Отечественная война 1812 года

    Русская армия перестраивалась на французский манер. У Наполеона заимствована организационная структура армии. Перенимался с 1806 до 1812 г. и боевой опыт Наполеона. Уступая противнику в одних компонентах, русская армия в других была равна ему или даже превосходила его. Она имела не меньший боевой опыт. Русский командный состав, хотя в целом и уступал наполеоновскому, был представлен к началу войны 1812 года не только высокородными и чужеземными посредственностями, но и талантливыми генералами, которые могли поспорить с маршалами Наполеона. Первыми в ряду таких генералов (не считая оказавшегося в начале войны не удел М.И. Кутузова) стояли Барклай де Толли и Багратион. Михаил Богданович Барклай де Толли (1761 - 1818 ) - потомок шотландских дворян, был командующим 1-й армией. 2-й армией командовал князь Петр Иванович Багратион (1765 - 1812).

    Итак, по боевому опыту и качеству высшего  командного состава русская армия  в 1812 г. почти не уступала наполеоновской. В двух отношениях она безусловно превосходила противника. Во-первых, она была национальной армией, более однородной и сплоченной, чем разноплеменное войско Наполеона, а во-вторых, ее отличал несравненно более высокий моральный дух: солдатская масса одушевлялась патриотическим настроением, ненавистью к захватчикам и желанием освободить от них свою Родину. 

    ПЛАНЫ СТОРОН.

    По  пути к Неману Наполеон изложил свой план:

    «Я  открою кампанию переходом  через Неман. Закончу  ее в Смоленске  и Минске. Там я  остановлюсь. Укреплю  эти два пункта и займусь в  Вильно, где будет  моя квартира, организацией Литовского государства...».

    Поставив  перед собой цель принудить царя к Миру, выгодному для Франции, Наполеон полагал, что царская власть в Петербурге после нескольких дворцовых переворотов XVIII в. не может быть прочной. В самом начале войны он рассчитывал даже на оптимальный вариант своего плана, согласно которому первый же решительный удар «Великой армии» мог привести к тому, что Александр I из-за страха, с одной стороны, перед французским нашествием, а с другой - перед новым дворцовым переворотом начал бы переговоры о мире. У берегов Немана Наполеон заявил А.Каленкуру: «Меньше, чем через два месяца, Россия запросит мира».

    Стратегический  расчет Наполеона в начале войны  заключался в том, чтобы разгромить разобщенные русские армии в  приграничных сражениях, не дав им сосредоточиться.

    Со стороны России первый и самый решительный план предложил Барклай де Толли: "В случае вторжения Наполеона в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь вовнутрь страны, а затем с сохраненными войсками и с помощью климата подготовить ему новую Полтаву".

    Русская сторона до самого дня наполеоновского вторжения не могла определить направления основного удара Наполеона (отсюда - разброс армий для одновременного прикрытия трех направлений) и вообще ставила свои действия в зависимость от действий противника. Нерешительность царя, переизбыток его советников, отсутствие полновластного главнокомандующего затрудняли подготовку к войне и усугубляли опасность надвигавшейся на Россию грозы. 

    2. ОТСТУПЛЕНИЕ РУССКОЙ  АРМИИ

    ОТ НЕМАНА ДО СМОЛЕНСКА

    Тремя группами корпусов "Великая армия" устремилась от Немана на восток. Основную группу - дорогой на Вильно против армии М.Б.Барклая де Толли - вел сам Наполеон.

    Русские армии не сразу пришли в ответное движение. 27 июня Александр I приказал Багратиону отступать на Минск. 28 июня Наполеон мог уже подвести итоги Виленской операции. За 3 дня он продвинулся на 100 км. Наполеон 29 июня послал вперед кавалерийские корпуса под командованием Мюрата, пехотные корпуса и две дивизии из корпуса Даву. Эти войска должны были настигнуть армию Барклая и сковать ее действия своей активностью, пока не подоспеют главные силы Наполеона.

    1-я  русская армия 11 июля сосредоточилась  в Дрисском лагере. В руководстве ею обозначились неурядицы. Царь повел себя двойственно: «выставлял как главнокомандующего» Барклая, доверив «делать все распоряжения от своего имени», но в случаях, «не терпящих отлагательства», распоряжался сам. 14 июля 1-я армия оставила Дриссу и очень своевременно. Наполеон приготовился было зайти к ней под левый фланг со стороны Полоцка и заставить ее сражаться с перевернутым фронтом, но не успел осуществить этот маневр.

    В Дриссе при участии Барклая был  фактически решен и наболевший вопрос о том, как выпроводить из армии (разумеется деликатно и верноподданно) Александра I. Ему было написано письмо, смысл которого сводился к тому, что царь будет более полезен отечеству как правитель в столице, нежели как военачальник в походе. Из Полоцка царь отправился в Москву, а Барклай повел 1-армию к Витебску на соединение с Багратионом. Тем временем Багратион оказался в критическом положении. 7 июля он получил приказ царя: идти через Минск к Витебску .

    Но  уже 8 июля маршал Даву взял Минск и отрезал Багратиону путь на север. С юга наперерез Багратиону шел Жером Бонапарт, который должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у г. Несвижа. Вестфальский король Жером Бонапарт был "наиболее бездарный из всех бездарных братьев Наполеона". В результате Жером, хотя он имел преимущество перед Багратионом на пути к Несвижу в два перехода, опоздал сомкнуть вокруг русской армии французские клещи. Багратион ушел. Наполеон был в ярости. С досады он подчинил короля Жерома маршалу Даву, который был только герцогом. Жером обидившись на это, остановил свои войска и 16 июля уехал к себе Вестфалию. Положение 2-й армии все еще оставалось опасным. Она шла через Несвижу и Бобруйск к Могилеву. С тыла ее настойчиво преследовал 4-й кавалерийский корпус Латур-Мобура. Главная же опасность для 2-й армии исходила от Даву, с левого фланга.

    Багратион, узнав от своих казаков-разведчиков, что в Могилеве находится не весь корпус Даву, а Только какая-то часть его, решил идти на прорыв. Утром 23 июля начал атаку 7-й корпус Н.Н. Раевского. Даву занял позицию в 11 км. южнее Могилева, у д.Салтыковка. Он имел пока 20 тыс. штыков и сабель и 60 орудий против 16,5 тыс. бойцов и 108 орудий у Раевского. Но его разведка донесла ему, что на Могилев идет вся армия Багратиона, численностью 50 тыс. человек, и Даву уже подтягивал к себе все свои силы (41.Т.2. с.107). Такого ожесточенного боя, как под Салтыковкой, с начала войны не было. Русские солдаты рвались вперед без страха и сомнения. Офицеры не ступали им в героизме.

    Даву отбил все атаки Раевского и продолжал подтягивать к себе войска своего корпуса. 24 июля основные силы 2-й армии и обоз перешли Днепр и двинулись к Смоленску. 25 июля следом за ним ушел корпус Раневского. Отныне можно было считать , что 2-ая армия спасена.

    После отъезда царя Барклай де Толли остался единоличным распорядителем судеб 1-й армии. Несмотря на все трудности, он удовлетворительно обеспечивал ее продовольственное снабжение. Барклай старался держать в армии железную дисциплину. Не все удалось Барклаю де Толли.

    Не  смог он, в частности поставить вровень с продовольственным снабжением медицинское обеспечение войск, хотя ему помогал самый авторитетный тогда в России военный врач Я.В. Виллие. Как бы то ни было, все заботы Барклая были подчинены одной главной задаче - обеспечить отступление армии в наибольшем порядке и с наименьшими потерями. Тем не менее,с каждым днем вынужденного отступления росло недовольство против Барклая де Толли в собственной его армии, а также в армии Багратиона и по всей стране. Первоисточником его был неблагоприятный для России, уязвляющий национальную гордость ход войны.

    23 июля 1-ая армия преодолев за трое суток 118 км подошла к Витебску. Чтобы задержать французов, пока не подойдет 2-я армия, Барклай де Толли в ночь с 24 на 25 июля выдвинул к Бешенковичам 4-й пехотный корпус А.И. Остермана-Толстого, который принял бой с 1-м кавалерийским корпусом генерала Э.-М. Нансути (в 20 км. от Витебска). Бой у Островно был еще более кровопролитным, чем Салтыковкой. Несколько часов кавалерийские части Нансути безуспешно атаковали пехотные каре Остермана. В середине дня 25 июля к месту боя прибыл Мюрат, который лично возглавил атаки корпуса Нансути. Получил он и подкрепление - дивизию А. Дельзона из корпуса Богарне, что дало ему почти двойственный перевес в силах. Мюрат расстреливал русские каре из пушек, а затем попеременно бросал против них в атаку кавалерию и пехоту. Когда Остерману доложили, что корпус несет громадные потери и осведомились, что прикажут делать. Остерман ответил: «Ничего не делать, стоять и умирать!» К утру 26 июля пришло и к Остерману подкрепление от Барклая - 3-я образцовая дивизия Коновницына. Она сражалась весь день 26-го так же героически, как накануне - корпус Остермана. Русские потеряли по Островно только "нижних чинов" 376448, но задержали французов на двое суток. Утром 27 июля Барклай узнал, что Багратиону не удалось пробиться через Могилев и что он узнал о движении войск Даву к Смоленску. Теперь обстановка резко изменилась. Барклай уже не мог рассчитывать под Витебском на Багратиона. Наполеон, едва подступив к Витебску, сразу понял, что Барклай решился на генеральное сражение.

    Но  Барклай ночью тихо тремя колоннами  увел свою армию к Смоленску. Наполеон был просто разочарован. Впервые  с начала войны он усомнился в  том, что сможет выиграть ее, не заходя вглубь России.

    Здесь в Витебске, Наполеон подвел итоги  первого месяца войны и задумался: не пора ли ему остановиться? За этот месяц он столкнулся с такими трудностями, каких не встречал нигде, а иные не мог и предвидеть, как ни готовился он к нашествию. С первого дня войны "Великая армия", преследуя русских, была вынуждена делать непривычно большие переходы. Тяготы бесконечных переходов усугубляла сквернее русских дорог, хуже которых французы еще не видели. Самая страшная беда для французов заключалась в том, что они каждодневно ощущали вокруг себя враждебную среду. Правда, повсеместное народное сопротивление они стали встречать главным образом после Смоленска, когда вступили в исконно русские земли. Но уже и до Витебска им приходилось страдать из-за того, что русские войска уничтожали за собой, если не успевали вывести, местные запасы продовольствия. Население же - русские, украинские, белорусские, литовские крестьяне и горожане - сопротивлялись захватчикам.

    С приближением французов массы людей  оставляли родные места, уводя за собой все живое. Богатейшие склады, которые Наполеон приготовил к началу войны, не успевали за "Великой армией" в ее небывало больших переходах  по невиданно плохим дорогам. Все, о  чем здесь сказано, приводило  к росту болезней, которые косили ряды "Великой армии" сильнее, чем все виды неприятельского  сражения. А.Н. Попов подсчитал, что  от Немана до Витебска Наполеон потерял  более 150 тыс. человек. Боеспособность французской армии с каждым новым переходом вглубь "страны которой нет конца" снижалась. Страдая от голода и жажды, досадуя на непокорность местного населения, солдаты "Великой армии" (главным образом не французских частей) чинили грабежи и насилие, мародерствовали.

    План  войны Барклая де Толли постепенно приносил результаты. Но наполеоновская армия по-прежнему была грозной силой. Она приближалась к Смоленску, городу, который называли "ключом к России". 

    СМОЛЕНСКОЕ  СРАЖЕНИЕ.

    22 июля 1-я и 2-я русские армии  соединились. Солдаты русской  армии с восторгом приветствовали  Барклая и Багратиона. Все были  убеждены, что война теперь должна  пойти по-другому, что отступление  закончится. Под давлением таких  настроений даже осторожный Барклай  вопреки собственным убеждениям  допускал возможность более решительных  действий. Русские солдаты считали  своим долгом защитить Смоленск. Наполеон знал это и поэтому  тоже ожидал сражения под Смоленском.

    Скоро Барклай понял, что устроить сражение сейчас невозможно. У Наполеона под  Смоленском было сосредоточено 250 тыс. человек, тогда как в обеих русских армиях насчитывалось только 120 тыс. солдат. Наполеон решил стремительным маневром приблизиться к Смоленску, занять его и таким образом отрезать русским войскам путь отступления к Москве.

    И, действительно, французам удалось на некоторое время опередить полки Багратиона и Барклая. Дорогу на Смоленск прикрывала 27-я пехотная дивизия Дмитрия Петровича Неверовского (1771 - 1813), состоявшая в основном из новобранцев. Казалось, что эта преграда будет легко преодолена "Великой армии", тем более, что в ее авангарде шла знаменитая кавалерия маршала Мюрата, которая справлялась и с более серьезным противником. Мюрат сумел выбить 27-ю дивизию Неверовского с занятой ею позиции. Но русские воины не спасались бегством. Они в полном порядке отошли к Смоленской дороге и расположились в лесу. Деревья чрезвычайно затрудняли действия неприятельской кавалерии. Необстрелянные новобранцы, вчерашние крестьяне, во главе с генералом Неверовским, умело руководившим обороной, отражали одну за другой яростные атаки трех корпусов Мюрата.