История зарубежных стран

неприкосновенными её права и вольности и подтверждает изданную перед тем

Иоанном хартию о свободе церковных выборов (п. 1).

Непосредственно следующие за этим 7 параграфов (п.п. 2 – 8) заняты исключительно феодальными вопросами (о релифах, которые уплачивали королю вступающие во владение своими ленами наследники его военных держателей, о принадлежащих королю правах опеки над несовершеннолетними наследниками умерших королевских держателей, о правах их наследниц и вдов).

     Чисто феодальными отношениями занято ещё более двенадцати параграфов Хартии, трактующих о повинностях держателей рыцарских ленов, о землях осуждённых

преступников, которые  оказались во владении короля, о  правах феодальной опеки

(п.п. 16, 29, 32, 37, 43, 46

     Иной  характер имеют п.п. 12, 14 и 34. Параграф 34 постановляет, что впредь

королевская курия  никому не будет выдавать приказов для перенесения иска о

собственности на то или иное держание из феодальной курии в королевскую,

нанося тем  самым ущерб свободному человеку.

     Ещё более знаменательными в этом отношении являются параграфы 12 и 14 Великой Хартии Вольностей. Параграф 12 гласит, что ни щитовые деньги, ни какие-либо

вспомоществования не должны взиматься в английском королевстве, кроме как с

согласия общего совета королевства.

     Вопрос  о субсидиях королю был самым  больным вопросом английского общества

этой поры. Финансы  были как раз той сферой, в которой  обществу больше всего

приходилось страдать от произвола короля. Тут все были равны, без различия

классов и состояний  и было вполне естественно, что поднявшие  восстание бароны

прежде всего, должны были озаботиться изысканием способов оградить на будущее

себя и других от бесцеремонного хозяйничанья правительства.

     12 и 14 параграфы Хартии ставят  себе целью превратить Великий  Совет в

учреждение, которое  авторитетно и планомерно ограничивало бы королевскую волю

и тем отнимало бы у неё возможность свободно распоряжаться средствами

общества

     Делу  правосудия Великая Хартия Вольностей  отводит весьма видное место, не

забывая при  этом даже самые низшие слои английского  общества.  Дело в том,

что английские феодалы могли рассчитывать на влиятельную  политическую роль

только в союзе  с массой. До сих пор о таком  союзе не могло быть и речи.

Только правление  Иоанна Безземельного могло вызвать  объединение различных

элементов общества для отпора общему врагу. Это и дало победу инициаторам и

вождям движения, и они могли отстаивать свои сословные  интересы, лишь

считаясь с  интересами своих союзников, всех свободных  людей королевства.

Преследуя свои собственные интересы, бароны должны были считаться с

действительностью, поэтому мнение о том, что баронам  был чужд политический

эгоизм, не имеет  под собой оснований. Принимая во внимание вышеуказанные

обстоятельства, бароны обязаны были обеспечить массе  правильное

функционирование  судебных учреждений. Тем не менее, можно сказать, что «центр

тяжести» принципиального  значения Хартии лежит именно здесь  и самые

знаменитые параграфы  Великой Хартии Вольностей (39 и 40) относятся  как раз к

судебному делу.

     Бароны  признавали благодетельное влияние  королевского вмешательства в области

суда и права. Они стремились только уничтожить произвольный характер этого

вмешательства, определив в Хартии законные границы  и формы для всего того,

что было сделано  в этой области ещё при Генрихе II.

     Параграф 17 Хартии окончательно фиксирует создание в Вестминстере т. н. Суда

общих тяжб, до тех  пор всё ещё остававшимся разъездным органом и

передвигавшимся с королём. Теперь он был превращён  в учреждение, существующее

независимо от личности короля. Параграфы 18 и 19 улучшают процедуру созданных

реформой Генриха II разъездных судей по разбору земельных  исков. Параграф 23

повторяет изданное Генрихом II запрещение шерифам и  другим королевским

чиновникам решать так называемые «коронные дела», т. е. особо важные

уголовные дела, которые должны находиться в исключительном ведении

королевских судов, и, таким образом, признаёт пагубность совмещения в одних

руках административной и судебной власти.

     Параграфы 20, 21 и 22 регулируют взимание штрафов  в пользу короля. При

взимании их следовало сообразовываться с родом проступка и с его важностью.

При этом основное имущество штрафуемого, его основной капитал должны

оставаться неприкосновенными (товар купца, хозяйственный инвентарь  виллана и

пр.). В параграфе 26 король обещает, что впредь ничего не будет брать в своей

канцелярии за указ, предписывающий произвести расследование  дела человека,

арестованного по обвинению в уголовном преступлении и не будет отказывать в

просьбе выдать такой указ. В параграфе 38 королевским  чиновникам запрещается

привлекать кого бы то ни было к суду по собственному усмотрению, не приводя

достоверных свидетелей.

     Параграфы  18,19,20,38 кроме прочего, официально закрепляют порядок

расследования гражданских и уголовных дел  с помощью присяжных в качестве

свидетелей или  обвинителей

     Личная  свобода граждан английского  королевства охранялась параграфом 42,

который обеспечивал  каждому право свободного передвижения по воде и по суше,

выезда из государства  и возвращения в него.

     В особом отношении заслуживают внимания и самые знаменитые параграфы Хартии, 39 и 40. Согласно общепринятому взгляду, эти параграфы являются блестящим завершением приведённых сейчас конкретных статей Великой Хартии Вольностей, торжественным провозглашением общих принципов, сохраняющих всю свою жизненность и силу и в настоящее время, являясь фундаментом т. н. гражданских свобод. «Ни один свободный человек не будет арестован и заключён в тюрьму или лишён имущества или. каким-либо другим способом обездолен, и мы не пойдём против него и не

пошлём на него иначе, как по законному приговору равных его и по закону страны». Так гласит параграф 39 и его дополняет следующий непосредственно за ним параграф 40: «Никому не будем продавать права и справедливости, никому не

будем отказывать в них».

     Под свободным человеком в параграфе 39 бароны имели в виду прежде всего самих себя, а не всю свободную массу английского населения

     Основная  масса статей носит феодально-олигархический, узкосословный характер. Нет никаких  оснований рассматривать их как  гарантию интересов всего народа. Это подтверждается и статьей 61-й, в которой говорится о создании Комитета 25 баронов; он должен был охранять привилегии баронов и имел право принуждать короля к соблюдению хартии, вплоть до призыва страны к восстанию.

     20 января 1265 г. в Вестминстере собрался первый английский парламент. Помимо баронов, сторонников Монфора, и высшего духовенства в него вошли по два рыцаря от каждого графства и по два горожанина от каждого крупного города Англии. Так в ходе гражданской войны возникло сословное представительство. Правда, от городов в парламент проходили в основном представители городских верхов, но в целом выход на политическую арену горожан и рыцарства имел огромное значение. Немалую роль сыграли в ходе войны крестьяне. Именно это обстоятельство напугало баронов, сторонников Монфора, и они стали переходить в лагерь короля.

Король Эдуард I (1272—1307) опирался на сословное представительство, правда, узкого состава, в котором  он находил хороший противовес претензиям светской и духовной знати. Активная завоевательная политика 80—90-х годов XIII в. вызвала сильную нужду в деньгах. Попытки короля собирать налоги без согласия парламента породили сильнейшее недовольство горожан и рыцарей. Бароны использовали недовольство ростом налогов, и в 90-х годах XIII в. снова возникла угроза вооруженного восстания. 
              Король Эдуард I созвал в 1295 г. парламент по образцу парламента 1265 г. («Образцовый парламент»), а в 1297 г. издал «Подтверждение хартии» (второй вариант хартии называется статутом «О неналожении податей»). В этом документе говорилось, что ни один налог не будет взиматься без согласия парламента. Король признал право сословных представителей утверждать налоги; это, однако, не означало, что налоги могли взиматься только с согласия плательщиков. Основная масса английских крестьян и горожан не была представлена в парламенте: их согласие не имело никакого значения. Налоги вотировались только рыцарями, баронами, духовенством и богатыми горожанами. Королевской власти было легче собрать налог, вотированный этими сословиями, чем добывать деньги другими путями.

      В первой половине XIV в. парламент был  поделен на две палаты: палату лордов, в которой были представлены высшее духовенство и светская знать, получавшая места в палате по наследству вместе с титулом, и палату общин, в которой были представлены и рыцари графств и города, что являлось особенностью именно английского сословного представительства.

            К середине 14в. сложилось разделение парламента на две палаты - верхнюю и нижнюю, палату лордов и палату общин. Эти названия вошли в широкое употребление позднее, в 16в. Верхняя палата включала представителей светской и церковной аристократии, входивших и в Большой королевский совет. Лордам рассылались именные приглашения на сессии за подписью короля. В теории монарх мог и не приглашать того или иного магната; в действительности же случай, когда главы знатных фамилий не приглашались в парламент, стали к 15в. редкостью. Сложившаяся в Англии система прецедентного права давала основание лорду, получившему однажды такое приглашение, считать себя постоянным членом верхней палаты. 
            Число лордов было невелико. Даже если все приглашенные приезжали на сессию, а такого в 14-15вв. почти никогда не случалось, редко собиралось более ста человек. Заседание палаты лордов обычно проводилось в Белом зале Вестминстерского дворца.

      После длительного ослабления позиций  королевской власти, в XIV – начале XV в. корона повела неуклонную борьбу за расширение своих реальных прав в  условиях новых учреждений и институтов. С правления Эдуарда I (1272 – 1307 гг.) стала правилом наследственная передача престола в роде монарха. (До того переход престола сопровождался политическим согласием магнатов и духовенства.) Хотя не единичны были случаи низложения царствующих монархов и выдвижения на их место новых по согласию сословий. Постепенно заново сформировалось представление о короле как о верховном собственнике земли, как о наследственном представителе верховной власти в стране, об особых королевских прерогативах в финансах, в сфере юстиции. С XV в. вышло из обихода представление о подзаконном характере власти короны: ее права не ограничиваются простым исполнением законов королевства, но составляют особое правовое пространство. Существование сословных представительств не считалось ограничением законодательных прав короны: согласие сословий в парламенте лишь усиливает их.

     Полномочия  парламента в государственных делах  сложились также не единовременно. Некоторые закрепились за парламентом  по традиции, в силу политического  равновесия времен сословной монархии. Некоторые были утверждены короной в целях общественного согласия. Но за некоторые полномочия парламенту пришлось вести длительную, с переменным успехом борьбу. 
            Ранее других за парламентом закрепились финансовые полномочия. Первые парламенты XIII в., как правило, собирались именно по поводу разрешения короне на те или другие новые субсидии или сборы: с недвижимого или движимого имущества, пошлины с торговых операций и т. д. Эти разрешения парламент обычно «давал» как бы в обмен на подтверждение короной сословных прав и привилегий в целом. Однако это согласие парламента на финансовые сборы лишь незначительно ограничивало аналогичные полномочия короля: в общих доходах королевской казны налоги и парламентские субсидии занимали не более трети.