Русские земли 12-13 в.в. Социально-политическое и культурное своеобразие их развития

Составленное  в XIII- XIV вв. " Правосудие митрополите" содержит многие нормы "Русской правды". 

Галицко-Волынское  княжество 

Галицко-Волынское  княжество образовалось в конце XII в. в результате слияния двух княжеств – Галицкого и Волынского. Галицкая земля граничила с Польшей, по Карпатам – с Венгрией, на юго-востоке граница шла от Южного Буга к устью Дуная. Волынь занимала земли по течению Западного Буга и верховьям Припяти. Волынь и Галицкая земля на востоке граничили с Киевским и Пинским княжествами. Галицко-Волынская земля – юго-западная окраина Руси. Земли эти находились далеко от главного торгового пути Киевской Руси – «из варяг в греки», но зато речными путями были связаны с Черным морем (Южный Буг, Днестр, Прут) и с Балтийским морем (Сан и Западный Буг, впадающие в Вислу). Через Галицию и Волынь проходили также сухопутные торговые пути в Польшу и Венгрию. На Волыни и в Галицкой земле издавна развивалось пашенное земледелие и, кроме того, скотоводство, охота и рыболовство. С учреждением феодальных отношений здесь быстро росло крупное боярское и княжеское землевладение. Обогащению бояр способствовала и их широкая торговля. Край находился на пересечении важных речных и сухопутных путей. Весьма сильное экономически боярство края, особенно галицкое, превращалось во влиятельную политическую силу. Ремесло в XII–XIII вв. достигло значительного развития. В Галицкой земле велись большие разработки соли, которую везли и в другие земли Руси. Наибольшего развития в крае достигли ремесла: железоделательное, ювелирное, кожевенное, гончарное и строительное. Ремесло здесь приобрело довольно узкую специализацию, особенно в городах Владимире, Галиче и др. В XII в. в крае насчитывалось уже около 80 городов; наряду с новыми и старые города (Владимир-Волынский, Луцк, Берестье и др.) значительно выросли за счет притока торгово-ремесленного населения из Поднепровья. На путях в Византию, Корсунь и Киев было развито судоходство.

Экономическое развитие Галицкой земли с центром  в городе Перемышле и усиление здесь феодалов способствовали тому, что в крае уже в первой половине XI в. начала проявляться тенденция к политическому обособлению. Впервые при Ярославе Мудром было выделено Перемышльское княжество. Попытки обособления Волыни от Киева наметились с середины XI в. Усиление Галицких князей, братьев Володаря и Василька Ростиславичей (1084–1124), стало причиной союза киевского и волынского князей и Польши, а затем и Венгрии. Однако Ростиславичи при поддержке местных феодалов и городов успешно выдержали наступление. Галицкая земля окончательно обособилась, в то время как Волынь до середины XII в. оставалась зависимой от Киева.Галицкое княжество особенно усилилось в княжение Ярослава Владимировича (1159–1187). Этот князь настойчиво добивался укрепления своей власти. Он умело привлекал на свою сторону союзников из русских князей, проводил внешнюю политику в интересах не только своего княжества, но и всей земли. Выдающиеся способности Ярослава признавали и современники, называя его, грамотного, начитанного, владеющего восемью языками, свободно мыслящего человека, Осмомыслом. Автор «Слова о полку Игореве» говорит о Ярославе Осмомысле как об одном из самых сильных князей на Руси, который подпирает «горы Угорскии своими железными полки».Скоро Галицкое княжество было присоединено к Волыни князем Романом Мстиславичем (1199–1205). Опираясь на возросший слой служилых феодалов и при поддержке городов, Роман упорно боролся за укрепление своей власти и ограничение прав крупных светских и духовных феодалов. Часть бояр была истреблена, другие вынуждены были бежать. Земли своих противников князь раздавал служилым феодалам. Роман добился передачи Киевского княжества своему ставленнику. Половцы были отброшены, и безопасность южных земель княжества на время обеспечена. Роман Мстиславич погиб в одном из сражений, и власть в Галиче при малолетних его сыновьях Данииле и Васильке захватили бояре. Десятилетиями продолжались в Галицко-Волынской земле боярские мятежи и феодальные усобицы, сопровождаемые вторжениями чужеземных феодалов. Только в 1227 г. Даниил Романович, опираясь на богатых горожан и служилых феодалов, восстановил единство и независимость Волыни. В 1238 г. он стал также галицким князем, объединив, таким образом, под своей властью Галицко-Волынское княжество. Вслед за тем Даниил Романович овладел Киевом. Окрепли силы, тяготевшие к централизации власти, к политическому объединению, к преодолению феодальной раздробленности. Даниил был крупным государственным деятелем, талантливым дипломатом и полководцем. Много внимания и сил он уделял строительству городов. Обладая большим политическим опытом, Даниил умело и гибко вел борьбу со своими противниками, часто используя их разногласия. Однако скоро обстоятельства резко ухудшились: с востока началось нашествие на Русь монголо-татарских завоевателей. В 1240 г. пал Киев.В 1263 г. Литва захватила Полоцкое княжество, ранее входившее в состав Киевской Руси

Новгородская  земля.

Политический  строй Новгорода Великого, т.е. старшего города в своей земле, был тесно  связан с местоположением города. Он расположен был по обоим берегам реки Волхова, недалеко от истока ее из озера Ильменя. Новгород составился из нескольких слобод или поселков, которые были самостоятельными обществами, а потом соединились в городскую общину. Следы этого самостоятельного существования составных частей Новгорода сохранялись и позднее в распределении города на концы. Волхов делит Новгород на две половины: на правую — по восточному берегу реки и левую — по западному берегу; первая называлась  Торговой , потому что в ней находился главный городской рынок, торг; вторая носила название  Софийской с той поры, как в конце Х в., по принятии христианства Новгородом, на этой стороне построен был соборный храм св. Софии. Обе стороны соединялись большим волховским мостом, находившимся недалеко от торга. К торгу примыкала площадь, называвшаяся  Ярославовым двором , потому что здесь некогда находилось подворье Ярослава, когда он княжил в Новгороде при жизни отца. На этой площади возвышалась  степень , помост, с которого новгородские сановники обращались с речами к собиравшемуся на вече народу. Близ степени находилась вечевая башня, на которой висел вечевой колокол, а внизу ее помещалась вечевая канцелярия. Торговая сторона южнее. Славенский конец получил свое название от древнейшего новгородского поселка, вошедшего в состав Новгорода,  Славна . Городской торг и Ярославов двор находились в Славенском конце. На Софийской стороне, тотчас по переходе чрез волховский мост, находился  детинец , обнесенное стеною место, где стоял соборный храм св. Софии. Софийская сторона делилась на три конца:  Неревский к северу,  Загородский к западу и  Гончарский , или  Людин , к югу, ближе к озеру. Названия концов Гончарского и Плотницкого указывают на ремесленный характер древних слобод, из которых образовались концы Новгорода.

 Новгород  со своими пятью концами был  политическим средоточием обширной  территории, к нему тянувшей. Эта  территория состояла из частей  двух разрядов: из  пятин и   волостей , или  земель ; совокупность тех и других составляла область, или землю, св. Софии. По новгородским памятникам до падения Новгорода и пятины назывались землями, а в более древнее время —  рядами . Пятины были следующие: на северо-западе от Новгорода, между реками Волховом и Лугой, простиралась по направлению к Финскому заливу пятина  Вотьская , получившая свое название от обитавшего здесь финского племени Води или Воти ; на северо-востоке справа от Волхова шла далеко к Белому морю по обе стороны Онежского озера пятина  Обонежская ; к юго-востоку между реками Мстою и Ловатью простиралась пятина  Деревская ; к юго-западу между реками Ловатью и Лугой, по обе стороны реки Шелони, шла Шелонская пятина; на отлете за пятинами Обонежской и Деревской простиралась далеко на восток и юго-восток пятина  Бежецкая , получившая свое название от селения Бежичей, бывшего некогда одним из ее административных средоточий (в нынешней Тверской области). Первоначально пятины состояли из древнейших и ближайших к Новгороду его владений . Владения более отдаленные и позднее приобретенные не вошли в пятинное деление и образовали ряд особых  волостей , имевших несколько отличное от пятин устройство. Так, города Волок-Ламский и Торжок с своими округами не принадлежали ни к какой пятине. За пятинами Обонежской и Бежецкой простиралась на северо-восток волость Заволочье , или Двинская земля . Она называлась Заволочьем, потому что находилась за волоком, за обширным водоразделом, отделяющим бассейны Онеги и Северной Двины от бассейна Волги. Течением реки Вычегды с ее притоками определялось положение  Пермской земли . За Двинской землей и Пермью далее к северо-востоку находились волости  Печора по реке Печоре и по ту сторону северного Уральского хребта волость  Югра . На северном берегу Белого моря была волость Тер , или Терский берег . Таковы были главные новгородские волости, не входившие в пятинное деление. Они были рано приобретены Новгородом: так, уже в XI в. новгородцы ходили за данью за Двину на Печору, а в XIII веке собирали дань на Терском берегу.

 В начале нашей истории Новгородская земля по устройству своему была совершенно похожа на другие области Русской земли. Точно так же и отношения Новгорода к князьям мало отличались от тех, в каких стояли другие старшие города областей. На Новгород с тех пор, как первые князья покинули его для Kиeвa, наложена была дань в пользу великого князя киевского. По смерти Ярослава Новгородская земля была присоединена к великому Киевскому княжеству, и великий князь обыкновенно посылал туда для управления своего сына или ближайшего родственника, назначая в помощники ему посадника. До второй четверти XII в. в быте Новгородской земли незаметно никаких политических особенностей, которые выделяли бы ее из ряда других областей Русской земли. Но со смерти Владимира Мономаха все успешнее развиваются эти особенности, ставшие потом основанием новгородской вольности. Успешному развитию этого политического обособления Новгородской земли помогали частью географическое ее положение, частью ее внешние отношения. Новгород был политическим средоточием края, составлявшего отдаленный северо-западный угол тогдашней Руси. Такое отдаленное положение Новгорода ставило его вне круга русских земель, бывших главной сценой деятельности князей и их дружин. Это освобождало Новгород от непосредственного давления со стороны князя и его дружины и позволяло новгородскому быту развиваться свободнее, на большем просторе. С другой стороны, Новгород лежал близко к главным речным бассейнам нашей равнины, к Волге, Днепру, Западной Двине, а Волхов соединял его водным путем с Финским заливом и Балтийским морем. Благодаря этой близости к большим торговым дорогам Руси Новгород рано втянулся в разносторонние торговые обороты. Став на окраине Руси, с нескольких сторон окруженный враждебными инородцами и притом занимаясь преимущественно внешней торговлей, Новгород всегда нуждался в князе и его дружине для обороны своих границ и торговых путей. Но именно в XII в., когда запутавшиеся княжеские счеты уронили авторитет князей, Новгород нуждался в князе и его дружине гораздо менее, чем нуждался прежде и стал нуждаться потом. Потом на новгородских границах стали два опасных врага, - Ливонский орден и объединенная Литва. В XII в. еще не было ни тех ни других: Ливонский орден основался в самом начале ХIII в., а Литва стала объединяться с конца этого столетия. Под влиянием этих благоприятных условий сложились и отношения Новгорода к князьям, и устройство его управления, и его общественный строй.

 По смерти  Мономаха новгородцы успели добиться  важных политических льгот. Княжеские усобицы сопровождались частыми сменами князей на новгородском столе. Эти усобицы и смены помогли новгородцам внести в свой политический строй два важных начала, ставших гарантами их вольности:

1) избирательность  высшей администрации.

2)  ряд , т.е. договор с князьями. Частые смены князей в Новгороде сопровождались и переменами в личном составе высшей новгородской администрации. Князь правил Новгородом при содействии назначаемых им или великим князем киевским помощников, посадника и тысяцкого. Когда князь покидал город добровольно или поневоле, то назначенный им посадник обычно слагал с себя полномочия, потому что новый князь обычно назначал своего посадника. Но в промежутках между двумя княжениями новгородцы, оставаясь без высшего правительства, привыкали выбирать на время исполняющего обязанности посадника и требовать от нового князя утверждения его в должности. Так самим ходом дел завелся в Новгороде обычай выбирать посадника. Этот обычай начинает действовать тотчас по смерти Мономаха, когда, по рассказу летописи, в 1126 году новгородцы «дали посадничество» одному из своих сограждан. После выбор посадника стал постоянным правом города, которым новгородцы очень дорожили. Понятна перемена в самом характере этой должности, происшедшая вследствие того, что она давалась не на княжеском дворе, а на вечевой площади: из представителя и блюстителя интересов князя перед Новгородом выборный посадник должен был превратиться в представителя и блюстителя интересов Новгорода перед князем. После и другая важная должность тысяцкого также стала выборной. В новгородском управлении важное значение имел местный епископ. До половины XII в. его назначал и рукополагал русский митрополит с собором епископов в Kиеве, следовательно, под влиянием великого князя. Но со второй половины XII века новгородцы начали сами выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь «всем городом» на вече и посылая избранного в Киев к митрополиту для рукоположения. Первым таким выборным епископом был игумен одного из местных монастырей Аркадий, избранный новгородцами в 1156 г. С тех пор за киевским митрополитом осталось лишь право рукополагать присланного из Новгорода кандидата. Так, во второй и третьей четверти XII в. высшая новгородская администрация стала выборной. В то же время новгородцы начали точнее определять и свои отношения к князьям. Усобицы князей давали Новгороду возможность выбирать между князьями-соперниками и налагать на своего избранника известные обязательства, стеснявшие его власть. Эти обязательства излагались в  рядах , договорах с князем, которые определяли значение новгородского князя в местном управлении. Неясные следы этих рядов, скреплявшихся крестным целованием со стороны князя, появляются уже в первой половине XII в. Позднее они яснее обозначаются в рассказе летописца. В 1218 г. из Новгорода ушел правивший им знаменитый Мстислав Мстиславич Удалой, князь торопецкий. На место его прибыл его смоленский родич Святослав Мстиславич. Этот князь потребовал смены выборного новгородского посадника Твердислава. «А за что? — спросили новгородцы. — Какая его вина?» «Так, без вины», — ответил князь. Тогда Твердислав сказал, обращаясь к вечу: «рад я, что нет на мне вины, а вы, братья, и в посадниках, и в князьях вольны». Тогда вече сказало князю: «Вот ты лишаешь мужа должности, а ведь ты нам крест целовал без вины мужа должности не лишать». Итак, уже в начале ХIII в. князья крестным целованием скрепляли известные права новгородцев. Условие не лишать новгородского сановника должности без вины, т.е. без суда, является в позднейших договорах одним из главных обеспечений новгородской вольности.

 Политические  льготы, которых добились новгородцы, излагались в договорных грамотах. Первые такие грамоты, дошедшие  до нас, датируются не раньше второй половины XIII в. Их три: они излагают условия, на которых правил Новгородской землей Ярослав тверской. Две из них написаны в 1265 г. и одна — в 1270 г. Позднейшие договорные грамоты повторяют лишь условия, изложенные в этих грамотах Ярослава. Изучая их, видим основания политического устройства Новгорода. Новгородцы обязывали князей целовать крест, на чем целовали их отцы и деды. Главная общая обязанность, падавшая на князя, состояла в том, чтобы он правил, «держал Новгород в старине по пошлинам», т.е. по старым обычаям. Значит, условия, изложенные в грамотах Ярослава, были не нововведением, а заветом старины. Договоры определяли:

1) судебно-административные  отношения князя к городу,

2) финансовые  отношения города к князю, 

3) отношения  князя к новгородской торговле.

Князь был в  Новгороде высшей судебной и правительственной властью. Но все судебно-административные действия он совершал не один и не по личному усмотрению, а в присутствии и с согласия выборного новгородского посадника. На низшие должности, замещаемые не по выбору, а по княжескому назначению, князь избирал людей из новгородского общества, а не из своей дружины. Все такие должности раздавал он с согласия посадника. Князь не мог отнять без суда должности у выборного или назначенного чиновника. Притом все судебно-правительственные действия совершал он лично в Новгороде и ничем не мог распоряжаться, живя в своем уделе: «А из Суздальской ти земли, — читаем в договоре, — Новагорода не рядити, ни волостей (должностей) ти не раздавати». Точно так же без посадника князь не мог судить, никому не мог выдавать грамот. Так вся судебно-правительственная деятельность князя контролировалась представителем Новгорода. С мелочной подозрительностью определяли новгородцы свои финансовые отношения к князю, его доходы. Князь получал дар с Новгородской земли, едучи в Новгород, и не мог брать его, едучи из Новгородской земли. Дань получалась князем только с Заволочья, покоренного края, не входившего в пятинное деление Новгородской области; да и эту дань князь обыкновенно отдавал на откуп новгородцам же. Если он сам собирал ее, то посылал в Заволочье двух сборщиков, которые собранную дань не могли везти прямо в удел князя, а завозили сначала в Новгород, откуда она и передавалась князю. Кроме того, князь пользовался в Новгородской земле известными угодьями, рыбными ловлями, бортями, звериными гонами; но всеми этими угодьями он пользовался по точно определенным правилам, в урочное время и в условных размерах. С такою же точностью были определены отношения князя и к новгородской торговле. Торговля, преимущественно внешняя, была жизненным нервом города. Князь нужен был Новгороду не только для обороны границ, но и для обеспечения торговых интересов; он должен был давать в своем княжестве свободный и безопасный путь новгородским купцам. Было точно определено, какие пошлины взимать князю с каждой торговой новгородской ладьи или с торгового воза, являвшихся в его княжестве.