Русь и Золотая Орда.

План.

Тема 4. Русь и Золотая  Орда.

Тема 6. Образование Российского  централизованного государства. Иван III.

Тема 9. Россия в первой четверти XVIII века. Эпоха Петра Великого.

Тема 15. Западники  и славянофилы.

Тема 17. Александр III. Эпоха ''контрреформ''

Список используемой литературы.

Тема 4. Русь и Золотая  Орда

   Я согласна с первой точкой зрения. По масштабам разрушений монгольское завоевание отличалось от бесчисленных междоусобных войн прежде всего тем, что они были произведены одновременно по всем землям. По данным археологов, из 74 городов, существовавших на Руси в XIII в., 49 были разрушены Батыем, причем треть из них обезлюдела навсегда и больше не была восстановлена. Большинство жителей городов или погибли в сражениях, или были уведены в рабство. Особенно пострадало ремесленное производство. На Руси исчезли целые ремесла —изготовление стеклянной посуды, многоцветной керамики и изделий из перегородчатой эмали. Замерло каменное строительство.

 Тяжким итогом монгольского  завоевания для Руси стала выплата дани Орде. Дань («выход») начала взиматься еще в 40-е годы XIII в., а в 1257 г. по приказу хана Берке монголы произвели на Северо-Восточной Руси перепись населения («число»), установив фиксированные размеры взиманий. От уплаты выхода было освобождено только духовенство (до принятия в Орде ислама в начале  XIV в. монголы отличались веротерпимостью). Для контроля за сбором дани на Русь направлялись представители хана — баскаки. К концу XIII —началу XIV в. институт баскачества в связи с активным противодействием ему русского населения был отменен. С этого времени сбором ордынского «выхода» занимались сами князья русских земель, которых хан держал в повиновении при помощи системы выдачи ярлыков на княжение.

С одной стороны, монголо-татарское нашествие  традиционно ассоциируется с «игом», неисчислимыми бедами и мучениями славянских народов. По словам историка В.О. Ключевского, «это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение».

    С другой  стороны, все чаще высказывается  мнение, что заученная нами еще в школе «легенда» о татаро-монгольском нашествии возникла в России около трехсот лет назад. Именно тогда, когда в Петровскую эпоху русские люди стали активно и регулярно посещать Западную Европу. Там они видели комфорт, благополучие и спокойствие: каждый голландский плотник ел суп из своей тарелки, на окнах его дома в горшках росли цветы, в его стране развивались науки, процветало искусство, культивировались публичные зрелища под названием «феатр». Невольные сравнения были не в пользу России. И это вызвало желание понять и объяснить эту разницу, эту отсталость. Удовлетворившее всех объяснение русской «отсталости» нашлось очень быстро. Оказывается, все дело в трехсотлетнем татаро-монгольском иге, которое непосильным бременем легло на плечи русского народа и, таким образом, затормозило развитие буквально всех сторон его жизни. Изобретенный тезис дополнялся еще одним: Россия грудью встала на защиту Европы от несметных, похожих на саранчу, полчищ диких татаро-монголов и не пропустила их дальше Рязани и Киева. Следовательно, европейцы должны, дескать, быть благодарны нам за свое спасение.

Моментом освобождения Руси от так называемого татаро-монгольского  ига считается Куликовская битва. При этом как-то забывается, что это было сражение не столько с Ордой, сколько с мятежником Мамаем, для которого Чингизиды были смертельными врагами. Историческое значение Куликовской битвы велико. Но значение это, по Л.Н. Гумилеву, не в освобождении от «ига», а в том, что на поле боя пришли суздальцы, владимирцы, ростовчане, псковичи, рязанцы, москвичи и ярославцы, а ушли — русские². Поэтому в этнической истории России Куликовская битва считается той рубежной датой, после которой Московская Русь выступила реальностью всемирно-исторического значения.

 Киевское княжество  перестало быть объектом борьбы  русских князей. Прерогативу доставления  киевского князя присвоил себе  ордынский хан, и Киев был передан сначала великому князю владимирскому Ярославу Всеволодичу (1243), а затем его сыну Александру Невскому (1249). Оба они, однако, непосредственно в Киеве не сидели, предпочитая Владимир-на-Клязьме. Киев утратил статус номинальной общерусской столицы, что было закреплено в 1299 г. отъездом во Владимир митрополита всея Руси. В Киеве до середины XIV в. княжили незначительные князья (по-видимому, из черниговских Ольговичей), а в 60-е годы того же столетия Киевская земля перешла под власть Великого княжества Литовского.

В Черниговской земле после нашествия усилилось территориальное дробление, формировались мелкие княжества, в каждом из которых закреплялась своя линия ветви Ольговичей. Лесостепная часть Черниговщины систематически подвергалась разорению со стороны татар. На некоторое время сильнейшим в Черниговской земле стало Брянское княжество, чьи князья одновременно занимали и черниговский стол. Но в конце XIV в. брянское княжение перешло (очевидно, по инициативе Орды) в руки смоленских князей и возможность интеграции мелких княжеств Черниговщины под эгидой Брянска была утрачена. Черниговское княжение так и не закрепилось ни за одной из линий Ольговичей, а в 60—70-х годах XIV в. большей частью территории Черниговской земли овладел великий князь литовский Ольгерд. Только в ее северной, верхнеокской, части сохранились княжества под управлением Ольговичей, ставшие объектом длительной борьбы между Литвой и Москвой.

В Галицко-Волынской земле князю Даниилу Романовичу (1201— 1264) удалось сформировать крупное государство. В 1254 г. он принял от папской курии королевский титул. Галицко-Волынское княжество почти не подвергалось дроблению и сохраняло свою мощь в течение второй половины XIII — начала XIV в. Вместе с тем внешнеполитическое положение Галицко-Волынской земли было крайне неблагоприятным. Она находилась в окружении трех противоборствующих государственных образований —Литвы, Польши и Венгрии — и одновременно являлась вассалом Золотой Орды. В связи с этим галицко-волынские князья были вынуждены, с одной стороны, участвовать в походах ордынцев на литовские, польские и венгерские земли, а с другой — отражать набеги ордынских ханов. После пресечения в начале 20-х годов XIV в. мужской линии потомков Даниила в Галицко-Волынской земле княжил их наследник по женской линии Болеслав — Юрий, а после его смерти (1340) Юго-Западная Русь стала ареной борьбы между Литвой и Польшей. В результате в середине XIV в. Волынь вошла в состав Великого княжества Литовского, а Галичина отошла к Польскому королевству.

Смоленское княжество не граничившие непосредственно с владениями Золотой Орды, практически не испытало монголо-татарских разорений. Но смоленские князья, ослабленные в междоусобной войне 30-х годов XIII в., уже накануне Батыева нашествия выступали как второстепенные политические фигуры. С середины XIII в. они, по-видимому, признавали сюзеренитет великих князей владимирских. Со второй половины этого столетия главный внешнеполитический фактор, воздействовавший на Смоленское княжество, —натиск Литвы. Долгое время смоленским князьям удавалось сохранять относительную независимость, лавируя между Литвой и великим княжеством Владимирским. Но в конце концов в 1404 г. Смоленск попал под власть Великого княжества Литовского.

В Новгородской земле во второй половине XIII—XIV в. окончательно складывается республиканская форма правления. При этом со времени Александра Невского Новгород признавал своим сюзереном великого князя Владимирского, т.е. верховного правителя Северо-Восточной Руси. В XIV в. фактически полную самостоятельность приобретает Псковская земля, где складывается сходная с новгородской форма правления. При этом псковичи в течение XIV в. колебались в ориентации между литовскими и владимирскими великими князьями.

Рязанское княжество сумело во второй половине XIII—XIV в. сохранить относительную самостоятельность, хотя с конца XIV столетия рязанские князья стали признавать политическое старейшинство великих владимирских князей (из московского дома). Небольшое Муромское княжество не играло самостоятельной роли, а в конце XIV в. перешло под власть московских князей.

Полоцкая земля уже накануне Батыева нашествия была значительно ослаблена в результате натиска Литвы и немецкого Ордена. Окончательно она вошла в состав Великого княжества Литовского в конце XIII— начале XIV в. Тогда же попала под литовскую власть слабая Турово-Пинская земля.

Переяславское княжество после нашествия некоторое время находилось под непосредственным управлением Орды, затем там княжили представители ветви Ольговичей, а в 60-е годы XIV в. Переяславская земля вместе с Черниговской вошла в состав Великого княжества Литовского.

Тема 6. Образование  Российского централизованного  государства. Иван III.

         В истории Русского государства, центром которого стала  Москва, вторая половина XV столетия была временем юности — быстро расширялась территория, одна за другой следовали военные победы, завязывались отношения с далёкими странами. Старый обветшавший Кремль с небольшими соборами уже казался тесным, и на месте разобранных древних укреплений выросли мощные стены и башни, сложенные из красного кирпича. Внутри стен поднялись просторные соборы. Засияли белизной камня новые княжеские терема. Сам великий князь, принявший гордый титул «государя всея Руси», облачился в златотканые одеяния, а на своего наследника торжественно возложил богато расшитые оплечья — «бармы» — и драгоценную «шапку», похожую на корону. Но, для того чтобы каждый — будь он русский или иноземец, крестьянин или государь соседней страны — осознал возросшее значение Московского государства, одного внешнего великолепия было недостаточно. Необходимо было найти и новые понятия — идеи, в которых отразились бы и древность русской земли, и её независимость, и сила её государей, и истинность её веры. Этим поиском занялись русские дипломаты и лето­писцы, князья и монахи. Собранные воедино, их идеи составили то, что на языке науки называется идеологией. Начало формирования идеологии единого Московского государства относится к периоду княжения великого князя Ивана III (1462—1505 гг.) и его сына Василия (1505—1533 гг.). Именно в это время были сформулированы две основные идеи, остававшиеся неизменными на протяжении нескольких столетий, — идеи богоизбранности и независимости Московского государства.  Теперь всем предстояло узнать, что на востоке Европы появилось новое и сильное государство — Россия. Иван III и его окружение выдвинули новую внешнеполитическую задачу — присоединить западные и юго-западные русские земли, находившиеся под властью Великого княжества Литовского. В политике далеко не всё решается одной военной силой. Стремительное возвышение власти великого князя московского привело его к мысли о необходимости искать достойные обоснования своим действиям. Следовало объяснить вольнолюбивым новгородцам и гордым тверичам, почему именно московский князь, а не тверской или рязанский великий князь, является законным «государем всея Руси» — единственным владыкой всех русских земель. Нужно было доказать чужеземным монархам, что их русский собрат ни в чём не уступает им — ни в знатности, ни в могуществе. Надо было, наконец, заставить Литву признать, что она владеет древними русскими землями «не по правде», незаконно. Тем золотым ключом, который подобрали создатели идеологии единого Русского государства сразу к нескольким политическим «замкам», стало учение о древнем происхождении власти великого князя. Об этом думали и раньше, но именно при Иване III Москва со страниц летописей и устами послов громко заявила, что власть свою великий князь получил от самого Бога и от своих киевских прародителей, владевших в Х—XI вв. всей русской землёй. Подобно тому, как возглавлявшие русскую церковь митрополиты жили сначала в Киеве, затем во Владимире, а позднее в Москве, так и киевские, владимирские и, наконец, московские великие князья самим Богом были поставлены во главе всех русских земель в качестве наследных и полновластных христианских государей. Именно на это ссылался Иван III, обращаясь в 1472 г. к непокорным новгородцам: «Вотчина моя это, люди новгородские, изначала: от дедов, от прадедов наших, от великого князя Владимира, крестившего землю Русскую, от правнука Рюрика, первого великого князя в вашей земле. И от того Рюрика и до сегодняшнего дня знали вы единственный род тех великих князей, сначала киевских, и до самого великого князя Дмитрия-Всеволода Юрьевича Владимирского (Всеволод Большое Гнездо, владимирский князь в 1176— 1212 гг.), а от того великого князя и до меня... владеем мы вами...» Тридцать лет спустя, во время мирных переговоров с литовцами после удачной для России войны 1500—1503 гг., посольские дьяки Ивана III подчёркивали: «Русская земля от наших предков, из старины, наша отчина... хотим за свою отчину стояти, как нам Бог поможет: у нас Бог помочник и наша правда!» «Старину» дьяки вспомнили не случайно. В те времена это понятие было очень важным.

     Именно поэтому великому князю было очень важно заявить о древности своего рода, показать, что он — не выскочка, а правитель русской земли по «старине» и «правде». Не менее важна была и мысль о том, что источником великокняжеской власти является воля самого Господа. Это ещё больше возвышало великого князя над его подданными, которые, как писал один иностранный дипломат, побывавший в начале XVI в. в Москве, постепенно начинали верить, что «воля государя есть воля Божья». Провозглашаемая «близость» к Богу накладывала на монарха ряд обязанностей. Ему надлежало быть благочестивым, милостивым, заботиться о сохранении его народом истинной православной веры, творить справедливый суд и, наконец, «боронить» (защищать) свою землю от врагов. Конечно, в жизни далеко не всегда великие князья и цари соответствовали этому идеалу. Но именно такими хотел их видеть русский народ. Новые идеи происхождения власти великого князя московского, древности его династии позволили ему уверенно заявить о себе среди европейских и азиатских правителей. Русские послы давали понять иностранным владыкам, что «государь всея Руси» — независимый и великий правитель. Даже в отношениях с императором Священной Римской империи, который в Европе признавался первым монархом, Иван III не желал поступаться своими правами, считая себя равным ему по положению. По примеру того же императора он приказал вырезать на своей печати символ власти — увенчанного коронами двуглавого орла.

     Политическое первенство в православном мире, ранее принадлежавшее старому Риму и ''Риму новому'', божьим смотрением перешло на Русь, в Москву, которая стала '‘третьим Римом''. Москва сбрасывала с себя ордынское иго и объединяла Русь в сильное государство. Формировалась теория ''Москва – III Рим''.

    В превращении  Московского удела в национальное великорусское государство лежала   идейная сторона. Простое накопление мил и средств путём безразборчивых ''примыслов'' характеризует московскую политику до конца XIV в.,с этого же времени в усилении Москвы заметно становятся мотивы высшего порядка. Толчком к такому перелому послужила Куликовская битва. Подготовленный разрыв с Ордой поставил Русь перед опасностью всеобщего разорения. Рязань думала отвратить разгром покорностью, Москва приготовилась к защите, остальные ''великие княжества'' и ''господин Великий Новгород’' выжидали. Под ''высокою рукою'' Дмитрия Донского собрались только его служебные князья да удельная мелкота с выезжими литовскими князьями. Со своей ратью Дмитрий по стратегическим соображениям – чтобы не дать соединиться татарам с Литвой – выдвинулся не только, за, пределы, своих, земель, но, и за пределы русской оседлости вообще, в ''дикое поле'', и встретил татар на верховьях Дона, в местности, носившей название Куликова поля. Битва, принятая русскими в дурных условиях, окончилась, однако, их победой. Татары и Литва ушли, и таким образом Донской заслонил собой и спас не только Москву, но и всю Русь. И вся Русь почувствовала, кто именно оказался её спасителем. Только Московский князь имел силу и желание стать за общенародное дело в то время, когда Новгород и прочие княжества притаились в ожидании беды. С тех пор Дмитрий из князя московского превратился в ''царя Русского'', как стали называть его в тогдашних литературных произведениях, а его княжество выросло в национальное государство Московское.  ''Оно родилось на Куликовом поле, а не скопидомном сундуке Ивана Калиты'', - метко и красиво сказал о нём В.О. Ключевский. Древнерусская письменность в XV в. отметила нам и эту перемену в фактах, и перелом в народном сознании. Многочисленные редакции повестей о Куликовской битве представляют её, как национальный подвиг (“Cказание о Мамаевом побоище'', ''Повесть'' о нём, ''Слово о Задонщине''). ''Слово о житии Дмитрия Донского'' проникнуто национальным сознанием; церковные проповеди конца XIV и начала XV вв. на московских князей указывают как на национальных государей. Мало тог, что народность сознала своё единство она вскоре, затем почувствовала свою силу, оценила, быть, может, даже выше меры свои политические успехи и стала смотреть на себя, как на Богом избранный народ, ''новый Израиль'', которому суждено играть первенствующую роль среди других православных народов и в этом отношении занять место отживающей, теснимой турками, подчинившейся папам) на Флорентийском соборе) Византии. Такие тенденции начинают проглядывать в письменности того времени, в рассказах (Серапиона) о Флорентийском соборе, в повествовании о пребывании на Руси апостола Андрея Первозванного, в легенде о происхождении московских князей от Пруса, брата императора Августа, в преданиях о передаче на Русь из Греции ''белаго клобука'', который носили городские архиепископы. Мономахова венца и прочих ''царских утварей' и других святынь, увозимых из Византии и обретаемых на Руси.

        Все эти сказания о святынях  церковных и о символах политического главенства имели целью доказать, что политическое первенство в православном мире, ранее принадлежавшее старому Риму и ''Риму новому'' (Roma nova – Византия), Божьим смотрением перешло на Русь, в Москву, которая и стала ''третьим Римом''. В то время, когда турки уничтожили все православные монархии Востока и пленили все патриархаты, Москва сбрасывала с себя ордынское иго и объединяла Русь в сильное государство. Ей принадлежала теперь забота, и поддерживать православие и у себя, и на всём Востоке. Московский князь становится теперь главой всего православного мира – ''царём православия''. Псковский монах (''старец'') Филофей первый высказал ясно эту мысль о всемирном значении Москвы и её 'царства'' в послании к великому князю Василию: ''Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твоё едино, яко два Рима падоша, а третий (Москва) стоит, а четвёртому не быти''.

        Эта пышная литературно-политическая  фикция в XVI в. овладела умами московских патриотов, стала предметом национального верования и освещала москвичам высокие, мировые задачи их национального существования. Как идеал, она стала руководить московской политикой и привела московскую власть к решимости сделать Московское княжество ''царством'' через официальное усвоение московскому князю титула ''цезаря'' – ''царя'' (1547). Немного позднее (1589) и московский митрополит получил высший церковный титул патриарха, и таким образом московская церковь стала на ту же высоту, как и восточные старейшие церкви.

Тема 9. Россия в первой четверти XVIII века. Эпоха Петра Великого

Изменения во всех отраслях и сферах социально-экономической  и политической жизни страны, которые  постепенно накапливались и назревали  в XVII веке, переросли в первой четверти XVIII века в качественный скачок. Московская Русь превратилась в Российскую империю. В её экономике, уровне и форме развития производительных сил, политичевком строе, структуре и функциях органов власти, управления и суда, в организации армии, классовой и сословной структуре населения, в культуре страны и быту народа произошли огромные изменения. Коренным образом изменилось место и роль России в международных отношениях того времени.

      Все  эти изменения происходили на  основе феодально-крепостнического строя, который постепенно становился главным тормозом для прогрессивного развития страны, вступал в стадию своего разложения. В стране всё более отчётливо проявлялись симптомы зарождения и развития новых капиталистических отношений.