Перестройка и распад СССР: можно ли было найти другой путь развития

После съезда «Демократическая платформа» заявила о выходе из КПСС. Воспользовавшись ослаблением реформаторских сил в КПСС, руководство ЦК КП РСФСР осенью 1990 г. приняло свой программный документ, в котором вернулось к традиционным марксистско-ленинским основам деятельности, осудив решения XXVIII съезда КПСС за «несоциалистические ориентиры перестройки».

В руководстве КПСС участились нападки на Горбачева и перестроечный  курс. В апреле и июле 1991 г. ряд  членов ЦК потребовали его отставки.

Стратегия ускорения.

В апреле 1985 г. на пленуме  ЦК КПСС новое советское руководство  провозгласило курс на ускорение социально-экономического развития страны. Главными его рычагами виделись научно-технический прогресс, техническое перевооружение машиностроения и активизация «человеческого фактора».

В сентябре 1985 г. Горбачев, не дожидаясь технической рпю  люции на производстве, призвал шире использовать «скрытые резервы», к числу которых он отнес максимальную загрузку производственных мощностей путем организации их многосменного режима работы, укрепление трудовой дисциплины, использование предложений рационализаторов, повышение качества продукции, развитие соцсоревнования. В мае 1985 г. началась антиалкогольная кампания, которая, по мнению ее инициаторов, должна была обеспечить не только «всеобщую трезвость», но и повышение производительности труда рабочих и служащих на производстве.

Для контроля за качеством  продукции была введена новая  контролирующая инстанция — госприемка, потребовавшая роста управленческого аппарата и материальных затрат. Качество от этого, однако, радикально не улучшилось.

Традиционная ставка не на экономические стимулы, а на энтузиазм работников, как и прежде, успехов не принесла. В то же время усиление эксплуатации оборудования, не подкрепленное техническими нововведениями и новым уровнем подготовки специалистов, обернулось увеличением случаев аварийности. Взрыв на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 г. привел к катастрофическим последствиям. В зоне радиоактивного заражения оказались миллионы жителей РСФСР, Украины, Белоруссии и других регионов.

Уже спустя год после  провозглашения курса на ускорение стало ясно, что одними призывами, даже очень привлекательными, исправить положение в экономике невозможно. Руководство страны приступило к разработке первой за годы перестройки программы экономической реформы.

Экономическая реформа 1987 г. К разработке реформы Горбачев привлек известных экономистов, давно выступавших за проведение союзных преобразований в экономике,— Л. Абалкина, А. Аганбегяна, Т. Заславскую, П. Бунича и др. В короткий срок ими был предложен проект реформы, предусматривавший следующие изменения:

— расширение самостоятельности  предприятий на принципах хозрасчета и самофинансирования;

— постепенное возрождение  частного сектора экономики (первоначально  — путем развития кооперативного движения);

— отказ от монополии  внешней торговли;

— более глубокая интеграция в мировой рынок;

— сокращение числа отраслевых министерств и ведомств, между  которыми предполагалось установить «партнерские» отношения;

— признание равенства  на селе пяти основных форм хозяйствования (наряду с колхозами и совхозами — агрокомбинатов, арендных кооперативов и фермерских хозяйств).

Этот проект с некоторыми коррективами был одобрен летом 1987 г. Тогда же был принят ключевой документ реформы — «Закон о государственном предприятии», согласно которому предусмотренное реформой расширение прав предприятий вступало в силу с 1 января 1989 г. Закон, однако, предусматривал выполнение производителями государственного заказа; лишь после этого они могли вести самостоятельную хозяйственную деятельность. Воспользовавшись этим положением, аппарат отраслевых министерств установил госзаказ практически на всю выпускавшуюся продукцию, сократив до минимума возможную самостоятельность предприятий. Кроме того, централизованным оставалось снабжение предприятий материальными ресурсами (а значит — и зависимость от центральных органов управления). Не изменилась и система ценообразования, в основе которой лежали госдотации и соответствующий государственный контроль. Причем хозяйственный аппарат, сохранивший свои позиции, несмотря на все реорганизации (сокращенные в ходе реформы почти миллион служащих сразу пересели в другие управленческие кресла, в том числе и в частном секторе), начал атаку на те начинания, которые сам же и тормозил. Главным аргументом против перемен в экономике был тезис о «неэффективности реформы».

Тем не менее, несмотря на то что реальных сдвигов в госсекторе не произошло, одним из итогов реформы 1987 г. стало начало формирования частного сектора в экономике (хотя этот процесс шел с большим трудом). Принятые в мае 1988 г. законы открыли возможность частной деятельности более чем в 30 видах производства товаров и услуг. К весне 1991 г. более 7 млн. человек были заняты в кооперативном секторе и еще 1 млн.— индивидуальной трудовой деятельностью. Правда, это вело не только к вхождению в рынок тысяч новых свободных предпринимателей, но и к фактической легализации «теневой экономики». Не последнее место в ней занимали и представители номенклатуры, скопившие немалые средства в доперестроечные времена на коррупции и казнокрадстве. По самым скромным оценкам, ежегодно частный сектор «отмывал» до 90 млрд. рублей в год (в ценах до 1 января 1992 г.).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Второй этап экономической реформы.

По мере неудач в реформировании госсектора Горбачев все более ориентировался на рациональный переход к рынку. В этом он встречал ожесточенное сопротивление консервативных кругов в руководстве КПСС. Его все более открыто обвиняли в «предательстве дела социализма», в «реставрации капитализма». В то же время предлагавшиеся им меры не носили последовательного характера. Так, он провел через Верховный Совет СССР в июне 1990 г. постановление «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике», а затем и конкретные законы. Они предусматривали перевод промышленных предприятий на аренду, постепенную демонополизацию, децентрализацию и разгосударствление собственности, создание акционерных обществ, развитие частного предпринимательства и др.

Горбачев опасался не только консерваторов, способных повернуть реформы вспять, но и социального взрыва, чем объясняется его постоянная задержка в реформировании кредитной и ценовой политики, централизованной системы снабжения. Все это не только свидетельствовало о непоследовательности и половинчатости горбачевских начинаний в экономике, но и вело к дисбалансу между различными ее секторами, углублению экономического кризиса. Этому способствовало и активное сопротивление бюрократического аппарата на местах, опасавшегося за свое существование в новых условиях, что приводило к невыполнению большинства принятых законов.

С большим опозданием Горбачев приступил и к реформированию сельского хозяйства. Оно также носило половинчатый характер. Так и не решившись на передачу земли в частную собственность, серьезное увеличение приусадебных участков, Горбачев объявил в мае 1988 г. о целесообразности арендного подряда на селе, предполагавшего заключение крестьянами или фермерами договора об аренде земли на 50 лет и полное распоряжение полученной продукцией. Однако все права по наделению землей, определению площади индивидуального участка и поголовья скота должны были принадлежать колхозам, которые, конечно, не были заинтересованы в появлении конкурента. В результате к лету 1991 г. на арендных условиях обрабатывалось лишь 2 % возделываемых земель и содержалось 3 % поголовья скота. Да и сами колхозы в ходе реформ так и не получили реальной самостоятельности, оставаясь под постоянной, порой мелочной, опекой районных властей.

Таким образом, ни одна из реформ, начатых в экономике за годы перестройки, так и не была доведена до логического завершения, а значит, и не дала положительных результатов. С 1988 г. началось общее сокращение производства в сельском хозяйстве, с 1990 г. — в промышленности. Нехватка элементарных продуктов питания привела к тому, что даже в Москве было введено их нормированное распределение (чего не было с 1947 г.). Резко усилились инфляционные тенденции. Дефицит бюджета в 1989 г. превысил 100 млрд. рублей, что составляло 11 % валового национального продукта. Золотой запас страны сократился в 1991 г. в десять раз по сравнению с 1985 г. и составил 240 т.

В условиях стремительного падения уровня жизни населения простые люди все меньше верили в способность властей добиться перемен к лучшему. Летом 1989 г. начались первые массовые забастовки рабочих, которые стали с тех пор повседневным явлением. Обострение национального сепаратизма также сказывалось на экономическом положении страны. Требовались радикальные и быстрые реформы, однако власть на них так и не пошла.

Программа «500 дней».

После выборов народных депутатов РСФСР (1990 г.) новое российское руководство (Председателем Верховного Совета РСФСР стал Б. Н. Ельцин), как и лидеры других республик Союза, было вынуждено предпринять собственные шаги по экономическому реформированию. Летом 1990 г. Г. Явлинский, академик С. Шаталин и другие видные экономисты разработали программу «500 дней», которая предполагала за этот срок провести приватизацию государственных предприятий и значительно урезать экономическую власть Центра. Данный проект создавал реальную основу для экономического союза республик. Но под давлением консерваторов Горбачев отказался от поддержки этой программы. Была создана «согласительная» комиссия, которая в поисках компромисса пошла фактически на ее выхолащивание.

В этих условиях руководство  России заявило, что начнет осуществление предложенной программы в одностороннем порядке, опираясь на поддержку Запада. Скорректированная программа предусматривала переход СССР к рынку к 1997 г. Однако этот план не был даже обсужден из-за осложнения политической ситуации. В июне 1991 г. первым Президентом России всенародным голосованием был избран Б. Н. Ельцин. Его избрание означало, по существу, поддержку почти 60 % участников выборов курса на радикализацию и ускорение экономических реформ.

В то же время консерваторы в союзном руководстве требовали наделения правительства В. Павлова чрезвычайными полномочиями. Все чаще звучали требования отставки Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС.

Становилось очевидным, что политическая борьба вокруг содержания, темпов и методов реформы экономики вступает в решающую фазу. Речь теперь уже шла не о подновлении традиционной экономической модели, а о полном ее демонтаже и замене новой.

 

 

 

 

 

 

На пути к «гласности».

 Если в экономике перестройка началась с постановки задач ускорения, то в духовной и культурной жизни ее лейтмотивом стала «гласность».

Большая открытость в  деятельности высшего руководства  проявилась уже в первые месяцы перестройки. Однако сам термин «гласность» как  свидетельство новых подходов в  политике впервые прозвучал в выступлении Горбачева на XXVII съезде КПСС (февраль 1986 г.). Он появился лишь тогда, когда реформаторам понадобилось в условиях нарастания перемен активнее опереться на общественное мнение. «Гласность» замышлялась изначально не более чем обновление скомпрометированной официальной идеологии. Это движение шло поначалу под девизом: «Больше демократии, больше социализма!», «Назад, к Ленину!». «Гласность» должна была, по замыслу «архитекторов перестройки», способствовать укреплению «социализма с человеческим лицом». Поэтому с самого начала «гласность» вовсе не означала свободу слова. Это была полусвобода слова — разрешение говорить лишь то, что требовалось руководству, и лишь в тех пределах, которые оно допускало.

Как и во времена хрущевской «оттепели», даже умеренная критика сталинизма использовалась реформаторами в узкополитических целях — для обоснования правильности проводимого курса. Не удивительно, что главный идеолог партии Е. К. Лигачев рассматривал попытки объективного прочтения истории на страницах печати как «кампанию очернительства», а лидер российских коммунистов И. К. Полозков требовал монополии КПСС на «гласность». Причем такая монополия, ведшая к сохранению традиционного «единомыслия» в обществе, выдавалась даже за некое благо, так как «человеку, у которого раздвоено сознание, трудно жить и работать». Борясь против такого «раздвоения личности», лидеры КПСС в большей степени были обеспокоены тем, что критика сталинизма неизбежно вела к осуждению самой системы, сохранившейся со сталинских времен.

Тем не менее остановить начавшееся раскрепощение сознания было уже невозможно.

Литература. Особый размах «гласность» приобрела после январского (1987 г.) пленума ЦК КПСС, обозначившего радикализацию демократических процессов в обществе. С конца 1986— начала 1987 г. стали публиковаться литературные произведения, не допущенные в печать в период брежневской ресталинизации,— «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Зубр» Д. Гранина, «Исчезновение» Ю. Трифонова, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Ночевала тучка золотая» А. Приставкина, поднимавшие проблемы судеб интеллигенции, национальных отношений в годы сталинского режима. Были опубликованы долгие годы находившиеся под запретом работы отечественных литераторов 20—30-х и более поздних годов: «Мы» E. Замятина, «Повесть непогашенной луны» Б. Пильняка, стихи М. Волошина, Н. Гумилева, романы А. Платонова «Чевенгур», «Котлован», «Ювенильное море», произведения В. Ходасевича, И. Шмелева, В. Набокова, явившиеся в свое время предупреждением о грядущем тоталитаризме. Впервые люди прочитали воспоминания Н. Берберовой, Н. Мандельштам, А. Цветаевой, Л. Разгона, А. Лариной (Бухариной), Е. Драбкиной, А. Жигулина, представителей послеоктябрьской оппозиции, дававшие совершенно непривычную для читателя трактовку Октября 1917 г. и последовавших за ним событий.

Вернулись к отечественному читателю труды крупнейших российских философов — Н. Бердяева, В. Соловьева, П. Сорокина, В. Розанова, В. Лосского, А. Лосева и др., раскрывавшие истоки и смысл русского коммунизма, проблемы самобытности российской истории и др.

Были опубликованы работы эмигрантов «третьей волны» — И. Бродского, А. Галича, В. Некрасова, В. Аксенова, В. Войновича, за которые они были лишены советского гражданства. Одним из ярких событий литературной жизни стала публикация работ А. И. Солженицына, представлявших собой наиболее полную историко-литературную картину сталинского ГУЛАГа.