Процесс Жанны Д'арк

доверие к ней. Жанна откровенничает с сокамерником, не подозревая, что все ее слова внимательно слушают и записывают за стеной. Это был довольно низкий шаг, но надо признать довольно эффективный.

   Голоса и видения были главным предметом внимания следствия. Жанне задавались каверзные вопросы. Но она  поразительно остроумно и ловко, для девушки с ее “образованием”, отвечала на них. “Спрошенная ненавидит ли бог англичан, отвечала, что ей ничего не известно о любви и ненависти бога к англичанам и о том, как он поступит с их душами. Но она твердо знает, что все они будут изгнаны из Франции, кроме тех, кого здесь найдет смерть”.

   Первый обвинительный документ состоявший из семидесяти статей потерпел полный крах Жанна ловко оспаривала статьи обвинения с прокурором и одержала верх в этом соперничестве. Жанну обвиняли во всех возможных грехах, но проблема и была в том, что действительно мощные позиции обвинения затмевались целой кучей мелких и несерьезных статей обвинения. “Семьдесят статей” были забракованы на заседании трибунала, которое состоялось 2 апреля в резиденции бовеского епископа. На том же заседании было решено составить обвинительный протокол заново. Сделать это поручили парижскому теологу Никола Миди. Через три дня новый документ лег на судейский стол. С “Двенадцати статей” сняли копии и разослали самым авторитетным церковным деятелям, которые на ура одобрили обвинение. Решающие слово оставалось за Парижским университетом и оно не заставило себя ждать. Английская машина сработала на совесть. Но оставалось самое основное, заставить Жанну отречься от своих “грехов”. Причем отречься публично. В ход шли все средства.

В середине апреля Жанна заболела, и это могло поставить крест на планах англичан. Уорвик распорядился послать за врачами, которым путем кровопускания удалось спасти Жанну.  Едва Жанна оправилась от болезни, как ее снова попытались заставить отречься  сначала под угрозой сожжения, а потом и пыток, но она не отреклась от того во что верила.

   23 мая Жанну ознакомили с определением университета и снова предложили отречься.

   - Когда меня осудят, и я увижу костер и палача, готового поджечь его, и даже когда я буду в огне, то и тогда я не скажу ничего, кроме того, что уже говорила на суде. И с этим умру.

   Председатель трибунала объявил дело оконченным. Вынесение приговора назначено на завтра.

   В четверг 24 мая, рано утром, Жанну под сильной охраной привезли на кладбище аббатства Сент-Уэн. За ночь там соорудили два помоста – один большой, другой поменьше. Кошон начал читать приговор,он прочел уже большую его часть когда произошло то, чего так ждали устроители этого ужасного спектакля. Прервав епископа на полуслове, Жанна закричала, что она согласна принять все, что соблаговолят постановить судьи и церковь, и подчиниться во всем их воле и приговору. Жанна произнесла слова покаяния, и ожидавший ее смертный приговор заменили другим. В нем говорилось, что суд учел чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее оковы церковного отлучения.

   Огласив приговор, Кошон распорядился увести осужденную в Буврейский замок. Инквизиционный процесс по делу о впадении в ересь “некой женщины Жанны, обычно именуемой Девой”, закончился.

    Почему Жанна отреклась? На этот вопрос ответила сама Жанна: страх перед костром. Жанна не верила, что все закончится ее сожжением, более того думаю вообще в вариант смерти она не верила, несмотря на достаточно смелые заявления. И вот когда час X наступил, Жанна не выдержала, да и не имеем мы права требовать этого от девятнадцати летней девушки, которая в свои девятнадцать пережила столь много, сколь многим не удается пережить за долгую жизнь. В этот момент Жанну оставила надежда на благополучное завершение, а без нее ни остается ничего, только пустота, которая и обуяла девушку.

   Перед отречением Жанне обещали, что, если она покается, ее переведут в женское отделение архиепископской тюрьмы и снимут кандалы. Но вместо этого ее снова доставили в старую камеру Буврейского замка. Там она переоделась в женское платье, и ей обрили голову. Кандалы не сняли и английскую стражу не убрали.

   Прошло два дня, по городу распространился  слух, что осужденная вновь надела мужской костюм. На следующий день Кошон с соратниками  отправились в Буврей, чтобы выяснить так ли это. Оказалось, что так. Жанна встретила судей одетая в свой старый костюм.

   У нее спросили, кто принудил ее сделать это.“Никто, - ответила Жанна. – Я сделала это по своей доброй воле и без всякого принуждения.” На вопрос, почему она снова сделала это Жанна ответила, что надела его потому, что судьи не выполнили своих обещаний.

“ Спрошенная, слышала ли она после четверга свои голоса, отвечала, что да. Спрошенная, что они ей сказали, отвечала, что господь передал, что он скорбит о  предательстве, которое она совершила, согласившись отречься, чтобы спасти свою жизнь, и что она проклинает себя за это.” Потом она сказала, что отреклась из-за страха перед костром.

   Смертельный приговор был подписан, теперь девушку уже ничто не могло спасти от костра. Можно строить много версий того, как этот костюм снова оказался на Жанне, но я верю, что она одела его сама и сделала это осознанно. Жанна сильно переживала, что отреклась, ведь фактически она отреклась от бога. В конце концов, не он предал ее, позволив состояться сожжению, а она его.

    Подвиг Жанны оставил глубокий след в истории. Он показывает, что не бывает невыполнимых задач, бывают только тяжелые решения. И Жанна приняла его, она решила действовать. Ее смелость не может не вызывать восхищения. А нам это должно быть уроком, уроком того что нельзя спокойно смотреть на все ужасы нашего, уже современного мира и тихо страдать и отмалчиваться. Нельзя смотреть сквозь пальцы на страдания людей и бояться тех, кто виноват в этом. Ведь юная девятнадцатилетняя Жанна доказала, что человек способен на многое, нужна только вера.

                   30 мая 1431 г. Жанна была сожжена на костре.