Японская разведка и русская контрразведка в конце XIX- начале XX века

После отчёта о своей  работе Акаси был назначен военным атташе в Германии. Однако в 1906 году в России была опубликована брошюра «Изнанка революции. Вооруженные восстания в России на японские средства» в которой освещалась тайная деятельность Акаси, в свою очередь пересказанная европейскими газетами. Возможно, из-за этого в 1907 г. Акаси был снова отозван из Европы.

Резиденты японской разведки систематически посылали подробные  донесения своим начальникам  в Японию. В Токио эти сведения проверялись и дополнялись сообщениями  военных атташе, донесениями чиновников японских посольств, консульств и др. В результате обработки всех этих материалов японцам было известно, сколько сможет поставить та или иная русская губерния, уезд или волость солдат или продовольствия во время войны, не говоря уже о том, что японцы имели подробные данные о сформированных воинских частях.

Заявление генерала Фукусима, что перед войной японцы знали  царскую Россию в военно-мобилизационном  отношении лучше, чем сами русские, имело некоторое основание.⁴

Кадры руководителей  японского шпионажа поставлялись также националистскими организациями японского империализма: «Черным драконом», «Черным океаном» и др., которые ставили своей задачей захват Манчжурии, русского Приморья, Приамурья и т. д., что целиком совпадало с захватническими планами японской военщины и ее детища — японской разведки.

Школу шпионажа в «Черном  драконе» прошли такие известные  деятели японской дипломатии, как  Арита, бывший министр иностранных  дел в кабинете Хирота; бывший посол  в Германии Мусякодзя и бывший посол в Москве Ота. Коки Хирота начал свою дипломатическую работу с того, что был рядовым шпионом до и во время русско-японской войны 1904–1905 гг.

Общество «Черного дракона» (по-японски «Кокурюкай») привлекло для шпионской работы против царской России известного провокатора Азефа, попа Гапона (тоже. провокатора, организатора массового расстрела петербургских рабочих 9 января 1905 г.). Умерший в 1932 году маршал Юзеф Пилсудский был также японским шпионом. Об этом не стесняясь пишет в одном из японских журналов тот же Хирота в своих воспоминаниях, связанных с тридцатилетием русско-японской войны.

«В следующем году, — пишет Хирота, — началась русско-японская война... В войсках, находившихся на действительной военной службе в Манчжурии, было много поляков. В это время поляки находились под властью русского государства. Однако они не хотели ради России воевать против Японии. Они добровольно сдавались нашим войскам. Эти пленные... направлялись в город Матсуяма, в лагерь для военнопленных. Маршал Пилсудский, позднейший президент независимой Польши, был тоже одним из военнопленных. Среди военнопленных поляков было немало людей, знавших английский язык. Поэтому, получив от графа Ямадза, начальника информационного разведывательного отдела министерства иностранных дел в Японии ,соответствующее задание, я срочно выехал в Матсуяма.

Эти пленные поляки впоследствии подсылались нами дня получения  сведений о состоянии царской  армии. И так как с самого начала войны поляков, враждебных России, было много, то эта информация шла успешно.

...О вооружении, о съестных  припасах, обо всем без исключения, вплоть до настроений солдат, эти военнопленные  поляки доводили до нашего сведения. Я эти сведения сообщал Ямадза. Из главной канцелярии эти информации поступали дальше. Они передавались начальнику армейского информационного отдела, которым заведывал генерал-майор Фукусима», — пишет Хирота.⁵

Да и сам Пилсудский не видел в своей шпионской  работе ничего зазорного. Он только заранее, «авансом» (в 1930 г.), уточнил высказывания г-на Хирота. В своей книге «Исторические поправки», написанной в ответ на книгу одного из лидеров ППС, Дашинского, Пилсудский сообщает, что он ездил в Японию по собственному желанию на деньги японского правительства для организации разведывательной работы, направленной против русской армии. Действительно, как говорят: «Не в лоб, а по лбу».

Справедливость требует  добавить, что Пилсудский занимался  шпионажем не только в пользу Японии. Он немало постарался в качестве организатора группы шпионов-«пилсудчиков», работавших на Австро-Венгрию.

Воспоминания Коки Хирота были напечатаны несколько раз. Видимо, спрос рождает предложение. В  первый раз эти воспоминания были напечатаны в японском буржуазном журнале  «Хинодэ» и издающемся в Шанхае американском журнале «Чайна Уикли Ревью» в 1934 г. В 1935 г. они вновь были напечатаны в японском журнале «Гендай».

Кроме многочисленных националистических организаций типа «Черный дракон», по заданиям японского генерального штаба шпионажем занимались и  министерства Японии. В частности, как  уже указывалось выше, перед русско-японской войной и во время самой войны большую активность развил разведывательный (или, как он скромно именуется, «информационный») отдел министерства иностранных дел Японии, которым руководил тогда граф Ямадза.

1.3. Организация шпионажа  за русскими в Японии.

Наряду с этой шпионской  работой вне Японии проводилась  тщательная слежка и шпионаж за иностранцами, особенно за русскими, внутри самой  Японии.

Все области жизни  японцев — в орбите внимания тайной полиции. Но особенно «внимательна» тайная японская полиция к иностранцам. Уже в момент приезда их в Японию японская тайная полиция получает от пароходной или железнодорожной компании сведения о приехавших иностранцах, которые в дальнейшем при переезде из города в город, часто незаметно для «опекаемого», заботливо передаются из рук в руки полицейскими агентами.

И неудивительно, что  каждое слово и каждый поступок иностранцев  становятся немедленно известными.

Вот что писал об этом один из англичан, представитель государства, с которым Япония была связана договором.

«В Токио и Иокогама жизнь многих европейских резидентов и туристов была сделана несносной. В частную переписку было допущено такое вмешательство, что, даже сделав полное снисхождение к требованиям войны, все же никак нельзя было его оправдать. Письма к частным лицам безжалостно вскрывались и неуклюже запечатывались снова, как бы для того, чтобы вызвать впечатление, что они повреждены в пути. В многочисленных случаях сообщения не достигали своего адресата. Многие из слуг посольств, гостиниц и частных домов, где останавливались иностранцы, были подкуплены правительством. В то же время было известно, что гиды, приглашенные для туристов, и переводчики, прикрепленные к иностранным военным морским офицерам и военным корреспондентам, увеличивали свои доходы, будучи шпионами.

Часто их заставали приложившими уши к замочным скважинам, сплошь и рядом их обнаруживали взламывающими  замки и открывающими ящики и  чемоданы. Поэтому европейцы никогда  не ведут беседу, которая может  быть истолкована японцами как недружелюбная, в присутствии своих слуг и без того, чтобы не осмотреть коридор по соседству со своими комнатами. Все документы, которые, по личным соображениям, европейцы хотят хранить тайно, они носят при себе в карманах. Кроме организованной секретной службы, состоящей из слуг, города кишат полицейскими агентами».⁶

Так писал представитель  Англии — «дружественной» в то время Японии.

Насколько усиленно готовилась Япония к войне с царской Россией, говорит следующий факт. Япония, имея золотой запас, значительно меньший, чем царская Россия, тратила на разведку и шпионаж перед войной в сотни раз больше, чем тратила на то же дело царская Россия.

Итак, мы видим, что шпионаж  в Японии был очень хорошо развит. Информация поступала непосредственно  главному представителю «информационного» отдела министерства внутренних дел Японии, графу Ямадза, что является большим плюсом для шпионажа. Столь усиленный шпионаж позволял Японии знать все о русских солдатах, вплоть до их имен и званий. Японцы активно собирали сведения о мирных жителях, военных, об условиях обитания, вплоть до мельчайших подробностей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

        

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Организация японской разведки в период 1904-1905 гг.

 

2. Организация сети японских шпионов на фронте и в тылу царской армии.

 Опираясь на своих резидентов, командированных задолго до войны на территорию России, Манчжурии и других стран, японская разведка разбила весь район фронта и тыла царской армии вдоль линии железной дороги на сектора. Это облегчало японским шпионам и разведчикам наблюдение за передвижением русских войск и обеспечивало японской разведке своевременное получение сведений от широко раскинутой сети своих шпионов и разведчиков.

На японской территории таким сектором обычно руководил  офицер японской разведки или один из агентов-шпионов, окончивших перед войной школы шпионажа в городах Чинчжоу (Корея), Инькоу и Цзинь-Чжоу (Манчжурия) и др.

Этот «заведующий сектором»  контролировал всю разведывательно-шпионскую  работу на участке, производил расчеты  со шпионами, сортировал и проверял сообщаемые ими сведения и передавал эти сведения дальше.

Японские шпионские группы располагали  значительными средствами для шпионско-диверсионной работы и для приобретения помещений, которые приближали их к массе  населения. Как правило, приобретались небольшие мелочные лавчонки, преимущественно булочные, которые посещались всеми слоями населения. В эти лавочки в числе других покупателей приходили солдаты и офицеры царской армии, из разговоров которых, иногда неосторожных, можно было узнать очень многое, не говоря уже о том, что офицерские и солдатские погоны давали возможность определить, какие новые части русских появились в этом районе.

Обычно беседа с русскими офицерами  и солдатами начиналась «случайным»  вопросом, который задавал старший группы шпионов как хозяин заведения, а остальные шпионы работали «молча» приказчиками, грузчиками или просто толпились около лавчонки.

Очень часто (и это было наиболее эффективно) шпионские группы работали в качестве строительных рабочих  над возведением укреплений, собирая точные сведения о размерах этих укреплений. Так, например, при постройке портов на Куанчендской позиции подрядчикам-китайцам были выданы планы фортов. Более того, даже охрана этих фортов была организована из сторожей-китайцев.

В тылу царской армии во время войны такие шпионские группы японцев, действовавшие на территории сектора, обычно возглавлялись японскими шпионами китайцами. Они, как и руководители шпионских групп на японской территории, имели в своем распоряжении группу шпионов от трех до пяти человек.

Японские шпионы и  разведчики буквально наводнили  и нейтральную зону, образовавшуюся в связи с тем, что Китай во время русско-японской войны заявил о своем нейтралитете. В нейтральную зону входил и город Синьментин. Здесь японцы не только раскинули густую агентурную сеть, но даже создали базу для снабжения армии генерала Ноги во время мукденской операции. Это облегчалось тем, что (по китайским сведениям) Ганзолин, китайский полковник и начальник синьминтинского гарнизона, оказался матерым японским шпионом.

 

2.2 Отношение  русского командования к необходимости  сохранения военной тайны.

Каждый из японских шпионов получал конкретное задание, например, произвести рекогносцировку определенного участка оборонительной линии и установить наблюдение за передвижением какого-нибудь определенного войскового соединения царской армии. Это не составляло большого  труда, так как указатели дорог и вывески о расположении частей и штабов расквартированных русских войск очень облегчали такого рода разведку. Один из русских офицеров писал по этому поводу: «Прямо непонятной являлась любовь как в штабах, так и в войсках к вывескам.

Приходилось видеть деревни, на фанзах которых были прибиты доски  с переименованием не только отдельных  частей, но даже рот и батарей.

В одной импани , где квартировал штаб Н-ского корпуса, кроме громадной доски, на белом фоне которой красовалась надпись номера корпуса, были прибиты дощечки с названиями: «оперативное отделение», «инспекторское отделение» и пр.

Лазутчикам противника не составляло абсолютно никакого труда собрать сведения о войсках, расположенных в том или ином районе, для этого нужно было только обойти и записать все то, что они видели на этих пресловутых вывесках».

 Английский офицер Гамильтон, прикомандированный во время войны к японской армии, свидетельствует, что трафареты и шифровка русских войск давали возможность японцам опознавать воинские части царской России. «Русские войска. — пишет Гамильтон, — в этом месте состояли из 11, 12 и 21-го восточносибирских полков, как это было впоследствии удостоверено по номерам и по фуражкам с убитых»⁷

Царские генералы упорно стремились сохранить трафареты  и шифровку войск, в то время как  японцы с самого начала боев сияли  трафареты, лишив русских столь  важных данных для определения японских частей.

Особое усердие в отношении сохранения трафаретов проявил главнокомандующий царской армией генерал Линевич, сменивший на этом посту генерала Куропаткина.

Это усердие Линевича по меньшей мере непонятно, если учесть, что соответствующие отделения  его же штаба сообщили штабам частей царской армии о приеме японских шпионов определять по трафаретам части русских войск.

Беспечность, а иногда и вредительство некоторых царских  генералов давали возможность японскому  командованию использовать для шпионажа даже малограмотных или неграмотных китайцев и корейцев, которым давалось задание только зарисовать погоны, воротники или шапки солдат частей, расположенных на их участке. Полученные таким путем сведения о расположении русских войск в соединении с другими данными, полученными от 400–500 шпионов, которыми располагали войсковые штабы японской армии, представляли разведывательный материал большой ценности.