Феодальная раздробленность. Причины и сущность

С этой точки зрения, в XII—XIII вв. мы на­блюдаем на Руси бурное социально-экономическое развитие «Земель», рост городов, развитие торговли и ремесла, значи­тельный рост уровня благосостояния горожан, возросшее зна­чение городского самоуправления. Таким образом, время фео­дальной раздробленности вряд ли было «регрессивным» периодом в русской истории.

§ 2. Крупнейшие политические центры Древней Руси: Новгород, Владимир, Галич

Среди полутора десятков княжеств, которые образовались в XII в. на территории Руси, наиболее крупными были Киевское, с центром в Киеве, Черниговское и Северское, с центрами в Черни­гове и Новгороде-Северском, Новгородская земля, с центром в Новгороде, Галицко-Волынское, с центром в Галиче, Владимиро-Суздальское, с центром во Владимире-на-Клязьме, Полоцкое, с центром в Полоцке, Смоленское, с центром в Смоленске. Каждое из них занимало обширные земли, ядром которых были не толь­ко исторические территории еще старых племенных княжений, но и новые территориальные приобретения, новые города, кото­рые выросли в землях этих княжеств за последние десятилетия.

Новгород с самого начала вырос не столько как резиденция варяжских князей, но в первую очередь как торговый и ремеслен­ный центр. Он располагался на знаменитом пути «из варяг в гре­ки». Отсюда шли пути в Южную Прибалтику, в немецкие земли, в Швецию и Норвегию. Через озеро Ильмень и реку Мету проле­гал путь на Волгу, а оттуда в Волжскую Булгарию, Хазарию, стра­ны Востока. По днепровскому пути новгородские купцы доходи­ли до Западного Причерноморья, Балкан, Византии. Новгород­цам было чем торговать. Они вывозили прежде всего пушнину, которую добывали в северных лесах, ремесленники поставляли на внутренний и зарубежный рынки свои изделия. Славился Нов­город своими мастерами кузнечного и гончарного дела, золотых и серебряных дел, оружейниками, плотниками, кожевенниками.

Новгородские земли простирались на огромные расстояния — от Балтики до Уральских гор, от Белого моря и  берегов Ледовито­го океана до

междуречья Волги и Оки[5].

В XII—XIII вв. Новгородская земля устойчиво держалась об­щинно-республиканских форм общежития, сохранявшихся на протяжении многих столетий и не до конца задавленных идео­логией и практикой крепостничества. Уже говорилось, что по специфике своего социально-политического устройства Новгород близок городам славянского балтийского Поморья (Южная Балтика). Эта специфика и составляла своеобразие Новгород­ской земли в рамках восточнославянского государственного и этнического объединения: изначальная слабость княжеской вла­сти; большой авторитет религиозной власти (и в язычестве, и в христианстве); вовлеченность в социально-политические про­цессы разных слоев населения (помимо холопов-рабов).

Для понимания своеобразия социально-политического уст­ройства Новгородской земли необходимо учитывать и тот факт, что в Новгородской земле существовала иерархия городов — все города рассматривались в качестве «пригородов» Новгорода и должны были нести по отношению к нему определенные повинности. Но внутри каждого из этих городов управление вы­страивалось «снизу вверх», так же как и в самом Новгороде. Ко­нечно, с углублением социальных противоречий, между «верха­ми» и «низами» городского общества часто возникали противо­стояния, а то и открытая борьба. Но «смерд», как основная ка­тегория населения, являлся значимой фигурой и в начале XI в., и в XII в., и позднее, когда князья в противостоянии боярам оказывали поддержку именно «смердам».

Основные элементы собственно новгородского самоуп­равления — вече, институт посадников, институт тысяцких, институт старост и связанные с этими институтами хозяйст­венно-управленческие должности. Изначально важную са­мостоятельную роль играли в язычестве волхвы, а после принятия христианства — епископы и архиепископы.

Роль этих различных институтов выявляется в связи с какими-ни­будь конфликтами: либо между князем и городом, либо внутри господствующих «золотых поясов» — претендентов на высшие должности, либо между «верхами» и социальными «низами» города.

В XII — XIII вв. именно вече и его решения корректировали по­ведение исполнительной власти.

Наиболее значимой в исторической перспективе в Новгоро­де была должность посадников. Институт посадничества укреплялся в Новго­роде за счет того, что киевские князья посылали туда еще недее­способных детей, за которых и от имени которых управляли присланные с ними воеводы и посадники.

1136 г. — дата, значимая и для Новгорода, и для Руси в целом. Именно с этого времени фактически перестали действовать и принцип «старейшинства», и принцип «отчины». Во второй по­ловине XII — начале XIII столетия новгородцы будут лавиро­вать между соперничавшими ветвями Ярославичей. Так, изгнав Всеволода Мстиславича (Мономаховича), они немедленно при­гласили Святослава Ольговича — одного из главных соперни­ков Мономаховичей.

Естественно, что такой поворот не устра­ивал многих в Новгороде и в Пскове. В смуте 1136—1138 гг. псковичи примут Всеволода Мстиславича, а новгородцы будут держаться Святослава Ольговича, хотя особой поддержки он и в Новгороде не получил. Конфликт возник у князя и с епископом Нифонтом, правда, на бытовой почве. И неудивительно, что Святослав Ольгович вскоре покинул Новгород.

В XII—XIII вв. происходит укрепление социальной элиты Новгорода, что породило другую проблему: нарастало недовольство социальных низов злоупотреблениями городской вла­сти. В 1209 г., когда новгородцы участвовали в походе Всеволо­да Юрьевича Большое Гнездо и дошли до Оки, в городе произо­шел социальный взрыв, направленный «на посадника Дмитра и на братью его». Вече обвинило правителей Новгорода в мно­гочисленных злоупотреблениях: «Повелеша на новгородцех се­ребро имате, а по волости куры брати, по купцем виру дикую, и повозы возити, и иное все зло». По решению вече, «поидоша на дворы их грабежом», были распроданы села посадника и его окружения, отобрана челядь, от награбленного имущества каж­дому новгородцу досталось по три гривны. Летописец оговари­вается, что не счесть того, что кто-то «похватил» и «от того мнозе разбогатеша».

Следует отметить, что в собы­тиях 1209 г. явно прослеживается противостояние «Земли» и «Власти».

Новгород был главным дипломатическим и торговым окном Руси в Северную Европу, и сохранилось значительное количест­во актов, договорно определявших отношения с западными партнерами. Наибольшее количество договоров связано с Лю­беком, Готским берегом и немецкими городами.

Владимир. При Владимире Моно­махе возникли построенный им и названный в его честь Владимир-на-Клязьме и Переяславль (северный).

Юрий Долгорукий, сын Владимира Моно­маха был одним из первых круп­ных государственных деятелей Северо-Восточной Руси, при ко­тором этот край прочно занял ведущее место среди других рус­ских земель.

В 1157 г. на престол в Ростово-Суздальском княжестве всту­пил сын Юрия Долгорукого Андрей Юрьевич (1157 — 1174), рож­денный от половецкой княжны.

Андрей Юрьевич родился около 1120 г., когда еще был жив его дед Владимир Мономах. До тридцати лет князь прожил на севере. Отец отдал ему в удел город Владимир-на-Клязьме, где провел Андрей свои детские и юношеские годы. Он редко бывал на юге, не любил Киев, смутно представлял себе все сложности династической борьбы среди Рюриковичей. Все его помыслы были связаны с севером. Еще при жизни отца, который после овладе­ния Киевом наказал ему жить рядом в Вышгороде, независимый Андрей Юрьевич против воли Юрия уехал на север, в свой родной Владимир.

В юности Андрей Юрьевич проделал с отцом не одну военную кампанию на юг и прослыл смелым воином и умелым военачаль­ником. Он любил начинать битву сам, врубаться в ряды врагов. О его личном мужестве ходили легенды.

После смерти Юрия Долгорукого бояре Ростова и Суздаля избрали своим князем Андрея, стремясь утвердить в Ростово-Суздальской земле собственную династическую линию и прекратить сложившуюся традицию великих князей посылать в эти земли на княжение то одного, то другого из своих сыновей[6].

Однако Андрей сразу же спутал все их расчеты. Прежде всего, он согнал с других ростово-суздальских столов своих братьев. Среди них был и знаменитый в будущем владимиро-суздальский князь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо. Затем Андрей удалил от дел старых бояр Юрия Долгорукого, распустил его поседев­шую в боях дружину. Летописец отметил, что Андрей стремился стать «самовластием» Северо-Восточной Руси.

На кого же опирался Андрей Юрьевич в этой борьбе? Прежде всего, на города, городские сословия.

В 1169 г. вместе со своими союзниками Андрей Боголюбский взял штурмом Киев, выгнал оттуда своего двоюродного племян­ника Мстислава Изяславича и отдал город на разграбление. Уже этим он показал свое небрежение по отношению к прежней рус­ской столице, всю свою нелюбовь к Югу. Андрей не оставил город за собой, а отдал его одному из своих второстепенных родствен­ников, а сам же вернулся во Владимир-на-Клязьме, в свой приго­родный белокаменный дворец в Боголюбове. Позднее Андрей пред­принял еще один поход на Киев, но неудачно. Воевал он, как и Юрий Долгорукий, и с Волжской Булгарией.

Действия Андрея Боголюбского вызывали все большее раз­дражение среди ростово-суздальского боярства. Их чаша терпе­ния переполнилась, когда по приказу князя был казнен один из родственников его жены, видный боярин Степан Кучка. Брат казненного, другие родственники организовали заговор против Андрея Боголюбского.

Гибель Андрея Боголюбского не остановила процесса цент­рализации Владимиро-Суздальской Руси. Когда боярство Росто­ва и Суздаля попыталось посадить на престол племянников Анд­рея и управлять за их спиной княжеством, поднялись «меньшие люди» Владимира, Суздаля, Переяславля, других городов и при­гласили на владимиро-суздальский престол Михаила — брата Андрея Боголюбского. Его конечная победа в нелегкой междоу­собной борьбе с племянниками означала победу городов и пора­жение боярских клик.

После смерти Михаила его дело взял в свои руки вновь под­держанный городами третий сын Юрия Долгорукого Всеволод Юрьевич (1176—1212). В 1177 г. он, разгромив своих противни­ков в открытом бою близ города Юрьева, овладел владимиро-суздальским престолом. Мятежные бояре были схвачены и заточе­ны в тюрьму, их владения конфискованы. Поддержавшая мятеж­ников Рязань была захвачена, а рязанский князь попал в плен. Всеволод III стал великим князем (вслед за Всеволодом I Ярославичем и Всеволодом II Ольговичем). Он получил прозвище «Боль­шое Гнездо», так как имел восемь сыновей и восемь внуков, не считая потомства женского пола[7].

Галич. Период конца XII — первой половины XIII в. истории Галицко-Волынской Руси неизменно привлекает внимание ис­ториков и вызывает между ними споры. Действительно, по под­счетам А. А. Горского, с 1199 по 1240 гг. Галичем владели: Изяславичи около 12,5 лет, Ольговичи — 10, Ростиславичи — 9 лет. Ни одна ветвь Ярославичей не могла окончательно утвердиться в городе, а все многочисленные галицкие боярские фамилии — Арбузовичи, Молибоговичи, Домажеричи, Кормиличичи и т. д. — приглашали и изгоняли князей, разбирали себе земли в управление, раздавали своим сторонникам владения и доход­ные промыслы, унижали князей, могли на пиру выплеснуть князю в лицо вино, явиться на встречу с ним в одной рубахе, разлучали детей с родителями, ссорили родственников, вели сложные международные интриги, наконец, вешали князей и даже пытались вовсе обойтись без них.

Бояре имели замки, свой административный аппарат, располагали военными силами, были очень богаты. Поляки называли их на восточный манер «сатрапами», венгры — «баронами». В. О. Ключевский был, ви­димо, прав, когда писал, что галицкое боярство стремилось по­ставить местного князя в такое положение, «чтобы он только княжил, а не правил, отдав действительное управление страной в руки бояр»[8].

Разумеется, Галич, в этом отношении, не представлял из се­бя чего-то необычного. В большинстве русских княжеств домонгольской Руси городские общины стремились подчинить себе или ограничить княжескую власть. Известны и города-го­сударства, вроде Новгорода Великого. Однако в Галиче раньше, чем в Новгороде, боярство сумело подмять вече, и ни в одном княжестве борьба боярства за власть не принимала характер полнейшей анархии, когда бояре были готовы принести интересы города в жертву собственным интересам.

Заключение

Ожесточенная борьба князей друг с другом, нескончаемая междоусобица являлись лишь внешним выражением глубинных процессов развития русских земель. Если раньше междоусобицы являлись отражением тенденций либо племенного сепаратизма, либо были связаны с кризисами власти после смерти великих князей, то теперь эти войны были следствием новых обстоятельств русской жизни. В них отстаивалось право князей решать судьбу своих владений. Как образно сказал один историк. Киевская Русь «вынянчила и вырастила другие русские княжества и теперь они, как самостоятельные птенцы, разлетелись по свету».

В сознании последующих поколений политический распад Руси на отдельные части понимался как большое несчастье, как откат общества назад. Тем более что такой распад привел к ак­тивизации противников Руси — половцев. В дальнейшем раз­дробленная Русь не смогла противостоять полчищам монголо-татар. Все это так. Но история меряет не годами и даже не деся­тилетиями, а столетиями.

С точки зрения общеисторического развития, политическое дробление Руси — лишь закономерный этап на пути к будущей централизации страны и будущему эко­номическому и политическому взлету уже на новой цивилизационной основе. Об этом говорит и бурный рост городов и вот-чинного хозяйства в отдельных княжествах, и выход этих практически самостоятельных государств на внешнеполитическую арену: собственные договоры с прибалтийскими землями, с не­мецкими городами заключали позднее Новгород и Смоленск; Галич на Волыни активно вел дипломатические сношения с Польшей, Венгрией и даже с папским Римом.

В каждом из этих княжеств-государств продолжала развиваться культура, стро­ились замечательные архитектурные сооружения, создавались летописные своды, расцветала литература, публицистика.

Литература

Горский А. А. Русские земли в XIII—XIV веках: пути политического раз­вития. М., 1996.

Ключевский В. О. Боярская Дума Древней Руси. Добрые люди Древней Руси. М., 1994.

Котляр Н. Ф. Галицко-Волынская летопись (источники, структура, жан­ровые и идейные особенности) // Древнейшие государства Восточной Ев­ропы: Материалы и исследования. - М., 1997.