Русь в эпоху феодальной раздробленности

Подумаем, однако, могли ли ремесленники и. купцы организовать сложные и дорогостоящие дальние  военные экспедиции? Вероятнее, их снаряжало  боярство. Бояре же становились собственниками и самих завоеванных земель, и  всех их богатств. И расширение земельных владений — то, с чего начали мы этот рассказ, — стало средством, чтобы извлекать выгоду из деятельности купцов, ремесленников, из расширения внешней и внутренней торговли... И средством захвата политической власти. 
 

Почему князь  Владимир называется Мономахом 

Чего только не приходится преподавателю услышать на экзамене. Иногда только руками разведешь. Было, например, и такое: «Долгое  время шапку Мономаха никак не могли отделить от самого Мономаха». Знакомый художник даже нарисовал картинку в стиле древнерусской миниатюры: лежит Мономах спеленутый, а с него зубилом сбивают пресловутую шапку. А между тем в этом странном ответе заключен некоторый смысл. 

Шапку Мономаха знают все. Ее можно увидеть в  Оружейной палате, где вам расскажут, что этой шапкой венчались на царство русские цари вплоть до Федора Алексеевича. Его наследникам — соправителям Петру и Ивану — одной шапки на двоих было мало, пришлось изготовить каждому по шапке, а потом в обиход венчания вошла корона. Но почему шапка названа именем Мономаха? 

Ответ несложен. Еще в XVI веко была записана легенда  о подвигах князя Владимира Мономаха, который совершил столь успешный поход во Фракию, что византийский император Константин Мономах, испугавшись  новых поражений, отправил к Владимиру  своих послов с богатыми дарами — в их числе был и царский венец с головы императора. В послании к Владимиру Константин приглашал его венчаться этим венцом на царство. «И с того времени, — сообщает сказание, — князь великий Владимир Всеволодович наречеся Мономах, царь великия России», а потом тем же венцом венчались и его потомки. 

Политический  смысл легенды очевиден. Она нужна  была московским государям, только что  собравшим под свою руку русские  земли, для провозглашения особого  характера своей власти, якобы  преемственной от Византии, «второго Рима». Москва — третий Рим, а четвертому не бывать — лозунг и мораль этой идеи. 

Однако были ли у этой легенды сколько-нибудь достоверные основания? Вопрос встает сам собой. Ведь Константин Мономах  умер в 1055 году, когда Владимиру было меньше двух лет от роду и ни в какие походы он, естественно, ходить не мог. 

Выдающийся исследователь  А. А. Спицын в конце прошлого столетия подверг шапку изучению. Он установил; никакого отношения ни к Византии, ни к XI веку шапка Мономаха не имеет. Она изготовлена в Средней Азии, скорее всего — в Бухаре, в первой половине XIV века, спустя двести лет после смерти Владимира Мономаха. Другой историк — К. В. Базилевич проследил ее судьбу в завещаниях московских князей. Оказалось, что вплоть до начала XVI века никакой связи этой шапки с Мономахом не отмечалось, а московские князья, оставляя ее своим наследникам, говорили просто о «золотой шапке». Выяснилось также, что первым ее владельцем был Иван Калита. 

А недавно при  раскопках Тушкова городка близ Можайска экспедиция М. Г. Рабиновича нашла предмет, оказавшийся близким родственником шапке Мономаха, — ажурный золотой цветок, изготовленный тем же бухарским мастером. М. Г. Рабинович обратил внимание на то, что можайский князь Андрей получил от своего отца Дмитрия Донского (внука Ивана Калиты) какую-то «золотую снасть» — конский убор. По-видимому, и этот убор, и шапка были подарены Ивану Калите его современником — золотоордынским ханом Узбеком. 

Так шапка Мономаха была «отделена от самого Мономаха». Почему все же русский князь Владимир носил прозвище «Мономах»? Может быть, и это византийское прозвище было приписано Владимиру в угоду политической концепции, а сам себя он никогда так не называл? 

Мы не знаем  ни одной русской летописи, рукопись которой была бы современна Владимиру. И даже дошедшее до нас в единственном экземпляре его «Поучение» сохранилось лишь в списке конца XIV века. В «Поучении» — собственном литературном произведении — Владимир называет себя Мономахом. Но не могли ли это прозвище вставить переписчики в позднейшее время? 

Неожиданные материалы  для ответа на этот вопрос были получены совсем недавно, в 1960 году, когда в  Новгороде на Городище школьник Олег Тарасов нашел свинцовую печать с длинной надписью на греческом  языке. Но прежде — несколько слов о печатях и о Городище. 
 

В Древней Руси официальные документы, написанные на пергамене, скреплялись металлическими, чаще всего — свинцовыми печатями. От XI — начала XIII веков не уцелело  ни одной пергаменной грамоты, но известно уже свыше семисот печатей. Они были найдены в Киеве и Чернигове, в Новгороде и Смоленске, в Полоцке и Москве, но больше всего их обнаружено вблизи Новгорода на Городище. Там, на берегу Волхова, в древности была резиденция новгородских князей: возникнув на рубеже XI—XII веков, она просуществовала вплоть до XVI столетия. В ее составе были не только дворец и церкви, но и архив, пополнявшийся документами на протяжении более пятисот лет. Потом постройки княжеского двора сгорели, погибло и Множество документов, многие грамоты попали в землю и сгнили в ней, сохранив лишь свои печати. 

В XVIII веке на месте  этого развала был прорыт канал, соединивший Волхов с Метой в  обход бурного Ильменя, и печати оказались в мощной насыпи на берегу канала. Из этой насыпи их вымывают половодья  и сильные дожди: за несколько десятков лет их подобрано на отмелях Городища свыше тысячи. Одной из них и была печать, поднятая Олегом Тарасовым. 

Древняя печать по внешнему виду напоминает современную  свинцовую пломбу, отличаясь от нее  размером. Оттиск на печати делали специальным пломбиром — клещами, на губах которых были вырезаны матрицы с изображениями и надписями. На одной стороне найденной в 1960 году печати был изображен святой Василий и обозначено его имя, а на оборотной — греческая надпись в восемь строк: 

«Печать Василия, благороднейшего архонта России, Мономаха». 

В пояснении  нуждается здесь только одно слово  — архонт, хорошо, впрочем, известное  из византийских источников. Так на Руси могли называть только князя. Кто  же из русских князей носил обозначенное на печати имя Василия Мономаха? Ответ на этот вопрос тоже не вызывает затруднений: так официально звали Владимира Мономаха. С момента принятия христианства русские князья (да и не одни князья) носили по два имени. Одно давалось ребенку сразу после рождения. Оно было привычным для Руси древним именем, подобным тем, какие употреблялись еще в языческие времена. Таковы имена Изяслав, Мстислав, Святополк, Ярослав, Владимир, Ярополк. А во время крещения ребенок получал второе имя — его можно было заимствовать только из святцев. Называя человека Георгием, Димитрием, Василием или Константином, как бы избирали покровителя из числа святых. 

Родившийся в 1053 году у князя Всеволода Ярославича сын получил языческое имя  Владимир, но при крещении его назвали  еще и христианским именем Василий. Об этом он сам написал в своем «Поучении»: «Аз худый дедом своим благословенным славным нареченный в крещении Василий, русьскым именем Володимир, отцом возлюбленным и матерью своею Мьномахы...» Итак, подлинная печать Владимира подтверждает слова его «Поучения»: он действительно называл себя Мономахом. Но почему же он присвоил себе имя византийского императора? 

Летописи объясняют: матерью Владимира была «греческая царица». Рассказывая о рождении Владимира, «Повесть Временных лет» под 1053 годом сообщает: «У Всеволода родился сын, и нарече имя ему Володимир, от царице грькыне». Густынская летопись добавляет некоторые подробности: «Ярослав... поят дщерь у Константина Мономаха царя Греческого, за сына своего Всеволода». Густынская летопись мало изучена, в ней масса противоречий, и историки не во всем ей доверяют. Тем более, что византийские хроники, очень подробно рассказывающие о событиях середины XI века, вообще умалчивают о таком браке. 

Но допустим, что в этом сообщении все правда. Разве это ответит на вопрос, почему Владимир прозвался родовым именем византийского императора? Русские князья постоянно роднились с заморскими монархами, но отнюдь не принимали их имен. Матерью Всеволода Ярославича была Ингигерда, дочь шведского короля 0лафа, но к имени Всеволода не присоединилось прозвище его деда. Женой Мстислава Великого (сына Владимира Мономаха) была шведская королевна Христина, дочь Инга Стенкильсона, но его сыновья не стали Стенкильсонами. 

И снова найти  ответ помогла сфрагистика —  наука о древних печатях. Четкая надпись, о которой я только что рассказывал, позволила разобраться в двух отвратительно сохранившихся печатях, уже давно найденных. На одной их стороне был изображен святой Андрей. А надпись на другой сообщала, что печати принадлежат княгине Марии Мономахе. 

Если владелица  печати была Мономахой, то мы можем  видеть в ней только мать Владимира  Мономаха — жену князя Всеволода  Ярославича. А как звали в крещении самого Всеволода? Ведь названное здесь  его имя — мирское. 

Таких сведений мы не получим из летописи, где рассказывается о том, что в 1093 году Всеволод умер 13 апреля и был похоронен 14 апреля, в страстной четверг, в Софийском соборе. 

Но вот какую  надпись недавно прочел в Киевской Софии С. А. Высоцкий, расчистивший на ее стенах множество процарапанных в древности текстов: «В великий четверг рака положена была... Андрея русского князя благого, а Дмитр писал, отрочька его, месяца априля в 14». Все совпадает в этих двух сообщениях. И дата погребения князя — 14 апреля. И то, что этот день приходится на последний четверг перед Пасхой. И то, что надпись нацарапана почерком конца XI столетия. Речь идет об одном человеке — князе Всеволоде Ярославиче, которого в крещении звали Андреем. 

Вот мы и узнали имя матери Владимира Мономаха и  жены Всеволода Ярославича. 

Все встало на место, и мы увидели, что Владимир действительно  был родным внуком византийского  императора. Плохо только то, что  в византийских хрониках мы так и  не найдем сведений о том, что у  Константина была дочь по имени Мария  или что кто-то из его дочерей вышел замуж за русского князя. Однако любопытное подтверждение нашим выводам есть в одной скандинавской саге: рассказывая о событиях середины XI века, сага упоминает византийскую принцессу Марию, просватанную в Русь. 

И все же византийские хроники дают объяснение тому, что Владимир унаследовал родовое имя императора. Умирая, Константин не оставил после себя сыновей. Его род пресекался с его смертью, и, восприняв имя своего деда, Владимир оказался законным наследником этого имени, которому и он сам, а не только политики XVI века, придавал исключительное значение. 

А в поздней  легенде о шапке Мономаха при  всей ее нелепости заключено небольшое  зерно истины, тоненький корешок  — из него спустя четыреста лет  произросла пышным цветом политическая идея русской монархии. 

Разобраться в  этой легенде-загадке удалось лишь в самое последнее время...