Раздел чехословакии

В целом в 1992—1993 гг. между Чешской Республикой и Словацкой Республикой были заключено более тридцати договоров и соглашений, касающихся различных аспектов разделения единого государственного образования.
          Наиболее сложным был вопрос о механизме раздела федерального имущества ЧСФР между государствами-преемницами — Чехией и Слова-кией. После долгих дискуссий относительно критериев раздела совместного имущества был выбран максимально простой механизм, учитывающий на основе Конституционного Закона о разделе имущества ЧСФР между ЧР и СР от 13 ноября 1992 г. два принципа: согласно территориальному принципу имущество переходило тому государству, на территории которого оно находилось. В соответствии с принципом численности населения имущество делилось между ЧР и СР в соотношении 2:1, поскольку на момент распада ЧСФР численность населения Чешской Республики составляла 10,3 18 млн. человек, а в Словацкой Республике проживало 5,307 млн. человек.
          Второй принцип был использован для раздела того имущества,   в отношении   которого нельзя было использовать территориальный принцип.

          В отношении объектов культурного наследия был частично применен исторический принцип, в соответствии с которым республики должны были обменяться некоторыми культурными ценностями. Заботу о недвижимых исторических и культурных памятниках, которые принадлежат одной республике, а находятся на территории другой, должно осуществлять то государство, на территории которого эти памятники расположены. Исторический принцип был распространен лишь на 1% общей стоимости имущества.[15,374]
          Высокой оценки заслуживает акт раздела валют, создавший основы для самостоятельного развития чешского и словацкого банковских секторов, что позволило проводить политику стабильного валютного курса и дальнейшего продвижения по пути к конвертируемости национальных валют, хотя этот шаг и сказался на сужении внутреннего рынка обеих республик. Создание единого таможенного пространства смягчило воздействие негативных последствий для развития взаимной торговли, кооперационных связей и в экономике.
         В мае 2000 г. были решены последние спорные проблемы в вопросе раздела федерального имущества между ЧР и СР и прежде всего в разделе активов и пассивов Государственного банка Чехословакии. Оставляя за скобками политические мотивы распада единого чехословацкого государства, явившегося, по сути, решением узкой политической элиты Чехии и Словакии, принятого без проведения всенародного референдума, следует признать, что реализация этого решения может служить положительным примером “культурного бархатного развода” на тщательно проработанной согласованной законодательной базе. Двусторонни согла- шения, регулировавшие экономические и денежно-финансовые вопросы раздела, в основном выдерживались как чешской, так и словацкой стороной.

3.Экономическое реструктирование стран после распада.

            Исключительно сложные и болезненные проблемы стояли перед Чехией и Словакией в сфере реструктуризации экономики. Отличительной особенности экономической структуры Чехии и Словакии – гипертрофированное развитие тяжелого ядра промышленности, низкая доля финальных стадий производства, высокий уровень ресурсо- и импорто- емкости – сформировались в последние четыре десятилетия под определяющим влиянием двух следующих процессов.

  Во – первых, «подгонки» словацкой экономики под потребности более развитой Чехии, что нашло свое отражение в закреплении за Словакией функций поставщика компонентов (стали и других полума- териалов) и полуфабрикатов – для конечного производства в Чехии.

  Во – вторых, интенсивного вовлечения республик в процессы восточноевропейской интеграции. В «наследство» от СЭВа Словакии достались сложнейшие проблемы по реструктуризации тяжелой индустрии, работающей на импортном сырье, оборонной промышленности, утратившей заказы с окончанием «холодной войны», производства потребительских товаров, ориентировавшегося исключительно на восточные рынки.

В первой половине 90-х годов, когда с среде чешских и словацких реформаторов господствовало неоправданно оптимистическое видение перспектив рыночной саморегуляции, структурные реформы в обеих республиках были пущены на «самотек»: руководство ЧСФР рассматривало изменение формы собственности как единственный рыночный источник сдвигов в межотраслевых пропорциях и, не желая искажать «рыночные сигналы», от проведения активной структурной и промышленной политики отказались. В соответствии с принятой концепцией «реструктуризации через приватизацию» правительства Чехии и Словакии:

-свертывают в 1991- 1992 гг. систему централизованных инвестиций и бюджетного кредитования, отключая предприятия реального сектора от госфинансирования;

-представляют предприятия реального сектора к приватизации без проведения их предварительной организационной и финансовой реструктуризации (подавляющая часть предприятий приватизируются с долгами, осуществляется государственно-правовое сдерживание процессов ликвидации убыточных производств и т.д.);

- обеспечив для отечественных и иностранных субъектов равный доступ к инвестициям в хозяйственную сферу, не принимают меры к поддержке и стимулированию тех или иных категорий инвесторов или направлений инвестирования. В этой связи вплоть до 1998 года в системе государственного регулирования инвестиционной деятельности как в Чехии, так и в Словакии не имели широкого применения налоговые льготы для инвесторов, не использовались такие общепринятые в мировой практике частных инвестиций, как субсидии на инвестиции в основной капитал, меры по поощрению и отраслевой селекции иностранных инвестиций, проведение ускоренного амортизационного списания основного капитала.

Необходимость перехода к активной структурной и промышленной политике осознается в середине 90-х годов: в качестве основных направлений государственного регулирования структурных преобразований правительства признают поддержку приоритетного развития отраслей тяжелой индустрии (металлургии, нефтехимии и нефтепереработки, «оборонки») и инфраструктуры (транспортной инфраструктуры, телекоммуникаций, атомной энергетики). Источниками финансирования структурно – инвестиционной деятельности государств в 1993-1994 гг. выступают дефицитное финансирование, правительственные кредитные гарантии и кредиты международных организаций.[1,79]

  Выбор отраслей тяжелой индустрии в качестве «точек роста» усугубляет проблемы экономики государств. Наметившиеся в первой половине 90-х годов благоприятные подвижки в структуре ВВП, связанные с рационализацией межотраслевых пропорций (повышением удельного веса в создании ВВП занятости сферы обслуживания при снижении доли материального производства), с середины 90-х годов в результате реализации курса на поддержку приоритетного развития тяжелой индустрии замедляются и сходятся на нет (табл.1). Инвестиционно – структурная политика правительства ведет к дальнейшему утяжелению экономической структуры, росту ресурсо- и импортозависимости экономики и в этой связи подвергается критике: по мнению оппонентов, более целесообразным вариантом промышленной политики для Чехии и Словакии является перенос акцента на развитие автомобилестроения, легкой химии и других нересурсоемких, ориентирующихся  на квалифицированную рабочую силу, отраслей, чья продукция пользуется массовым спросом на внутреннем и внешнем рынках.

      Структура ВВП Словакии (в % ко всему ВВП).

         Структура ВВП Чехии (в % ко всему ВВП).

         Таким образом, с середины 90-х годов вопросы макроэкономического реструктурирования, так или иначе, попадают в сферу внимания руководств стран. Что же касается реструктуризации микросферы, то положение здесь не меняется: она по-прежнему государствами на поддерживается и не стимулируется и в этой связи протекает крайне медленно и болезненно.

                                                 Заключение

Делая заключение в своей работе необходимо сказать, что быстрота процесса революционных перемен, легкость, с которой были сломаны структуры “партии-государства”, не позволили компартии, потерявшей лучшие кадры после подавления “пражской весны”, перестроиться и включиться в процесс трансформаций, а Чехословацкая федерация в результате развернувшихся событий без взвешенного анализа и серьезной подготовки распалась на две части.

Одной из главных причин этого было включение Чехословакии в уже набравший силу процесс демократической трансформации субрегиона Центрально-Восточной Европы.         

В странах Юго-Восточной Европы — Албании, Болгарии, Румынии и Социалистической Федеративной Республике Югославии — за 45 послевоен-  ных лет не было явных массовых социальных протестов. В обществе и коммунистических партиях отсутствовала какая- либо серьезная оппозиция.
          В большинстве стран этого субрегиона антитоталитарные демократические революции стали результатом подключения к общему процессу политических революций в странах Центральной Европы, адаптации к новым международным условиям. Вместе с тем революции в этих странах приняли разные формы и весьма отличались друг от друга по темпам и методам осуществления. Чехословакия вошла в их число и не смогла выдержать такого оппозиционного настроя со стороны  общества. 
          Оставляя за скобками политические мотивы распада единого чехословацкого государства, явившегося, по сути, решением узкой политической элиты Чехии и Словакии, принятого без проведения всенародного референдума, следует признать, что реализация этого решения может служить положительным примером “культурного бархатного развода” на тщательно проработанной согласованной законодательной базе. Двусторонни соглашения, регулировавшие экономические и денежно-финансовые вопросы раздела, в основном выдерживались как чешской, так и словацкой стороной.