Воспитание в Древней Греции

Греки считали, что в культуре, как и в самой жизни, должно сочетаться аполлоновское ее качество и дионисийское, в противном случае возможна гибель культуры. Господство аполлоновского в культуре приведет в конце концов, к стагнации, застою. А возобладание дионисийского к разрушению, протесту ради протеста.

2.Общество Спарты , Спартанское воспитание

Когда говорят "спартанское  Воспитание" имеют в виду строгое  и суровое Воспитание полное лишений , но закаливающее организм и волю Воспитанника.

Еще античные авторы заложили основы традиции противопоставления Афин и Спарты как двух полисов, резко  различавшихся по степени предоставленной  гражданам свободы. Если одни объясняли  славу Афин как крупнейшего экономического и культурного центра Эллады наличием у афинских граждан максимально  возможной в то время свободы, то другие превозносили суровую систему  ограничений в Спарте как залог  военной мощи и устойчивости данного  государства. С тех пор дихотомия "Афины - Спарта" стала неизменным атрибутом самых разнообразных  философско-политических концепций, авторы которых были озабочены не столько  достоверной реконструкцией конкретно-исторических реалий, сколько интерпретацией проблем  современной им политической жизни.

В Спарте все наиболее плодородные  земли были разделены в соответствии с числом полноправных граждан на 9000 наделов и розданы спартиатам во временное владение. Их нельзя было дарить, дробить, завещать, после смерти спартиата они возвращались государству. Для Спарты характерны стремление к  полному равенству, презрение к  роскоши, суровая система Воспитания, запрещение гражданам заниматься земледелием, ремеслом и торговлей, пользоваться золотом и серебром, ограничение  контактов с внешним миром. Все  это было зафиксировано в законах  Ликурга (IX в. до н.э.). Спартиаты коллективно  эксплуатировали порабощенное население - илотов. На каждый надел земли приходилось  несколько семей илотов, которые  были обязаны раз в год платить  натуральный оброк, равный примерно 1/6 - 1/7 урожая.

Так, Спарта как образец "недемократического" государства привлекла пристальное  внимание немецкого историка Роберта  фон Пельмана, Р. Пельман справедливо признавал, что сохранившиеся источники нередко доносят до нас искаженно - идеализированный образ Спарты, однако это не помешало ему определить спартанское устройство как "государственный социализм", при котором личность всецело подчинена государству. "Цели государства, - писал он, - насильственно навязывают направление каждой личной жизни: за гражданином не признается право ни на какое другое образование или призвание, кроме одного - быть воином. Государство каждому определяет его деятельность..., навсегда обеспечивает за собой обладание личностью гражданина, угрожая смертью эмигрантам и вообще сильно ограничивая свободу передвижения... Государственный социализм есть естественный и необходимый коррелят общин военного типа... Форма этого социалистического строя... определялась исключительно тем, что и в мирное время по возможности сохранялось лагерное устройство" ³

Государство в Спарте осуществляло тотальный контроль не только над  общественной, но и над личной жизнью граждан, вмешиваясь в бытовые вопросы (отсутствие свободы в выборе профессии, обязательное участие в совместных трапезах - сисситиях, простая одинаковая одежда, запрет на владение золотом и серебром, запрет на использование при строительстве дома каких-либо инструментов, кроме топора и пилы и т.д.), в брачно-половые отношения (узаконенные пережитки кросс-кузенного брака и др.) и Воспитание детей (уничтожение слабых младенцев; строжайшее Воспитание в "стадах" - агелах с семилетнего возраста и т.д.). Жизнь гражданина всецело была подчинена интересам государства.

С семилетнего возраста дети жили отдельно от родителей в специальных  лагерях с под пристальным  взглядом суровых наставников. Основным предметом если можно так сказать  в спартанских школах была Физическая культура и различные способы  выживания и боевых единоборств. Математика и гуманитарные науки  также преподавались, но они не были "профилирующими" предметами. Так  что по сравнению с жителями Афин молодые спартанцы выглядели  простыми "солдафонами".

В рамках института воспитания в Спарте приобретает существенно  социальный характер. Оно включается в обязательный, регламентированный тип поведения, отмеченный “сдержанностью”, которую молодой человек должен проявлять во всем: в поведении, в  походке, в разговоре, в присутствии  женщин или старших, на народном собрании (агора); помимо этого он должен быть сдержан в удовольствиях и  питье. Ксенофонт сравнивает молодого спартанца со статуей девственницы. Достоинство поведения имеет институциональное значение; оно выявляет нравственную и психологическую установку, которая налагается как обязательная: будущий гражданин должен быть приучен владеть своими страстями, эмоциями и инстинктами. Таким образом, воспитание подчиняет отношения каждого человека с другими людьми общей модели, отвечающей образу “политического человека”, созданного полисом. По своей сдержанности поведение гражданина одинаково далеко отстоит как от свойственной обывателю развязности, шутовской пошлости, так и от снисходительности, высокомерной спеси аристократов. Новый стиль человеческих отношений подчинен тем самым нормам контроля, равновесия, умеренности, которые выражены в принципах: “познаний самого себя”, “ничего слишком”, ”умеренность превыше всего”. Роль мудрецов состоит в том, чтобы в своих афоризмах или поэмах выявлять и словесно выражать ценности, оставшиеся в большей или меньшей степени невыраженными в поведении и общественной жизни граждан. Включив нравственную проблематику в политический контекст, мудрецы связали ее с развитием общественной жизни. Своей законодательной деятельностью они стремились положить конец гражданским распрям. Кроме того, в исторических условиях социальных конфликтов и столкновений различных общественных групп они выработали соответствующую этику и определили обстоятельства, позволяющие установить порядок в полисе.

Принцип последовательного  коллективизма и подавления индивидуальных начал распространялся и на отношения  собственности: спартиаты получали лишь в пользование участки земли  вместе с прикрепленными к ним  илотами; они не могли продать  ни землю, ни илотов. Проявлением этой же тенденции к ограничению частной  собственности был обычай пользоваться чужим имуществом (пищевыми припасами, собаками, лошадьми, илотами).

Широкое использование в  общественной практике террора и  насилия (по отношению к илотам наиболее ярко это проявлялось во время периодически проводившихся криптий, когда уничтожались наиболее сильные и потому потенциально опасные рабы, а по отношению к гражданам - в самой системе воспитания, основанной на "кулачном праве" и жестоких телесных наказаниях).

Закрытость, искусственная  замкнутость спартанского общества, стремление к экономической и  культурной автаркии (запрет гражданам  селиться вне государства, ограничение  контактов с иностранцами, использование "неконвертируемых" железных денег, неразвитость ремесла и торговли, отторжение чужеземных влияний и  т.д.).

Милитаризация всей жизни  спартиатов (фактически они постоянно  находились в положении воинов, живущих  в военном лагере) и агрессивная, "империалистическая" внешняя  политика Спарты (подчинение Мессении, создание Пелопоннесского союза, конфликт с Афинской архэ и установление гегемонии в Греции после победы в Пелопоннесской войне).

Спарта, несмотря на всю свою специфику, обладала важнейшими атрибутами полиса, сближавшими ее с Афинами  и другими греческими городами-государствами (античная форма собственности, категория  гражданства, выборность должностных  лиц, отсутствие деспотии, особая система  идейных и культурных ценностей  гражданской общины и т.д.).

Некоторая "замороженность" спартанских общественных институтов объясняется, очевидно, не воплощением в жизнь тоталитарных замыслов Ликурга, а вынужденной попыткой консервации архаических общинных институтов, дававших выработанные предшествующими поколениями надежные способы поддержания высокой степени сплоченности и боеспособности коллектива. Завоеванием Мессении спартанцы сами поставили себя в условия, когда именно эти качества стали главным залогом выживания общины перед лицом постоянной угрозы со стороны соседей и живущих на завоеванных землях многочисленных илотов.

Всякий полис, как известно, был основан на сочетании коллективистских (общинных) и индивидуалистских начал. Но если в Афинах со временем резко  выросла роль частной инициативы, процветавшей в условиях открытости, демократизации политического строя, расцвета культуры, бурного развития мореплавания, ремесел и торговли, то в Спарте маятник качнулся в  противоположную сторону - в сторону  закрытости, натурализации хозяйства, милитаризации и "коллективизации" всех сторон жизни. Афины и Спарта, таким образом, представляют собой  лишь как бы две крайние точки  в движении одного и того же "полисного" маятника.

По всей видимости, в Спарте решающую роль в становлении нового мышления сыграл военный фактор. В VII в. до н.э. Спарта еще не была тем государством, своеобразие которого в дальнейшем вызовет у других греков удивление, смешанное с восторгом. Она еще  находилась во власти общих тенденций  развития цивилизации, закрепляющих за аристократией право на роскошь  и более утонченную жизнь, и поиски прибыльных предприятий. Между VII и VI в. до н.э. произошел слом сложившейся  системы. Спарта замкнулась от внешних  вхождений, закостенела в военном  режиме. Она не только отвергла выставление  напоказ богатства, но прекратила всякий обмен с заграницей в области  торговли и ремесельной деятельности; она запретила употребление драгоценных металлов, золотых и серебряных монет. Оставшись в стороне от великих интеллектуальных преобразований, ныне она пренебрегает тем, чем славилась раньше, — письменностью и искусством. Иначе говоря, как представляется, философия и греческая мысль ничем ей не обязаны.

. Общественные и политические  преобразования, которые в Спарте  имели своим следствием создание  новой военной техники и которые  привели к образованию полиса  гоплитов, в институциональном плане  реализовали ту потребность в  уравновешенном и упорядоченном  с помощью закона человеческом  мире, которую мудрецы в тот  период сформулировали в чисто  концептуальном плане. И возникла  эта потребность в полисах,  раздираемых внутренними мятежами  и конфликтами. Для Спарты, которая  упорно придерживалась архаических  институтов, имело смысл сохранить  возрастные классы, воинские инициации,  практику криптий. Следует подчеркнуть также и другие особенности, в которых Спарта опережала свое время: реформы, упразднившие прежнюю противоположность между лаосом и демосом и учредившие корпус воинов-граждан. Последние наделялись участками земли в точности равными участкам остальных граждан. К этой первой форме “равного распределения” (возможно, к этому времени был произведен новый раздел земель) следует добавить общинный аспект социальной жизни, предписывающий всем один и тот же суровый режим, который из ненависти к роскоши регламентирует все, вплоть до единого стиля постройки частных домов и совместных трапез , для чего каждый вносит ежемесячно свою установленную долю ячменя, вина, сыра и маслин. И, наконец, следует отметить, что государственный строй Спарты с ее двоецарствием, апеллой, эфорами и герусией осуществлял “равновесие” между социальными элементами, выполняющими различные, порой противоположные функции, обладающими разными свойствами и имеющими свои достоинства. На этом взаимном равновесии основано единство государства, каждый элемент которого удерживается другими в границах, за которые он не должен выходить. Так, Плутарх приписывает герусии роль противовеса, поддерживающего постоянное равновесие между народным собранием — апеллой — и царской властью, становясь в зависимости от обстоятельств то на сторону царя (для подавления демократии), то на сторону народа (для ограничения единовластия). Институт эфоров представляет в общественном организме Спарты военный элемент, “младший” (junior) и состоящий из народа, в отличие от аристократической герусии, наделенной, как и положено “старшим”, сдержанностью и мудростью, которые должны уравновешивать воинскую доблесть и силу молодежи .

Спартанское государство  больше не образует, как в микенских  царствах, пирамиду, вершиной которой  является царь. Все, кто, пройдя школу  военной муштры и претерпев целый  ряд связанных с ней испытаний  и инициаций, стали обладателями земельного надела и участниками  совместных трапез, занимают один общественный уровень, типичный для города-государства. Общественный порядок не зависит  более от государя, не связан с всевластием  исключительной личности и ее административной деятельностью. Скорее наоборот, этот порядок регламентирует власть отдельных  лиц, индивидов, кладет предел их воле и стремлениям. Когда речь идет о  власти, порядок ставится во главу  угла: принадлежит исключительному  закону. Любой человек или группа людей, стремящиеся утвердить за собой монополию на закон, тем  самым ставят под угрозу равновесие других сил, согласие социального организма, а тем самым и само существование  города-государства.

Приоритет закона и порядка  в новой Спарте объясняется исключительно  ее ориентацией на ведение войн, так же как переустройство государства  определяется прежде всего военными нуждами. Граждане-воины больше упражнялись  в искусстве военного боя, чем  в искусстве спора на агоре. В  результате в Спарте, в отличие  от других полисов, слово так и  не стало политическим орудием, не вылилось в форму дискуссии, доказательства и опровержения. Орудием закона лакедемоняне провозгласили не силу убеждения , а силу страха, перед которым послушно склоняются головы всех граждан. Они похваляются тем, что в речах ценят только краткость, а изощренности дебатов предпочитают меткие высказывания, имеющие нравоучительный характер. Слову, воспринимаемому как пророческий закон, они подчиняются беспрекословно. Спартанцы намеренно избегают писанных законов и не желают заниматься их обсуждением. И тем не менее, несмотря на весь свой передовой строй, честь создания новой концепции полиса как гармонического строя вещей, т.е. как космоса, Спарта уступила другим, и отнюдь не лакедемоняне выразили и воплотили во всей полноте моральные и политические ценности, связанные с понятием “полис”.

Дух постоянного развития и совершенствования  составлял основу жизни афинян; характерной  чертой спартанцев, напротив, служил консерватизм. Они вечно чего-то опасались, жили в постоянной тревоге и беспокойстве за свой существующий строй. Их политика была стеснительная и недоверчивая. Как личная, так и общественная жизнь в Афинах были гораздо шире, многообpазнее и непpинужденнее, нежели в Спаpте. Интеpесы афинян не были такими узкими и огpаниченными, а патpиотизм — таким исключительным, какими они были у спаpтанцев. Отличительной чеpтой аттичекой жизни было то, что выдающиеся люди, как бы сеpьезно они не относились к своему делу, никогда не замыкались в узких его пpеделах. Они действовали, стоя в центpе духовной жизни своего наpода, и это мешало установиться пагубному pазладу между сфеpой гpажданской жизни и сфеpой науки и искусства. Госудаpственные люди того вpемени являются философами и поэтами, и, наобоpот, очень часто можно видеть поэта и философа в pоли полководца или миpного госудаpственного деятеля. Hичего подобного не было у спаpтанцев. ”Афиняне были pождены для того, чтобы не иметь покоя самим и не давать его дpугим” (Фукидид). Афинянин делился со всеми своей отзывчивой душой, он пpиходил в гавань, pасспpашивал пpибывших, делился с ними своими впечатлениями и делался человечнее от сближения и общения с людьми. Спаpтанец чувствовал себя человеком только на войне. Фукидид в одной из pечей так хаpактеpизует pазницу между афинянином и спаpтанцем: ”Афиняне любят новизну и отличаются быстpотою в замыслах и в осуществлении пpинятых pешений, вы же, напpотив, озабочены тем, как бы сохpанить существующее, не пpидумываете ничего нового и не исполняете на делах даже необходимого. Далее, афиняне отваживаются на то, что пpевышает их силы, pискуют до безpассудства, но надежда не покидает их даже в опасностях, тогда как вы делаете меньше, чем сколько позволяют ваши силы, не довеpяете несомненным pасчетам и полагаете, что никогда не избавитесь от опасностей. Они pешительны, вы медленны; они ходят в чужие земли, вы сидите дома; удалением от pодины они pассчитывают пpиобpести себе что-либо, вы же опасаетесь, как бы походом не нанести ущеpба тому, чем вы владеете”. Так охаpактеpизовал Фукидид двух антиподов гpеческого миpа, пpедставителей двух pазличных культуp, и если сюда пpибавить отношение афинян и спаpтанцев к искусству, то хаpактеpистика их будет довольно полная.