Витте как дипломат

Строительство Восточно-китайской железной дороги.

Так как текст был взят из книги “избранные воспоминания”, написанной самим Сергеем Юльевичем, для сохранения его выразительности, я оставила его написанным от первого лица.

В конце царствования императора Александра III отношения между Японией и Китаем крайне обострились, а затем вспыхнула война между Японией и Китаем. У нас тогда войска на Дальнем Востоке, во Владивостоке, мы направили к Гирину на тот случай, чтобы эти самые военные действия между Японией и Китаем не подвинулись на север и не коснулись в том и другом направлении русских владений и интересов, - вот все, что мы сделали.

В то время император Александр умер. Война эта кончилась полною победой японцев. В начале царствования императора Николая II, как известно, японцы взяли весь Ляодунский полуостров и при заключении мира с Китаем выговорили себе различные выгоды, и главным образом — приобретение всего Ляодунского полуострова.

При таком положении дел князь Лобанов-Ростовский сделался министром иностранных дел. В то время строился Великий Сибирский железнодорожный путь, который доходил уже почти до Забайкалья. Являлся вопрос: как направить дальше железную дорогу — по нашим владениям, делая большой круг по Амуру, или в том или другом направлении воспользоваться китайской территорией, т. е. северною частью Маньчжурии. Но вопрос этот не был решён.

Но так как все сооружение Великого Сибирского пути, т. е. соединение Владивостока с  европейской Россией, ещё по завету императора Александра III было поручено мне, то из государственных деятелей единственно, кто занимался этим вопросом, был я. Так как я более всех остальных, так сказать, играл роль в этом деле, то и дело это я наиболее изучил и знал.

Князь Лобанов-Ростовский, как я уже прежде говорил, был человек очень образованный, он знал все что касается Запада, Дальний же Восток его никогда не интересовал, и он ничего о нем не знал.

Не успел он получить пост министра, как война между Японией и Китаем кончилась известным Симоносекским соглашением. Соглашение это представлялось мне в высокой степени неблагоприятным для России, ибо Япония получала территорию на китайском материке и благодаря этому приблизилась к нам в том смысле, что наши приморские владения, Приморский край, прежде отделялись от Японии морем, а теперь Япония переходила уже на материки завязывала интересы на материке, на том самом материке, где были и наши весьма существенные интересы, а потому являлся вопрос: как же поступить?

Мне пришлось всесторонне обдумать: как же надлежит поступить по поводу заключенного договора между Японией и Китаем, по которому к Японии переходил весь Ляодунский полуостров? Я пришел к заключению, что России наиболее выгодно иметь около себя соседом сильный Китай, в этом заключается залог спокойствия России со стороны Востока, а следовательно, и будущего благоденствия Российской империи; поэтому мне стало ясно, что нельзя допустить чтобы Япония внедрилась около самого Пекина и приобрела столь важную область, которая представляет доминирующую позицию. Вследствие я поднял вопрос о том, что необходимо воспрепятствовать осуществлению сказанного договора между Японией и Китаем.

Назначили совещание под предводительством князя Алексея Александровича. В этом совещании я высказал и проводил тот принцип, что весь интерес России на многие годы заключается в том чтобы Китай оставался таким же, необходимо поддерживать неприкосновенность Китайской империи. Члены совещания никакого определенного мнения не выражали. А председатель поставил вопрос: как осуществить это?

Я сказал, что надо поставить ультиматум Японии, что мы не можем допустить нарушения целостности Китайской империи, потому не согласны с договором; согласие Китая, как побежденной стороны, было вынужденным. Японии надо предоставить вознаградить свои расходы контрибуцией со стороны Китая. Если же Япония не согласиться на это, то нам придеться предпринять активные действия, можно дойти до бомбардировки некоторых японских портов.

Заседание ничем не закончилось и император созвал совещание у себя, на совещание было приглашены только я, генерал Ванновский, князь Лобанов — Ростовский и великий князь Алексей Александрович. В присутствии его величества я опять повторил свои мнения; государь согласился принять мое предложение и поручил князю Лобанову — Ростовскому привести его в исполнение. Он исполнил ловко: немедленно вошел в соглашение с Германией и Францией, которые изъявили согласие поддержать требование России; затем без промедления Россией был поставлен Японии ультиматум. Япония была вынуждена принять его и взамен Ляодунского полуострова потребовала значительную денежную контрибуцию.

Одновременно я вошел в сношение с Китаем и предложил услуги России по заключению займа. Конечно такой большой заем не мог быть совершен Китаем только на основании кредита Китая, а потому Россия дала свою гарантию, т. е. что заем должен быть гарантирован таможенными пошлинами, затем вообще достоянием Китая, а в случае неисправности Китая Россия дала этому займу гарантию.

Кроме того, я же в сущности и совершал для Китая этот заем между парижскими банкирами на бирже. Представители банковских домов просили чтобы взамен той услуги, которую они делают мне по заключению займа, я помог им по расширению банковской деятельности в Китае со стороны французского рынка. Вследствие этого, по моей инициативе и по просьбе этих французских банкиров, мною был основан Русско-Китайский банк, в котором главное участие приняли французы.

Между тем в то время наш Великий Сибирский путь уже подходил к Забайкалью и являлась необходимость решить вопрос: как же вести его дальше?  Весьма естественно, у меня родилась мысль вести железную дорогу далее напрямик во Владивосток, перерезывая Монголию северную часть Маньчжурии. Этим достигалось значительное ускорение в его сооружении. При этом Великий Сибирский путь являлся действительно транзитным мировым путем, соединяющим Японию и Дальний Восток с Россией и с Европой.  Весь вопрос заключался в том, чтобы достигнуть этой цели путем миролюбивым, основанным на взаимокоммерческих выгодах.

Нам нужно было переговорить с Ли Хун-чжаном (самый выдающийся деятель, занимающий наивысший пост в Китае). Англия и Австрия старались так же как-нибудь заманить к себе его. Мы сделали это незаметно: когда Ли Хуан-чжан был на выходе из Суэцкого канала, князь Ухтомский уже из Европы плыл к нему на встречу. Затем, не смотря на то что Ли Хун-чжан получил всевозможные приглашения ехать в различные европейские порты, он сел на наш пароход, и первый русский город, в который он вступил, был Одесса.

Мне сказали, что при ведении переговоров с китайскими сановниками прежде всего никогда не надо спешить, так как это считается у них дурным тоном, надо все делать крайне медленно и обставлять все различными китайскими церемониями.

Мы провели только две церемонии во время двух встреч, расспрашивая о здоровье государей. В конце второй церемонии Ли Хун-чжан, видя что они на меня не особо действуют, начал говорить на распашку и больше никаких церемоний не делал. Сблизились мы в Москве, где уже виделись с друг другом совсем попросту.

Вот я и начал говорить с Ли Хун-чжаном о том, что мы оказали такую громадную пользу Китаю, что благодаря нам Китай остался цел, что мы провозгласили принцип целости Китая и мы будем вечно его держаться. Но для этого необходимо поставить нас в такое положение, чтобы в случае чего мы действительно могли оказать им помощь. Мы же этой помощи оказать не можем, пока не будем иметь железной дороги, потому что вся наша военная сила находится и всегда будет находится в Европейской России. “А что теперь, - говорил я, - хоть мы во время войны Китая с Японией двинули некоторые части наших войск из Владивостока по направлению к Гирину, но по неимению путей сообщения войска эти шли так медленно, что не дошли до Гирина даже тогда, когда война между Китаем и Японией уже окончилась”.

Ли Хун-чжан, конечно, ставил различные препятствия. Но из разговоров с ним я понял, что он на это согласиться, если увидит то этого желает наш император.

Перед коронацией государя, я подошел к нему, он подал мне руку, у него засветилось лицо и он почти шепотом сказал: “Ли Хун-чжан у меня был, и я ему сказал”.

Затем я видел Ли Хун-чжана, и мы с ним обо всем условились и установили следующее начало секретного соглашения с Китаем.

1. Что Китайская империя разрешает нам провести железную дорогу по своей территории по прямому пути из Читы  к Владивостоку; но устройство этой дороги должно быть поручено частному обществу. Ли Хун-чжан ни в каком случае не согласился на мое предложение, чтобы дорогу эту строила казна или чтобы эта дорога принадлежала казне и государству. Вследствие этого пришлось образовать Общество Восточно-Китайской железной дороги, которое, конечно, было и до настоящего времени состоит в полном распоряжении правительства.
2. Что мы будем иметь под эту дорогу полосу отчуждения, необходимую для железнодорожного движения. В этой полосе отчуждения мы будем хозяевами в том смысле, что так как эта земля принадлежит нам, то мы можем там распоряжаться, иметь свою полицию, иметь свою охрану, т. е. то, что и образовало так называемую охранную стражу Восточно-Китайской железной дороги. Но количества земли, отчуждаемой под железную дорогу будет столько, сколько это необходимо для эксплуатации железной дороги, и вот в этой полосе Россия, вернее Восточно-Китайская железная дорога, является хозяином. Окончательное направление железной дороги будет определено по изысканию, но во всяком случае железная дорога будет проходить более или менее по прямому пути из Читы во Владивосток. Китай не несет никакого риска по сооружению и эксплуатации этой дороги.

С другой стороны, мы обязуемся защищать китайскую территорию от всяких агрессивных действий со стороны Японии. Таким образом, мы вступаем в оборонительный союз с Китаем по отношению к Японии.

Вот сущность тех начал, относительно которых мы договорились с Ли Хун-чжаном.....

Заключение.

Благодаря своему уму и уважению к традициям и особенностям других стран и людей, умело вел переговоры, входил в доверие и заключал взаимовыгодные соглашения. Считаю, что Витте обладал очень важной ценностью, искусством красиво говорить и убеждать, наряду с этим, он был образованным человеком, который не просто говорил, а знал что и где говорить. Полагаю, он обладал харизмой и умел расположить к себе людей и увлечь их за собой. Наряду с этим часто пренебрегал общественными устоями. Это в конечном итоге приводило к государственному или личному благу. В окончании приведу два небольших примера вышесказанному.

1. С.Витте с первых же дней своей деятельности в качестве министра путей сообщения, а вскоре и министра финансов стал привлекать в качестве сотрудников известных ему специалистов из частного сектора, формируя, как теперь модно выражаться, команду специалистов и руководителей. Приходилось преодолевать устоявшиеся бюрократические каноны системы чинопроизводства. Благо, что в 80-х годах в России серьезно обсуждался вопрос об ее отмене, высказывались отрицательные оценки этой системы, порождавшей массовую “узаконенную” некомпетентность и в итоге сковывавшей развитие производительных сил страны.
2. Витте в 1890-м году овдовел, но вдовцом оставался недолго. В 1892-м году он снова женился, он вступил в брак с женщиной, которая развелась с мужем, чтобы стать подругoй Витте.

Министр финансов по положению своему был приглашаем ко двору, но о том, чтобы его супругу (которая к тому же была еврейкой) тоже там принимали, не могло быть и речи - и Витте принес царю в кабинет прошение об отставке.

Между царем и его министром состоялся следующий диалог:

Министр: "Ваше Императорское Величество, как мне ни тяжело, но я должен просить об отставке, потому что я собираюсь жениться на разведенной, и понимаю, что в моем положении министра, делать это неудобно".

Царь: "О тoм, что вы хотите жениться, я знаю от шефа жандармов, во всех деталях. Вам нет никакого повода выходить в отставку, потому что если бы вы не женились при всех тех условиях, которые имели место, то я бы вас не уважал, а поскольку ваше намерение указывает мне только на то, что вы честный человек, то мое к вам уважение и доверие я усугубляю".