Иван Грозный

Введение 
Иван IV - одна из наиболее интересных фигур в истории нашей страны. К 
исследованию феномена его правления в разные времена обращались историки 
разных стран, представители различных исторических школ, его царствованию 
посвящено немало литературных и кинематографических произведений. Одни 
связывают имя Ивана IV с ужасами опричнины, называя его тираном и деспотом, 
для других Иван IV - гениальный политик, основной целью которого являлось 
укрепление русской государственности, третьи считают, что все его действия 
определялись этапами развития его психической болезни. Однако существование 
столь противоречивых мнений только лишний раз доказывает, что личность 
Ивана IV - интереснейший предмет для исторических изысканий. 
В своей работе я попытаюсь исследовать именно личность Ивана IV, 
особенности его характера и темперамента, которые, на мой взгляд, в немалой 
степени повлияли на ход исторического развития России. В историографии 
никогда не было единой концепции, определяющей роль личности в истории: 
существовали лишь “два положения, прямо противоположных: 1) личность - 
творец истории: “История есть не что иное, как совокупность биографий 
великих людей” и 2) народ - творец истории”, тем не менее, мне кажется, 
что в России субъективный, личностный фактор всегда имел большое значение. 
Именно поэтому с жизнью русских царей связано множество тайн и загадок, 
именно поэтому Иван IV вошел в историю под именем Иоанна Васильевича 
Грозного.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  I.Детство и юность Ивана IV 
На долю царевича в детстве выпало много испытаний. Его отец, великий 
князь Василий III, умер в 1533 году, когда малолетнему Ивану было всего 3 
года. Перед смертью Василий III “приказа великое княжие сыну своему 
большому Ивану и нарече его сам при своем животе великим князем и приказа 
его беречи до пятнадцати лет своим боярам немногим”, то есть назначил 
опекунский совет, в который вошли представители знатнейших боярских родов. 
Опекуны Шуйский, Глинский, Захарьин и другие получили возможность управлять 
государством, не считаясь с мнением Боярской думы, что, естественно, 
привело к раздорам и борьбе за власть. Князь Юрий Дмитровский, брат 
покойного великого князя, предпринял попытку овладеть престолом, но был 
арестован. Едва похоронив мужа, Елена Глинская, мать Ивана IV, завела 
фаворита в лице конюшего боярина Овчины-Оболенского, которому удалось 
добиться решающего влияния в Думе. В результате уже в 1534 году Михаил 
Глинский, глава опекунского совета был арестован по обвинению в убийстве 
Василия III. Был схвачен и умер в заточении Андрей Старицкий, последний 
законный претендент на трон (не считая, само собой, малолетнего царевича). 
Однако правление Глинской продолжалось недолго - в 1538 году она 
скончалась, возможно, княгиня была отравлена. Последующие годы 
ознаменовались непрекращающейся борьбой между Шуйскими и Бельскими, казнями 
и ссылками. 
Таким образом Иван IV рос в атмосфере вражды и завистничества. Вот что 
пишет об этом Ключевский: “В душе его рано и глубоко врезалось и на всю 
жизнь сохранилось чувство сиротства, брошенности и одиночества, о чем он 
твердил при всяком случае: "родственники мои не заботились обо мне"... Как 
все люди, выросшие среди чужих, без отцовского призора и материнского 
привета, Иван рано усвоил привычку ходить оглядываясь и прислушиваясь. Это 
развило в нем подозрительность, которая с летами превратилась в глубокое 
недоверие к людям. В детстве ему часто приходилось испытывать равнодушие и 
пренебрежение со стороны окружающих”. С наблюдениями Ключевского во 
многом схожи выводы Платонова: “Он не видел добра и любви от бояр. Они 
только во время церемоний, на глазах народа, оказывали ему знаки внешнего 
почтения как великому князю. А в обычной жизни Иван и брат его (Юрий) 
росли, по словам самого Ивана, как самые убогие люди (“яко убожайша 
чадь”)... Мальчик озлоблялся и, не видя доброго воспитания, сам поддавался 
дурным чувствам. Он мечтал о мести боярам и уже в 13 лет успел отомстить 
одному из Шуйских (князю Андрею Михайловичу): Иван приказал своим псарям 
схватить его, и псари его убили”. Многие историки отмечают неоправданную 
жестокость молодого Ивана: “он бросал кошек и собак с крыши дворца и 
вырывал перья у птиц, выкалывал им глаза и разрывал туловище”. Большое 
влияние на формирование личности Ивана IV оказал пережитый в детстве 
страх: в 1542, когда у власти находилась группировка Бельских, сторонники 
Шуйского ночью неожиданно напали на митрополита Иоасафа, поддерживавшего их 
противников. Митрополит укрылся во дворце великого князя, но мятежники 
силой ворвались в спальню маленького государя, чем страшно его напугали. 
С другой стороны, во многом благодаря митрополиту Макарию, Иван IV 
пристрастился к чтению и к 16 годам поражал окружающих своими 
разносторонними знаниями. Тем не менее, систематического образования 
царевич не получил “и оказался мало подготовленным к исполнению функций 
правителя обширной и могущественной державы, а окружали его случайные люди. 
Неудивительно, что свое совершеннолетие Иван IV ознаменовал опалами да 
казнями”. 
Итак, в 1546 году Иван IV достиг совершеннолетия, и для укрепления 
пошатнувшегося престижа власти было принято решение, что Иван IV официально 
примет титул царя, равнозначный императорскому титулу, что и было приведено 
в исполнение в 1547 году. Здесь следует подробнее остановиться на том, как 
молодой монарх относился к самой идее власти. Представления о происхождении 
власти Иоанн почерпнул из Священного Писания, которое изучал много и 
охотно. Он всегда наполнял свою речь цитатами из Библии, обрушивая на 
собеседника поток имен, текстов и разнообразных примеров. В послании князю 
Курбскому Иван IV четко излагает свои взгляды на государственную власть. 
Снова обратимся к Ключевскому: “С детства затверженные автором любимые 
библейские тексты и исторические примеры все отвечают на одну тему, все 
говорят о царской власти, о ее божественном происхождении, о 
государственном порядке, об отношениях к советникам и подданным, о 
гибельных следствиях разновластия и безначалия. Несть власти, аще не от 
бога”. Теория эта, однако не имела практической основы и потому, как 
считает Ключевский, превратилась в “орудие личной злости, безотчетного 
произвола”. 
Вскоре после помазания Ивана IV на царство произошло событие, которое 
сильно повлияло на дальнейшее развитие мировоззрения царя и вместе с тем, 
по мнению некоторых историков, завершило собой период боярского правления. 
Летом 1547 года в Москве начался мятеж, вызванный недовольством 
злоупотреблениями властей. В столице вспыхнул пожар, который уничтожил 
большую часть построек. В поджоге обвинили бабку царя, Анну Глинскую. 
Разъяренная толпа двинулась к царской резиденции на Воробьевых горах, 
требуя выдачи преступницы. Род Глинских пал и был отстранен от управления 
страной. Легенда гласит, что во время пожара и волнений к царю явился 
протопоп Сильвестр, один из приближенных митрополита Макария, “указывая 
Ивану, что пожар Москвы он должен понимать как наказание Господне за его 
царские грехи. Сильвестр потряс душу молодого царя и овладел его волею. 
Государь решился посвятить себя заботам о народе...”. Именно с этого 
момента начала складываться так называемая Избранная Рада. Группа передовых 
общественных деятелей (в состав Рады вошли князья Курбский, Курлятев, 
Воротынский, митрополит Макарий, Сильвестр, ставший духовником государя, 
дьяк посольского приказа Висковатый и любимец царя, постельничий Алексей 
Адашев), которая, во-первых, подготовила и с одобрения государя провела 
целый ряд важных реформ, а во-вторых, оказала сдерживающее влияние на 
развитие пороков молодого царя. Реформы Ивана IV заслуживают отдельного 
подробного рассмотрения, но не являются предметом работы, и поэтому я не 
стану на них останавливаться, равно как и на внешнеполитических аспектах 
деятельности Ивана Грозного. В том же 1547 году царь женился на Анастасии 
Романовне Захарьевой, по-видимому единственной женщине, которую он по- 
настоящему любил.

 
II. Годы 1550-1564.

С совершеннолетием Грозного начинается лучший период его деятельности. Влияние Сильвестра выразилось, между прочим, в том, что он собрал  около царя особый круг советников, называемый обыкновенно «избранной радой» (так именовал его в своем сочинении о Грозном кн. Курбский). Это не была ни «ближняя дума», ни дума вообще, а особая компания бояр, объединившихся в одной цели овладеть московской политикой и направить ее по-своему. Вспоминая об этой компании, Грозный раздраженно говорил, что эти бояре «ни единые власти не оставиша, идеже свои угодники не поставиша». Нет сомнения, что «избранная рада»

пыталась захватить  правление в свои руки и укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев. Состоя, по-видимому, из потомков удельных князей, «княжат», рада вела политику именно княжескую и поэтому должна была рано или поздно прийти в острое столкновение с государем, сознающим свое полновластие. Столкновения и начались с 1553 г., во время тяжкой болезни Грозного, обнаружилось, что рада желала воцарения не маленького сына Грозного, Димитрия, а двоюродного брата его (Грозного) — князя Владимира Андреевича: «Оттоле бысть вражда велия государю с князем Владимиром Андреевичем (говорит летопись), а в боярах смута и мятеж, а царству почала

быти во всем скудость». Полный разрыв царя с радою произошел около 1560 г., когда удалены были из Москвы Сильвестр и другой царский любимец А. Адашев. До тех же пор, в продолжение 12-13 лет, правительственная деятельность Грозного шла под влиянием «избранной рады» и отличалась добрыми свойствами. В это время была завоевана Казань (1552), занята Астрахань (1556) и были проведены серьезные реформы.

Завоевание Казани имело громадное значение для  народной жизни. Казанская татарская орда связала под своей властью в одно сильное целое сложный инородческий мир: мордву, черемису, чувашей, вотяков, башкир. Черемисы за Волгой, на р. Унже и Ветлуге, и мордва за Окой задерживали колонизационное движение Руси на восток; а набеги татар и прочих «язык» на русские поселения страшно вредили им, разоряя хозяйства и уводя в «полон» много русских людей.

Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее взятие стало

народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия Казани, в

течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский город; в разных

пунктах инородческого Поволжья были поставлены укрепленные города как опора

русской власти и русского поселения. Народная масса потянулась, не медля, на

богатые земли  Поволжья и в лесные районы среднего Урала. Громадные

пространства  ценных земель были замирены московской властью и освоены

народным трудом. В этом заключалось значение «Казанского  взятия», чутко

угаданное народным умом. Занятие нижней Волги и Западной Сибири было

естественным  последствием уничтожения того барьера, которым было для русской

колонизации Казанское царство.

Одновременно  с казанскими походами Грозного шла  его внутренняя реформа. Начало

ее связано  с торжественным «собором», заседавшим в Москве в 1550—1551 гг. Это

не был земский  собор в обычном смысле этого  термина. Предание о том, будто бы в

1550 г. Грозный  созвал в Москве представительное собрание «всякого чина» из

городов, признается теперь недостоверным. Как показал  впервые И. Н. Жданов, в

Москве заседал  тогда собор духовенства и  боярства по церковным делам и

«земским». На этом соборе или с его одобрения в 1550 г. был «исправлен»

Судебник 1497 г., а в 1551 г. был составлен «Стоглав», сборник постановлений

канонического характера. Вчитываясь в эти памятники и вообще в документы

правительственной деятельности тех лет, мы приходим к мысли, что тогда в

Москве был создан целый план перестройки местного управления. «Этот план, —

говорит В. О. Ключевский, — начинался срочной ликвидацией тяжб земства с

кормленщиками, продолжался пересмотром Судебника с обязательным повсеместным

введением в  суд кормленщиков, выборных старост  и целовальников и завершался

уставными грамотами, отменявшими кормления». Так как примитивная система

кормлений не могла  удовлетворять требованиям времени, росту государства и

усложнению общественного  порядка, то ее решено было заменить иными формами

управления. До отмены кормления в данном месте  кормленщиков ставили под

контроль общественных выборных, а затем и совсем заменяли их органами

самоуправления. Самоуправление при этом получало два вида: 1) Ведению

выборных людей передавались суд и полиция в округе («губе»).

Так бывало обыкновенно  в тех местах, где население  имело разносословный

характер. В  губные старосты выбирались обыкновенно служилые люди, и им

в помощь давались выборные же целовальники (т. е. присяжные) и дьяк,

составлявшие особое присутствие, «губную избу». Избирали вместе все классы

населения. 2) Ведению  выборных людей передавались не только суд и

полиция, но и финансовое управление: сбор податей и ведение

общинного хозяйства. Так бывало обыкновенно в уездах и волостях со сплошным

тяглым населением, где издавна для податного  самоуправления существовали

земские старосты. Когда этим старостам передавались функции и губного

института (или, что то же, наместничьи), то получалась наиболее полная форма

самоуправления, обнимавшая все стороны земской жизни. Представители такого

самоуправления  назывались разно: излюбленные старосты, излюбленные головы,

земские судьи. Отмена кормлений в принципе была решена около 1555 г., и

всем волостям и городам предоставлено было переходить к новому порядку

самоуправления. «Кормленщики» должны были впредь оставаться без «кормов», и

правительству надобны были средства, чтобы чем-либо заменить кормы. Для

получения таких  средств было установлено, что города и волости должны за право

самоуправления  вносить в государеву казну особый оброк, получивший название

«кормленаго окупа». Он поступал в особые кассы, «казны», получившие

наименование  «четвертей» или «четей», а бывшие кормленщики получили право на

ежегодные «уроки» или жалованье «из чети» и стали называться «четвертчиками».

В связи с  реформой местного управления и одновременно с ней шли меры,

направленные  к организации служилого класса. Служилые люди делились на

«статьи», или  разряды. Из общей их массы в 1550 г. была выделена избранная 

тысяча лучших детей боярских и наделена поместными землями в окрестностях

Москвы («подмосковные»). Так образовался разряд «дворян московских», служивших

по «московскому списку». Остальные служили «с городов» и назывались детьми

боярскими «дворными» и «городовыми» (позднее «дворянами» и «детьми

боярскими»). В 1550-х гг. был установлен порядок дворянской службы (устроены

«сотни» под  начальством «голов»); была определена норма службы с вотчин и

поместий (с каждых 100 четвертей или полудесятин «доброй» земли «человек на

коне в доспехе»); было регламентировано местничество. Словом, был внесен

известный порядок  в жизнь, службу и хозяйство служилого  класса, представлявшего

собой до тех  пор малодисциплинированную массу.

Если рядом  с этими мерами припомним меры, приведенные в «Стоглаве»,

относительно  улучшения церковной администрации, поддержания церковного

благочиния и  исправления нравов, — то поймем, что задуманный Грозным и его

«радой» круг реформ был очень широк и по замыслу должен был обновить все

стороны московской жизни. Но правительство Грозного не могло вполне успешно

вести преобразовательное дело по той причине, что в нем  самом не было

согласия и  единодушия. Уже в 1552—1553 гг. Грозный  в официальной летописи

жалуется на бояр, что они «Казанское строение поотложиша», так как занялись

внутренней реформой, и что они не хотели служить  его сыну, а передались на

сторону князя  Владимира Андреевича. В 1557—1558 гг. у  Грозного вышло

столкновение  с боярами из-за Ливонской войны, которой, по-видимому, боярская

рада не желала. А в 1560 г., с кончиной жены Грозного Анастасии Романовны, у

Грозного с  его советниками произошел прямой разрыв. Сильвестр и Адашев были

сосланы, попытки  бояр их вернуть повели к репрессиям; однако эти репрессии

еще не доходили до кровавых казней. Гонения получили решительный и жестокий

характер только в связи с отъездами («изменой») бояр. Заметив наклонность