Расширение территории России в XVI в

     Казанское ханство – опаснейший противник  Московского государства – навсегда прекратило свое существование. Земли  его оказались весьма быстро поделенными  между государем московским, архиепископом  Казанским, служилыми людьми, участвовавшими в походах, и некоторыми представителями местной знати. 

     К югу от казанских земель, в низовьях Волги, располагалось Астраханское ханство. Захват его столицы позволил бы московскому государю держать  в своих руках весь богатый  торговый волжский путь, а также  присоединить к своему титулу славное звание «царя астраханского». Сами астраханцы колебались: они то изъявляли Москве покорность, то грабили московских послов. Наконец при поддержке 30-тысячного русского войска в Астрахани утвердился сторонник Москвы – хан Дервиш-Али (Дербыш-Алей). Однако он оказался в сложной ситуации: слишком много врагов приобретал астраханский хан из-за союза с Москвой, и среди них такие, как крымский хан, турецкий султан и могущественные ногайские князья – соседи Астрахани. Не полагаясь на поддержку Ивана IV, Дервиш-Али очень скоро перешел в стан недругов Москвы.

     Чтобы разобраться в запутанных астраханских делах, туда в 1556 г. был направлен  сравнительно небольшой отряд стрельцов  и казаков, возглавляемый Иваном Черемисиновым. На его долю выпала такая  невероятная удача, какой более  не случалось за все время многочисленных войн в период правления Ивана Грозного. Как только под стенами Астрахани появился передовой казачий отряд, Дервиш-Али со всеми воинами и подданными бежал, приняв его за авангард сильной царской армии. Черемисинов со своими людьми вошел в пустой город. Вскоре астраханцы, поняв свою ошибку, попытались организовать сопротивление, но было уже поздно. Русские укрепились в столице ханства, и выбить их оттуда было уже невозможно. Малыми трудами и почти без потерь досталась им Астрахань. Возможно, удержать ее было бы непросто, но командиры московских стрельцов сумели договориться о добрым союзе с местными нагайскими князьями. Те сами напали на бывшего своего союзника, хана Дервиша-Али, отобрали у него пушки и отправили их к Черемисинову. Дервиш-Али бежал, на астраханской земле воцарился мир. 

     Приобретение  Москвой Казани и Астрахани сделало  Крым ее непримиримым врагом. Крымские ханы претендовали на старшинство среди  всех государей – наследников  Золотой Орды, ведь за их спиной стоял  турецкий султан. Москва ограничила крымскую «сферу влияния», после чего старинная вражда между соперниками вспыхнула с новой силой. Иван IV попытался первым начать наступление в южном направлении, но войско его воеводы Ивана Шереметева было разбито крымцами в жестокой двухдневной битве. Через несколько лет в Крыму случилась страшная засуха, пали боевые кони, и вся грозная сила быстрой татарской кавалерии обратилась в прах. Русские ратники бились у Перекопа и даже высаживались на побережье Крыма, нанося неприятелю удары на его же территории. Приближенные московского государя уговаривали послать против крымцев большую армию, чтобы, воспользовавшись благоприятным случаем, навсегда покончить со злейшим врагом. Но государь уже был занят делами Ливонской войны, и для нее пришлось стягивать силы из южных русских областей. Хотя на южных рубежах, проходивших в то время по реке Оке, и была оставлена многочисленная охрана, о наступательных действиях на юге речь уже не шла.

     Между тем война в Ливонии постепенно истощала военный потенциал страны. Понемногу Иван IV отзывал полки, оборонявшие степную границу, бросал их, как в топку гигантской печи, на западный театр военных действий, и там они сгорали без остатка. Тогда-то и возобновились набеги с юга. В 1569 г. турки попытались отбить Астрахань, но этот поход не принес им удачи. В 1571 г. крымский хан прорвался к самой Москве, сжег столичный посад и учинил невиданный разгром. Царь московский уже готов был пожертвовать Астраханью в обмен на союз с Крымом. Но хан Девлет-Гирей желал большего – захвата Казани и Москвы, восстановления былой зависимости Руси от татар. Поэтому на следующий год татарские полчища, снабженные турецкой артиллерией, попытались осуществить этот замысел, но были отброшены московскими воеводами в кровопролитном сражении у деревни Молодь.

     Рассказывая о внешней политике того или иного  государства, историки нередко выделяют несколько внешнеполитических направлений. Во внешней политике Московского  государства 16 в. направлений выделить невозможно. Их не было. Были фронты. Единый огромный юго-восточный фронт шел по степной границе. К концу царствования Ивана IV на нем ценой величайших жертв был достигнут и закреплен стратегический успех: присоединенными оказались обширные владения Казанского и Астраханского ханств; хотя и с большим трудом, напор крымских орд был остановлен.

Ливонская война

     При Иване Грозном Московское государство на всех рубежах имело сильных соседей. Исключение составляла одна-единственная граница — ливонская (Ливония — территория современной Прибалтики). Бывший некогда грозной силой, ливонский орден доставлял немало беспокойства ещё деду Ивана Грозного, Ивану III. Но то был уже последний рык дряхлеющего льва. Орден слабел, и обширные его владения всё более приковывали к себе жадные взоры соседних государей: кому них достанется богатое ливонское наследство, когда орденское государство окончательно рухнет?

Первым вступил  в борьбу за Ливонию Иван IV. А уже вслед за ним в опасный делёж прибалтийского «пирога» ввязались Корона Польская, Швеция и Дания. Грозный царь, опередив всех, захватил стратегическую инициативу. У него были все основания для спешки. Однако «Ливонскую вдйну начала отнюдь не Россия: она была развязана в результате междуусобных столкновений самих ливонских немцев за несколько лет до вторжения московских ратей. Их внутренние распри лишь подготовили почву для удара извне, и Иван IV решил не упускать удобного случая. Ливонский орден давно был бельмом на глазу у московского государя: ливонцы не пропускали в Москву нанятых царём в Европе военных специалистов и искусных ремесленников, чинили Препятствия русским «гостям» - купцам, занимавшимся внешней торговлей. Многие из «гостей» были приказчиками московского правительства в торговых делах, и убытки, понесённые ими в Ливонии, оборачивались убытками для государевой казны.

     Иван  IV предъявил магистру Ливонского ордена и ливонским городским епископам весьма жёсткие требования, грозя войной в случае их невыполнения. Главные из них касались выплаты солидной дани, а также серьёзных уступок в торговых делах. И. всё-таки дань не была чрезмерной. По свидетельству современника, любой из крупных ливонских городов мог предоставить всю требуемую сумму, но никто из них не пожелал взять на себя это бремя.

В конце 1557 г. в  Москву прибыло ливонское посольство. До наших дней дошёл дневник посольства, который вёл ливонец Хёрнер. Более всего эти записи напоминают отчёт о торгах на .аукционе. Послы доказывали, что никто в Ливонии знать не знает ни о какой дани, раньше и разговора о ней не было; что если и была договорённость, то не о дани, а о незначительной пошлине за пользование русскими пасеками. Напротив, русская сторона в лице царского любимца, члена «Избранной рады» Алексея Адашева, и думного дьяка Ивана Висковатого твердила, что размер дани и её законность совершенно ; очевидны. В конце концов ливонцы стали попросту торговаться, не соглашаясь заплатить всю дань, но понемногу делали всё больше уступок. Тогда Адашев и Висковатый пустили в ход самый сильный аргумент, поставив вопрос ребром: «Государя царя и повелителя всех русских рать и сила готова вступить в вашу землю, а потому сознайтесь, дабы не пролилась невинная христианская кровь: с вами деньги или нет?»

     Денег не оказалось.

     Послам  приказано было отправляться восвояси. Перед отъездом их пригласили на царский  обед и посадили перед пустыми блюдами. Оскорблённые и униженные, послы молчали. Иван IV недобро усмехался…

     В январе 1558 г. русские отряды стремительно ворвались в Ливонию. В течение  двух лет московские воеводы шли  от победы к победе.

Орденские немцы  пытались выставлять против русских наёмное войско, мужественно и со званием дела обороняли свои крепости, но — сила солому ломит. Всё больше ливонских городов сдавалось на милость государевых воевод: Нарва, Дерпт (Юрьев), Мариенбург, Феллин (Вильян)... Особо важное значение имело взятие Нарвы. Город Нарва и русская крепость Ивангород стояли друг против друга на противоположных берегах реки. Однажды, во время перемирия, нарвские жители принялись обстреливать Ивангород. Ивангородские пушкари ответили залпами изо всех орудий. В результате неприятель выслал своих депутатов, объявляя, что покоряется московскому царю. Но позднее, получив помощь от ливонского магистра, Нарва отказалась от своего слова. 11 мая 1558 г. в городе вспыхнул пожар, и охрана покинула укрепления. Тогда русские ратники форсировали реку, разломали железные ворота крепости и заняли её. Захватив стоявшие там орудия, они развернули их в сторону города и открыли огонь. Жители Нарвы вынуждены были сдаться. Гарнизону и горожанам с их семьями было дано право свободно покинуть крепость, а воины даже получили разрешение сохранить часть своего оружия.

     Нарва была крупным балтийским портом, и  в Россию хлынул поток стратегических товаров: пopox, свинец, огнестрельное оружие, серебро для монетной чеканки; прибывали военные специалисты и наёмники-солдаты. «Нарвское плавание» причиняло такое беспокойство недругам Ивана IV, что они даже нанимали каперов (пиратов) для нападения на караваны судов, шедших в Нарву из Англии, Голландии, Дании и других стран. В ответ на это московский государь также нанял каперов, успешно защищавших русские интересы на Балтике почти за полтора века до появления в России собственного флота.

В первые годы Ливонской  войны дела Московского государства на западном Фронте шли великолепно. Ливонский орден разваливался на глазах, его магистр Фюрстенберг в конце концов оказался в русском плену.

     Но  в 1560—1561 гг. в Дании, Швеции и Польше почти одновременно решили, что оставлять  всю Ливонию в руках русских  было бы слишком убыточно. Датчане  и шведы закрепились на сравнительно небольших участках ливонской территории, а новый ливонский магистр Готгард Кеттлер обратился за помощью к королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду Августу. В ноябре 1561 г. в Вильно был заключён договор между Ливонским орденом и Польско-Литовским государством. Согласно его условиям, Ливонский орден прекращал своё существование, a все его земли переходили в совместное владение Польши и Литвы.

     Этот  пункт договора привёл Прибалтику к  двум десятилетиям войн и бедствий, поскольку в действительности все орденские земли состояли из двух частей: те, которые уже были завоёваны Московским государством, и те, где московских войск ещё не было. Следовательно, Россия и Польша с Литвой должны были либо разделить Ливонию между собой, либо начать борьбу за захват всей её территории в одни руки.

     Делиться  никто не пожелал.

     Начавшиеся  вскоре московско-литовские боевые действия шли с переменным успехом. Наконец Иван IV собрался с силами для нанесения решающего удара по неприятелю и захвата инициативы в свои руки. Целью похода стал город Полоцк на территории Великого княжества Литовского. Этот выбор не был случайным: Полоцк, представлял собой богатый торговый центр, захват которого сулил огромную добычу; кроме того, в время он был стратегически важным пунктом на ливонском театре военных действий. Помимо всего прочего в Полоцке обосновались литовские протестанты, а русские православные, равно как польско-литовские католики, считали протестантизм новой опасной ересью. В борьбе с ним старые противники едва ли не были готовы стать союзниками. В Полоцке, у самого московского рубежа, протестантизм представлялся русскому духовенству вдвойне опасным: ведь влияние протестантов могло перешагнуть и эту границу. Некоторые русские вольнодумцы уже связали с протестантизмом свою судьбу. Как раз среди полочан развернул свою деятельность бывший русский еретик Фома, ставший протестантским проповедникоя. Таким образом, в глазах митрополита Московского Макария и самого царя Полоцк был наиболее подходящим объектом для новой военной кампании.

     В начале января 1563 г. русские полки  из полутора десятков городов сошлись  в Великие Луки для похода на Полоцк. Сформированная армия насчитывала  по самым скромным подсчётам не менее 130 тыс. человек и около 200 орудий разных типов и калибров. Возглавил войска сам Иван IV, и до конца своих дней царь гордился этим походом.

     В начале февраля московские рати обложили Полоцк со всех сторон. Современники считали  полоцкий замок первоклассной крепостью, но мощь царской осадной артиллерии была такова, что ядра прошивали крепостную стену снаружи и, перелетев двор замка, били в неё с противоположной стороны изнутри. Пятая часть стены была уничтожена под действием московских пушек.

     15 февраля город сдался. Захваченные  богатства и артиллерийский арсенал  были отправлены в Москву, а население депортировано во внутренние районы России. Полоцкие евреи вынуждены были принять крещение, а двое или трое упрямцев, не пожелавших креститься, отправились на дно реки Двины. Их судьбу разделил и протестантский проповедник Фома, к которому Иван IV испытывал особую неприязнь.

     Взятие  Полоцка стало величайшим триумфом московского оружия не только в Ливонской, но и во всех предыдущих московско-литовских  войнах. Казалось, Ивану IV теперь открыта дорога на Вильно - столицу Великого княжества Литовского - и для окончательной победы требуется лишь какое-то небольшое усилие... Но недолгими были радости «полоцкого взятия». Без малого через год на реке Уле, невдалеке от того же Полоцка, армия князя Петра Шуйского потерпела в открытом полевом сражении сокрушительное поражение от литовских войск. Через несколько месяцев ещё одна московская рать была разбита под Оршей. 1564 год ознаменовал собой тот рубеж, когда московский натиск на Великое княжество Литовское был приостановлен почти на столетие.

     В лагере врагов Ивана IV оказалась Швеция. В 1569 г. Польша и Литва в результате заключения так называемой Люблинской унии образовали прочное государственное объединение - Речь Посполитую, основная часть военного потенциала которой была мобилизована для борьбы за Ливонию. Московское государство испытывало большие внешнеполитические трудности, а на ливонском театре военных действий перешло от наступления к обороне. Дела Ивана IV были бы совсем плохи, если бы не кончина в 1572 г. польского короля Сигизмунда Августа, открывшая долгий период «бескоролевья» в Речи Посполитой, поскольку старый король не оставил наследников и с его смертью пресеклась старинная династия Ягеллонов. Бескоролевье означало полное безвластие и неспособность активно вести боевые действия. На короткий период польским королём стал Генрих Валуа - будущий король Франции Генрих III, вскоре, однако, оставивший Польшу для борьбы за корону у себя на родине. И тогда одним из главных претендентов на польский трон выступил сам Иван IV. Его избрание поддерживали сильные политические группировки как в Великом княжестве Литовском, так и в самой Польше.