Татаро-монгольское иго

Вернёмся к  епископу де Плано Карпини, который  во времена Брестского униатского собора «догадался» отождествить крестоносцев с монголами. Он призвал даже самого Бога в свидетели, в подтверждение своего неожиданного для славян заявления, что татарове их летописных сообщений вовсе не европейские рыцари духовных и светских орденов, а далёкие монголы, нахлынувшие внезапно не только на Киев, Москву и Новгород, но и на Польшу, и на югославянские земли, и даже на саму Венгрию. Вот заключительные слова его предисловия, обращённого к читателям стран, непосредственно переживших нашествие: « Если в нашей книге мы пишем нечто такое, что неизвестно в ваших странах, то вы не должны ради этого именовать нас лживыми». 

Монах Вильям (Вильгельм) Рубрук, якобы путешествовавший в XIII веке в тех же странах, что и  Плано Карпини, один стоил десятков очевидцев. Ведь, можете себе представить, он отправился в путь по приказу его величества Людовика Святого, короля французского! Тот самый король, который дважды ходил на сарацин Крестовым походом, лично поручил Рубруку разведать, что там происходит в дальних странах, и сообщить ему. С чего же начинает монах  

«Превосходительнейшему  и христианнейшему государю книгу, своё послание? Он сообщает королю о  смысле его собственного королевского приказа:, Людовику, Божией милостью славному королю Франков, брат Вильгельм де Рубрук, наименьший в ордене братьев миноритов, (шлёт) привет и ( желает ) всегда радоваться о Христе.  

Писано в Екклесиасте  о Мудреце: « Он отправился в землю  чужих народов, испытывает во всём хорошее  и дурное». 

Это дело свершил  я, господин Король мой, но, о, если бы как  мудрец, но не мудро, а более глупо; боюсь, что я принадлежу к их числу. Все же, каким бы образом я ни свершил это, но, раз высказали мне, когда я удалялся от вас, чтобы я описал вам всё, что увижу среди тартар, и даже внушили, чтобы я не боялся писать вам длинных посланий, я делаю то, что препоручили, правда, делаю со страхом и почтением, так как у меня не хватает соответствующих слов, которые я должен был бы написать вашему столь славному величеству». Далее следует описание всего путешествия без всяких дополнений. Наличие в книге этого предисловия и сам стиль изложения ясно показывают, что это попросту роман, а не последовательные записки путешествующего. 

Можно подумать, что автор лично представил свою книгу Людовику. Напомнил в предисловии  о смысле командировочного задания, представил текст в виде отчёта… и вдруг В ПОСЛЕДНЕЙ ГЛАВЕ бесстрашно обошедший всю Ойкумену монах сообщает, что НЕ СМОГ вручить послание своему славному королю, потому что на Кипре его перехватил некий «Провинциал», местный католический священник, и ЗАПРЕТИЛ ехать к королю, определив ему местом жительства Акру: 

«…Прибыли мы в  Триполи, где, в день Успения Святой Девы, имели собрание нашего ордена, и Провинциал ваш определил, чтобы  я избрал (для жительства) монастырь  в Акре, не позволил мне (что совершенно невероятно!) ехать к вам и приказал, чтобы я написал вам то, что хочу, через подателя сего послания. Я же, не смея противиться обету служения, составил, как мог и умел эту книгу, прося прощения у вашей несравненной кротости, как за лишнее, так и за нехватки, или за сказанное не совсем умно, а скорее глупо, так как я человек не достаточно умный и не привык составлять такие длинные повествования. Мир божий, который превосходит всякое понимание, да хранит ваше сердце и разумение ваше! Охотно я повидал бы вас и некоторых, особенно близких мне друзей, которых имею я в королевстве вашем. Поэтому, если это не противно вашему величеству, я хотел бы молить вас, чтобы вы написали Провинциалу о позволении мне явиться к вам, под условием скорого возвращения в Святую Землю». 

Но почему же Рубрук, которого насильно не пустили  в Париж к королю какой-то «провинциал», не написал ему об этом тотчас же, если не отдельным письмом, то хотя бы в своём предисловии, а отложил  до окончания чтения королём 53 глав его большой книги? Ведь всю книгу король должен был читать, совершенно не понимая, почему его собственный посланец не возвратился лично к нему! 

Ведь при медлительности чтения рукописной книге и невозможности  читать с утра до вечера, отбросив, всякие домашние и королевские дела, пришлось бы его величеству потратить не один месяц, чтобы в самом конце книги обнаружить, что посланец задержан и желает повидать короля своего и близких друзей, о дозволении чего, и молит короля. 

И как это  вообще можно себе представить; личного королевского посла задерживает представитель местной власти, и он соглашается! Да ведь если так, то его могли задержать вообще где угодно. Или запретить писать свою книгу для короля. Если посол на это соглашается, то никакой он не посол. 

Кто такой Рубрик, никто не знает. В различных рукописях даже и фамилия его пишется различно: Rubruk, Rubroc, Risbrouk, Ruysbroc, Ruisbroca, чаще всего Rubruquis. Единственное, что о нем можно сказать, так это то, что он житель Парижа, так как сравнивает ширину Дона при своей переправе через него с шириной Сены у Парижа и приравнивает свои ежедневные переходы к расстоянию от Парижа до Орлеана. 

В 1-й главе, описывая путешествие свое по берегам Черного  моря, автор дает довольно правильное в географическом смысле перечисление городов. Он правильно пишет имена царей XIII-го века, но вот время их царствований перепутано. Так, Андроник Второй Гид умер в 1235 году, а Феодор Ласкарис воцарился лишь через двадцать лет после этого, в 1255 году, но автор объявляет их царствующими одновременно. У турок только Осман (1288-1326) принял титул султана, через 33 года после смерти Феодора Ласкариса и через 53 года после смерти Андроника Гида, а Рубрук утверждает, что Синоп уже в их время принадлежал султану. 

Ясно, что автор  не путешествовал в XIII веке по Черному морю, я сочинял свою историю, так как, застав там одну из названных им царственных особ, не мог бы застать двух остальных. 

Еще интереснее: в первом издании книги написано, что Скифия (Scythia) не повинуется тартарам. Но ведь Скифия по всем другим первоисточникам занимала всю южную Россию, то есть была на месте Украины, в том числе и Киевского княжества, и не быть под властью тартар не могла! И вот, чтобы затушевать это, неизвестный позднейший корректор переименовывает Скифию в какую-то Цихию, причем в разных рукописях написано то Zikia, то Ziquia, Zichia, Zithia, Zittia, а первоначально все же –Scythia.  

Каковы же «тартары»  по Рубруку? 

8-я глава:  «Мы направились к Батыю, держа  путь прямо на восток, а на  третий день добрались до Этиллии; увидев ее воды, я удивился, откуда с севера могло опуститься столько воды. Прежде чем нам удалиться от Сарката (племянника Батыя, якобы княжившего между Доном и Волгой), несторианец Койяк (иначе Куюк, старейший при дворе Сарката) вместе со многими другими писцами двора сказал нам: «Не называйте нашего господина христианином. Он не христианин, а Моал (монгол), так как христианство представляется здесь названием какого-то народа».  

Они превозносились до такой великой гордости, что  хотя, может быть, сколько-нибудь веруют в Христа, однако не желают именоваться христианами, желая свое название, т. е. Моал, превознести выше всякого имени. Не желают они также называться и Тартарами. Ибо Тартары были другим народом». 

Обратите внимание на последние строки. В первоначальных сообщениях прямо говорилось, что племянник Бати-хана Саркат (Царько) был христианином и даже носил сан диакона, (такое мнение держалось долго). Так и должно быть, если он был славянин-крестоносец. Рубрук, по-видимому, первый тенденциозно усомнился в его христианстве, несмотря на то, что вслед за тем в 19-й главе сам же упоминает о христианском народе найманов, приписывая Китаю не иначе как историю Сербии, в которой в то именно время и царствовала династия Неманей, тогда как в Средней Азии и Китае никто не знает такого имени. Оно попало в «Историю первых ханов из дома Чингисова», вероятно, из таких романов, каким является книга Рубрука. 

Безусловно, первоначальная, не дошедшая до нас рукопись Рубрука  переделывалась при всех её позднейших копировках, и это продолжалось даже после печатного издания одной из ее вариантных копий в 1598 году, уже накануне XUII века. И все переделки обнаруживают одну и ту же тенденцию: облегчить создание унии христианских государств под главенством папы, установив новое мнение, будто татарское иго русских и славянских летописей было не папское иго, пришедшее из Рима, а монгольское.  

А когда обнаружилось, что по дальности расстояний «производить»  иго из Забайкалья в кочевых кибитках было бы слишком нелепо, то греческое название крестоносцев адскими людьми (тартарами) распространили на калмыков, и на все временем была принята новыми поколениями, которые лично не пережили ига.  

В исторической науки самой Европы так стал популярен  этот взгляд на «пришельцев с Востока», настолько превратился в стереотип, что позднейшие комментаторы перестали замечать даже явные натяжки в истории. Недавно в Росси вышел в свет сборник, объединивший истории Плано Карпини, Рубрука и Марко Поло под одной обложкой. В интереснейшем предисловии к этой книге М.Б. Горнунг пишет, что «к концу первой половине XII века вся Европа уже знала о захвате и разгроме Киева. Именно от него ордынцы направили свой путь в Польшу, Венгрию и дошли до Адриатического побережья Балкан, грабя и вырезая население. После трагедии Владимира, Рязани и других русских городов, разгромленными ордынцами, слухи об их зверствах и мощи всё чаще доходили до европейских государей. Им действительно было от чего прийти в ужас, и они понимали, что один раз их спасло «чудо»: Батый в 1242 году повернул от Адриатики. Не сделай он этого, вряд ли погрязшая в междоусобицами и ослабленная бездумными Крестовыми походами, Западная Европа смогла бы хоть как-то сдержать потомков воинов Чингисхана».  

Это – стандартное  мнение историков, придерживающихся традиционной версии. Но мы же видим из приведенного сравнения «ордынцев» и крестоносцев? 

Вдумайтесь! Европа так была ослаблена «бездумными  Крестовыми походами», что на своей  собственной территории не могла  бы противостоять потомкам воинов Чингисхана. Эти «потомки» шли, надо полагать, совсем не бездумно и, мало того, чем дальше удалялись от своей родины – на тысячи километров! – и чем дальше длился их отрыв от родины, тем сильнее и непобедимее становились. 

Такой тенденциозный  вывод непременно приходиться делать, если копировать в реальную историю Европы романы перечисленных выше авторов: Марко Поло, Рубрука, Плано Карпини. Долго дрожали европейцы от ужаса, читая их произведения!.. В XX веке был похожий случай. Когда однажды по радио читали роман Герберта Уэллса о марсианах-пришельцах, в Англии началась паника. Поверили, что пришельцы и впрямь уже здесь!