Развитие писбменности

Одним из самых удивительных достижений месопотамской культуры было изобретение еще на рубеже IV—III тысячелетий до н. э. письма, с помощью  которого стало возможным сначала  фиксировать многочисленные факты  повседневной жизни, а довольно скоро  также передавать мысли и увековечивать  достижения культуры. Не исключено, что  приоритет в создании письма принадлежал  неизвестному нам народу, который  жил в Южном Двуречье еще до прихода туда шумеров. Однако в любом  случае именно шумеры поставили письменность на службу цивилизации. 

Сначала шумерское  письмо было пиктографическим, т. е. отдельные  предметы изображались в виде рисунков. Древнейшие тексты, начертанные таким  письмом, относятся приблизительно к 3200 г. до н. э. Однако пиктографией можно  было отмечать лишь самые простейшие факты хозяйственной жизни примерно следующего содержания: 100 вертикальных черточек и помещенное рядом изображение  рыбы означало, что на складе имеется  указанное количество рыбы. Бык и  лев, изображенные рядом друг с другом, могли передавать информации о том, что лев сожрал быка. Однако таким  письмом невозможно было фиксировать  собственные имена или передавать абстрактные понятия (например, гром, наводнение) или человеческие эмоции (радость, горе и т. д.). Поэтому, строго говоря, пиктография еще не являлась настоящим письмом, поскольку она  не передавала связной речи, а лишь фиксировала отрывочные сведения или  помогала запомнить эти сведения. 

Постепенно в процессе длительного и чрезвычайно сложного развития пиктография превратилась в словесно-слоговое письмо. Один из путей перехода пиктографии в  письмо был обусловлен ассоциациями рисунков со словами. Например, рисунок  овцы у шумеров вызывал ассоциации со словом уду, которое обозначало это  животное. Поэтому с течением времени  рисунок овцы приобрел значение идеограммы, которая читалась как уду. Одновременно этот же знак приобрело и слоговое значение уду (например, когда надо было написать сложное слово удутилу  — «живая овца»). Несколько позднее, когда вавилоняне и ассирийцы  приняли шумерское письмо, знак уду, сохранив свои прежние значения идеограммы (или логограммы, т. е. словесное значение «овца») и силлабограммы (слоговое написание  знака уду), приобрел еще одно логографическое  значение, а именно иммеру (аккадское  слог для обозначения овцы). Таким  путем стала возникать полифония (многозначность), и один и тот  же знак в зависимости от контекста  читался совершенно по-разному. Или  другой пример: знак, или рисунок  для обозначения ноги, стали читать не только как «нога», но также «стоять», «ходить» и «бегать», т. е. один и  тот же знак приобрел четыре совершенно различных значения, каждое из которых  надо было подбирать в зависимости  от контекста. 

Одновременно с  появлением полифонии письмо начало терять свой рисуночный характер. Вместо рисунка для обозначения того или иного предмета стали изображать какую-нибудь его характерную деталь (например, вместо птицы ее крыло), и  то лишь схематически. Поскольку писали тростниковой палочкой, на мягкой глине, рисовать на ней было неудобно. Кроме  того, при письме слева направо  рисунки пришлось повернуть на 90 градусов, в результате чего они  потеряли всякое сходство с изображаемыми  предметами и постепенно приобрели  форму горизонтальных, вертикальных и угловых клиньев. Так в результате многовекового развития рисуночное письмо превратилось в клинопись. Однако ни шумеры, ни другие народы, заимствовавшие их письмо, не развили его до алфавита, т. е. звукового письма, где каждый знак передает лишь один согласный или гласный звук. 

Шумерское письмо содержит логограммы (иди идеограммы), которые  читаются как целые слова, знаки  для обозначения гласных, а также  согласных вместе с гласными (но не одних согласных отдельно). Чтобы  читатель мог легче ориентироваться  при чтении сложных текстов, нередко  напоминавших ребусы, писцы пользовались специальными детерминативами для  обозначения деревянных орудий или  предметов, названий профессий, многочисленных растений и т. д. Такие детерминативы  ставили перед соответствующими словами, и читающий мог сразу  видеть, что, например, за знаком лу, являвшимся детерминативом для обозначения  профессии, следует ожидать слова  типа «кузнец», «корабельщик» и т. д. Такие детерминативы были совершенно необходимы, поскольку в шумерском  письме один и тот же знак имел много  совершенно различных чтений и значений. Например, знак тин среди прочих имел значения «жизнь» и «строитель» (в устной речи эти слова различались  тональностью). Если перед знаком тин  стоял детерминатив для обозначения  профессии, он читался «строитель», а без детерминатива — «жизнь». Всего в шумерской клинописи, развитой дальше аккадцами, было более 600 знаков, состоявших из клинышков  в различных сочетаниях. Поскольку  почти каждый знак имел много значений, клинопись во всех ее тонкостях была доступна довольно ограниченному кругу  писцов. 

В XXIV в. до н. э. появляются первые известные нам пространные  тексты, написанные на шумерском языке. 

Аккадский язык засвидетельствован в Южной Месопотамии начиная  с первой половины III тысячелетия  до н. э., когда носители этого языка  заимствовали от шумеров клинопись  и стали широко пользоваться ею в  своей повседневной жизни. С этого  же времени начинаются интенсивные  процессы взаимопроникновения шумерского и аккадского языков, в результате чего они почерпнули друг из друга  много слов. Но преимущественным источником таких заимствований был шумерский  язык. Из него аккадский, в частности, заимствовал слова для обозначения  таких понятий, как плуг, стол, ячмень, пахарь, многие термины для обозначения  различных ремесленных профессий, культа и чиновников государственного аппарата. В этот же ранний период шумеры заимствовали из аккадского языка слово  для обозначения растения лук, термины  купли-продажи и понятие для  обозначения раба. В последней  четверти III тысячелетия до н. э. были составлены древнейшие двуязычные (шумеро-аккадские) словари. 

В конце XXV в. до н. э. шумерская клинопись стала использоваться и в Эбле, древнейшем государстве  на территории Сирии, где найдены  библиотека и архив, состоящие из многих тысяч табличек. Среди них  сохранилось огромное количество текстов  на шумерском языке, а также шумеро-эблаитские словари, представленные иногда в десятках экземпляров. 

Шумерская письменность была заимствована и многими другими  народами (эламитами, хурритами, хеттами, позднее и урартами), которые приспособили ее к своим языкам, и постепенно к середине II тысячелетия до н. э. вся Передняя Азия стала пользоваться шумеро-аккадским письмом. Одновременно с распространением клинописи аккадский  язык превратился в международный  язык общения, дипломатии, науки и  торговли. Так, например, в амарнский  период (XIV в. до н. э.) египетский двор для  связей со своими сирийскими вассалами  и другими государствами пользовался  вавилонским диалектом аккадского языка. Среди амарнских текстов  в Египте были обнаружены даже вавилонские  мифологические произведения с пометками  египетских писцов. 

Особое значение для месопотамской цивилизации  имели природные условия. В отличие  от других очагов древних культур, в  Месопотамии не было камня, не говоря о папирусе, на котором можно было бы писать. Зато там было сколько  угодно глины, которая давала неограниченные возможности для письма, не требуя, по существу, никаких затрат. Вместе с тем глина была долговечным  материалом. Глиняные таблички не разрушались  и от пожара, а, наоборот, приобретали  еще большую прочность. Поэтому  основным материалом для письма в  Месопотамии была глина. Таблички делали из тонких сортов глины, очищая ее в  воде от соломы и других примесей, в  том числе и от минеральных  солей. Соли удалялись и с помощью  обжига. Однако, поскольку в Месопотамии  не было леса, обжигу подвергались лишь наиболее важные тексты (царские надписи, экземпляры произведений, предназначенные  для хранения в библиотеках). Огромное большинство табличек просто сушили на солнце. Обычно таблички изготовлялись  размером в 7—9 см в длину. Наиболее важные царские (а иногда и храмовые) надписи писали также на камне  и металлических пластинках. 

В I тысячелетии до н. э. вавилоняне и ассирийцы стали  употреблять для письма также  кожу и импортный папирус. В это  же время в Месопотамии стали  пользоваться и узкими длинными дощечками  из дерева, покрытыми тонким слоем  воска, на который наносили клинописные  знаки. 

Начиная с VIII в. до н. э. арамейский язык превратился в  язык международной дипломатии и  торговли всего Ближнего Востока. Арамейские писцы, которые писали на коже и папирусе, постепенно заняли ведущее место  в месопотамской канцелярии. Школы  клинописных писцов теперь были обречены на гибель.

Библиотеки 

Одним из самых крупных  достижений вавилонской и ассирийской  культуры было создание библиотек. В  Уре, Ниппуре и других городах, начиная  со II тысячелетия до н. э., в течение  многих веков писцы собирали литературные и научные тексты, и таким образом  возникали обширные частные библиотеки. 

Среди всех библиотек  на Древнем Востоке самой знаменитой была библиотека ассирийского царя Ашшурбанапала (669-тф ок. 635 гг. до н. э.), заботливо и  с большим умением собранная  в его дворце в Ниневии. Для  нее по всей Месопотамии писцы  снимали копии с книг из официальных  и частных коллекций или собирали сами книги. 

В библиотеке Ашшурбанапала  хранились царские анналы, хроники  важнейших исторических событий, сборники законов, литературные произведения и  научные тексты. Всего сохранилось  более 30 000 табличек и фрагментов, в  которых отразились достижения месопотамской  цивилизации. 

Вместе с тем  библиотека Ашшурбанапала была первой в мире систематически подобранной  библиотекой, где глиняные книги  были размещены в определенном порядке. Многие книги были представлены в  нескольких экземплярах, чтобы одновременно можно было пользоваться необходимыми текстами двум и более читателям. Большие тексты, продолжавшиеся на многих табличках одинакового размера, занимали значительное место в библиотеке. Некоторые такие тексты включали до сорока, а иногда даже более ста  табличек. Составление таких серий  диктовалось необходимостью собрать  в одном месте всю доступную  информацию по тому или иному вопросу. На каждой табличке стоял номер «страницы», чтобы по использовании ее можно  было вернуть на место. Заглавием  серии служили начальные слова  ее первой таблички. Литературные тексты сопровождались колофонами, которые  соответствуют титульным листам современных книг. Поиски нужного  произведения облегчали этикетки, привязанные  бечевками к табличкам и указывавшие  на содержание, название серий и  количество табличек в каждой серии. Эти этикетки были своего рода каталогами.

Архивы 

Древняя Месопотамия  была страной архивов. Самые ранние архивы относятся еще к первой четверти III тысячелетия до н. э. В  этот период помещения, в которых  хранились архивы, в большинстве  случаев не отличались от обычных  комнат. Позднее таблички стали хранить  в ящиках и корзинах, покрытых битумом, чтобы уберечь их от сырости. К  корзинкам были привязаны ярлыки с указанием содержания документов и периода, к которому они относятся. В архиве храмовой администрации  в городе Уре в XIX в. до н. э. таблички располагались на деревянных полках в специальном помещении. В царском  дворце Мари археологи нашли колоссальный архив, относящийся к XVIII в. до н. э. В  Уруке в двух комнатах было обнаружено около 3500 документов хозяйственной  отчетности VIII— VI вв. до н. э. При раскопках  в Хорсабаде, на территории Древней  Ассирии, взору археологов предстала  комната, в стенах которой были расположены  три ряда ниш от 25 до 30 см высотой  и шириной и от 40 до 50 см глубиной, разделенных перегородками. В этих нишах найдено некоторое количество фрагментов табличек. Очевидно, когда-то в этом помещении хранились архивные документы. 

Первые известные  нам архивы частных лиц относятся  к первой половине III тысячелетия  до н. э. Они хранились в кувшинах, ящиках и в тростниковых корзинках. От I тысячелетия до н. э. сохранилось большое количество частных архивов. Среди них особое место занимает архив делового дома Эгиби, функционировавшего в Вавилоне с конца VIII до начала V в. до н. э. В этом архиве насчитывается более 3000 долговых расписок, контрактов об аренде земли и домов, об отдаче рабов в обучение различным ремеслам и т. д. В городе Ниппуре был найден архив другого делового дома, а именно Мурашу, имевшего большое значение в экономической жизни Южной Вавилонии в V в. до н. э. Архив этот содержит свыше 700 табличек, большая часть которых прекрасно сохранилась. 

В государственных, храмовых и частных архивах сохранились  также тысячи писем самого разнообразного характера. Они написаны на продолговатых  маленьких табличках из глины  мелким, убористым; письмом. Некоторые  из них обожжены, а большинство  высушены на солнце. Адресату они посылались в глиняных конвертах, скрепленных  печатями, что обеспечивало тайну  переписки и сохраняло текст  от повреждений. На конверте писали и  имя адресата. 

Центральной фигурой  месопотамской цивилизации был  писец, являвшийся основным создателем богатейшей клинописной литературы. От услуг писцов зависели правители, храмы и частные лица. Некоторые  из писцов занимали очень важные посты  и имели возможность оказывать  влияние на царей, принимали участие  в важных дипломатических переговорах. Но большинство писцов, находившихся на службе у царя или у храмов, выполняли бюрократические функции  по управлению хозяйством и сбору  податей.

Школы 

Большинство писцов получало образование в школе, хотя нередко писцовые знания передавались и в семье, от отца к сыну. Шумерская  школа, как и более поздняя  вавилонская, главным образом готовила писцов для государственного и храмового  управления. Школа стала центром  образования и культуры. Программа  обучения была до такой степени светской, что религиозное образование  вообще не входило в круг школьных занятий. Основным предметом обучения являлись шумерский язык и литература. Ученики старших классов в  зависимости от предполагавшейся в  дальнейшем более узкой специализации  получали грамматические, математические и астрономические знания. Те, кто  собирался посвятить свою жизнь  науке, продолжительное время изучали  право, астрономию, медицину и математику. 

Ряд шумерских произведений повествует о школьной жизни. Часть  их носит нравоучительный характер, а другие полны иронии и сарказма по отношению к учителям. Так, например, в произведении «О непутевом сыне»  писец увещевает своего ленивого сына не слоняться по улицам, брать  пример с достойных учеников и  прилежно заниматься. Как рассказывается в другом шумерском произведении, по просьбе сына, который был плохим учеником и поэтому часто подвергался  порке в школе, отец пригласил  учителя в гости, чтобы задобрить  его. Гостя усадили на почетный стул, накормили хорошим ужином -и одарили  ценным подарком, после чего он стал восхвалять мальчика как способного и прилежного ученика. Сохранился ещё  один шумерский текст, в котором  ученик обвиняет своего учителя в  том, что тот не научил его ничему, хотя он и посещал школу с детства до зрелого возраста. На эти упреки учитель отвечает: «Ты уже близок к старости. Время твое прошло, как у иссохшего зерна... Но если ты будешь все время учиться, днем и ночью, будешь послушен, а не заносчив, если будешь слушаться учителей и товарищей, то еще можешь стать писцом».