайна закона Сэя.

    За  мыслью о тождественности совокупного  спроса и совокупного предложения, а соответственно, и законом Сэя скрывались, по меньшей мере, две теоретические тайны. Первая из них — так называемая догма Смита — возникла и получила решение в рамках теоретических предпосылок классической школы. Ее истоки уходят в теорию стоимости Смита, а её разгадка содержалась в рукописи II тома «Капитала» — главного сочинения К. Маркса. Рукопись была написана еще в 60-е годы XIX в., но достоянием общественности разгадка Маркса стала только в 1885 г., когда II том был опубликован уже после смерти автора.

    Анализ, проведенный Марксом, выявил три  важных обстоятельства:

• во-первых, наличие грубой теоретической ошибки, лежащей в основании закона Сэя;
• во-вторых, корректность аргумента критиков Сэя, обративших внимание на то, что величина общественного продукта имеет тенденцию расти быстрее, чем сумма доходов;
• в-третьих, незыблемость главного вывода самого Сэя о том, что капитализм действительно способен обеспечивать полную реализацию создаваемого им общественного продукта.

    Догмой  Смита Маркс назвал сведение стоимости (естественной цены) товаров к сумме доходов, упрекая в приверженности к ней скорее эпигонов Смита, чем его самого. Смит не признал затраты капитала четвертым элементом цены на том основании, что они соответствуют стоимости ранее созданных продуктов труда, которая в свою очередь распадается на те же три элемента, что и конечный продукт. Позиция Смита имела свои резоны: включение затрат капитала в цену всех товаров привело бы к тому, что один и тот же продукт (например, сено, скормленное овцам) вошел бы в годичный продукт общества многократно: сначала в цене шерсти, затем — пряжи, далее — ткани, сукна и т.д. Так что именно благодаря этой догме Смит избежал повторного счета при измерении годового продукта. Впрочем, у самого Смита отрицание затрат капитала в качестве части цены еще не стало догмой. Во второй книге «Богатства народов» он даже ввел специальное понятие «валовой доход страны», который отличался от «чистого дохода» (равного сумме доходов) как раз на «издержки по восстановлению основного и оборотного капитала».

    Однако  Сэй и его последователи прошли мимо этих уточнений, в результате в их трактовке стоимость общественного продукта оказалась эквивалентной не только сумме доходов, но и совокупному спросу. А это была двойная ошибка. Во-первых, в силу упомянутой выше разницы между валовым и чистым доходом (продуктом), а во-вторых, потому что рыночный спрос предъявляется не только на конечный продукт. Если вернуться к нашему примеру с сеном, то легко заметить, что на рынок в качестве товара может выноситься и само сено, и шерсть, и пряжа, и сукно. Тот самый промежуточный продукт, который создает повторный счет при измерении годичного продукта, составляет совершенно реальную часть совокупного спроса.