Феодальная раздробленность. Причины и сущность

СОДЕРЖАНИЕ

Введение ……………………………………………………….…………...3

§ 1. Феодальная раздробленность. Причины и сущность ……….4

§ 2. Крупнейшие политические центры Древней Руси: Новгород, Владимир, Галич ….….….….….….….….….….…………………..…….….…10

Заключение ….….….….….….….….….….….….….….…...………….…18

Литература ….….….….….….….….….….….….….……...….….…....….19

Введение

Сам процесс распада относительно единого Древнерусского государства происходил довольно быстро. И уже к середине XII в. Русь раскололась на 15 княжеств, которые были лишь в формальной зависимости от Киева. В начале XIII в. их стало уже около 50. В течение XII в. политическая карта Руси стала похожа на лоскутное одеяло.

Конечно, одной из причин такого состояния государст­венности на Руси были постоянные княжеские разделы земель между Рюриковичами, их бесконечные междоусобные войны и новые переделы земель. Однако не только политические причины лежали в основе этого явления.

В рамках единого государства за три века сложились самостоятельные экономические районы, вы­росли новые города, зародились и развились крупные вотчинные хозяйства, владения монастырей и церквей. В каждом из этих центров за спиной местных князей встали выросшие и сплотив­шиеся феодальные кланы — боярство со своими вассалами, бога­тая верхушка городов, церковные иерархи.

Становление в рамках Руси самостоятельных княжеств про­ходило на фоне бурного развития производительных сил обще­ства, прогресса сельского хозяйства, ремесла, внутренней и внеш­ней торговли, усиливавшегося обмена товарами между отдель­ными русскими землями.

Вся эта новая Русь уже не нуж­далась в прежней раннесредневековой централизации. Земли, отличавшиеся от других природными, экономическими данны­ми, в новых условиях все более обособлялись. Для новой струк­туры хозяйства нужны были иные, чем прежде, масштабы госу­дарства.

В работе рассмотрены основные причины феодальной раздробленности и представлены основные крупнейшие политические центры  Древней. Руси, в частности Новгород, Владимир, Галич.

§ 1. Феодальная раздробленность. Причины и сущность

Главная проблема, связанная с пониманием феодальной раз­дробленности, заключается в оценке этого явления. Обычно сам факт превращения единого Древнерусского государства в совокупность независимых друг от друга государств-княжеств рассматривается как некое попятное движение, а следователь­но, регрессивное явление в русской истории. Подобная оценка проистекает из своеобразного «культа централизации», харак­терного для многих работ отечественных историков. Иначе го­воря, во многих работах само понятие исторического прогресса связывается только с процессом централизации, с процессом формирования единого государства. На самом деле историче­ская реальность была намного сложнее и естественно, что фео­дальная раздробленность имела объективные причины, кото­рые могут быть поняты в русле концепции взаимоотношений «Земли» и «Власти».

Вторая проблема на самом деле более техническая, чем сущностная, связана с определением момента времени начала фео­дальной раздробленности. В литературе разброс мнений велик — от 1054 г. (кончина Ярослава Владимировича) до 1132 г. (кончи­на Мстислава Владимировича).

Следует напомнить, что единство Руси и в конце Х — первой половине XI в., т.е. при Владимире Святом и Ярославе Мудром, было весьма относительным, а границы государства были весь­ма неустойчивыми. Так, вятичей побеждали Святослав и Вла­димир, но они войдут в состав Руси лишь в начале XII в. Тмутаракань, которая воспринималась византийскими авторами X столетия как этнически родственная часть Приднепров­ской Руси, после 1094 г. останется лишь поэтическим воспоми­нанием, правда довольно живым и действенным в плане моби­лизации сил для борьбы против половцев, перерезавших связи Приднепровья с давними черноморскими владениями Руси.

Следует отметить, что относительное единство разных земель-княжений поддерживалось практически только личностью ки­евского правителя. Но, к примеру, «завещание Ярослава» фак­тически предопределяет очередной распад Руси, который и наступил после смерти Ярослава. Однако Владимиру Мономаху удалось на время объединить вокруг себя русские земли. И это единство сохранялось до смерти его сына Мстислава Владими­ровича в 1132 г., и не случайно, видимо, летописцы довольно дружно оправдывают и прославляют Мстислава как идеального правителя. Впрочем, усобицы продолжались и при Мстиславе, хотя и не в уделах, оставленных Владимиром Мономахом. Ос­новная борьба шла у потомков Святослава Ярославича из-за Чернигова[1].

Причина феодальной раздробленности вроде бы лежит на по­верхности — династические противоречия между князьями, их борьба за киевский великий стол. С конца XI в. в княжеской сре­де возникает две основные княжеские группировки.

Первая — это Мономоховичи (Мономашичи), потомки киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха. В XII-XIII вв. Мономаховичи правили в Ростовской, Смоленской, Волынской (после присоедине­ния к их владениям в конце XII в. Галича — Галицко-Волынской) зем­лях и в ряде других, более мелких уделов. В Киеве и Новгороде чаще всего тоже правили потомки Владимира Мономаха. Впрочем, Моно­маховичи — понятие генеалогическое, а не политическое. Оно не обо­значало союза князей и возникло, скорее, как противопоставление Ольговичам, правившим в Черниговской земле, с которыми потомки Мономаха вели борьбу за Клев и другие волости. Но и сами Монома­ховичи не были едины, и уже в первом поколении распались на ряд враждующих семейств. Первые ссоры из-за уделов начались среди сы­новей Мономаха уже в 30-х гг. XII в., а в 40—50-х гг. XII в. вспыхнула война между ростовским князем Юрием Владимировичем Долгоруким (сыном Мономаха) и его племянниками, сыновьями его покойного брата киевского князя Мстислава Владимировича Великого из-за власти над Киевом. Во второй половине XII в. Мономаховичи оконча­тельно распались на Юрьевичей (потомков Юрия Долгорукого), владевших Ростовской землей) и Мстиславичей, в руках которых оказались Смоленск и Владимир-Волынский. К концу XII в. и Мстиславичи раскололись на потомков Изяслава Мстиславича, правивших на Волыни, и потомков Ростислава-Михаила Мстиславича, владевших Смоленской землей.

Вторая группа — Ольговичи, потомки черниговского князя Олега Святославича, внука Ярослава Мудрого. Ольговичи владели городами Черниговской земли. В отличие от соперничавших с ними в борьбе за русские земли Мономаховичей, Ольговичи даже в конце XII в., помни­ли о своем родстве и сохраняли единство в действиях.

Главный город Ольговичей — Чернигов — всегда доставался самому старшему среди потомков Олега Святославича, а второй по значению город Чернигов­ской земли — Новгород-Северский — второму по старшинству Ольговичу. Это особенно любопытно, если учесть, что в конце XII в. число одновременно живущих Ольговичей достигало двух десятков человек. Единство Ольговичей мешало распаду Черниговской земли на отдель­ные владения. В XII в. Ольговичи неоднократно занимали Киев и Новгород, побеждая в борьбе за них Мономаховичей.

В начале XIII в. Ольговичам удалось ненадолго овладеть Галицко-Во­лынской землей. К началу XIII в. численность Ольговичей сильно уве­личилась. Кроме Черниговского и Новгород-Северского княжений появились княжеские столы в Трубчевске, Сновске, Курске, Рыльске, Козельске, в которых осели младшие Ольговичи, не имевшие шансов из-за большого количества старших родственников занять когда-либо Чернигов или Новгород-Северский. Эти владельцы мелких уделов все более отходили от участия в общих делах Черниговской земли. Опусто­шение в 1239—1240 гг. владений Ольговичей татарами, убийство в 1246 г. в Золотой Орде последнего значительного черниговского князя Миха­ила Всеволодовича привели к окончательному распаду Черниговской земли на многочисленные мелкие владения, к прекращению союзни­ческих отношений среди Ольговичей. Понятие «Ольговичи» в XIII в. выходит из употребления[2].

Отечественные историки, отмечают, что именно кончиной Мстислава в 1132 г. заканчивается период определенного един­ства Руси, и именно Мономаховичи явились главными разруши­телями относительного единства.

С формальной точки зрения раскол в 30-е гг. XII в. был связан с решениями Любеческого княжеского съезда 1097 г.: Ольговичи стояли рангом выше Мономаховичей. Но популярность Владимира Мономаха и Мсти­слава по меньшей мере уравновешивали это различие, а главное — всюду у «Земли» возрастает право выбора. Но неприязнь сыно­вей Мономаха к своим племянникам перевешивала даже тради­ционное противостояние Мономаховичей и Ольговичей.

На этот факт с возмущением указывали новгородцы, остававшиеся довольными многолетним княжением в Новгороде Мстислава и знавшими его сыновей, рожденных в Новгороде и, видимо, от новгородок. Изяславу Мстиславичу в 30-е гг. XII в. пришлось сменить столько уделов и на юге, и на севере, что ничего, кроме ненависти к своим дядьям, у него возникнуть не могло.

Именно, в это время Ольговичи, может быть, вспомнили, что они старше Владимировичей, и во многих центрах Руси в это поверили. Но принцип майората до «Земли» не всегда доходил, тем более что он был основательно запутан «соискателями» более богатых (или удобных) уделов, нередко просто фальсифицировавших свои генеалогии. «Земля» после Владимира Мономаха и Мсти­слава лишь убедилась в надуманности самого принципа «майо­рата».

В 30-е гг. XII в. Русь распалась. Но дело не только в том, что рассорились князья-родственники. Причина распада лежит глубже, ведь иным стало отношение к князьям и, вообще, к «Власти» городов, которые принимали к себе князей. К 30-м гг. города выросли как экономические центры, самообеспеченные и не нуждающиеся во внешней опеке. Недаром XII — начало XIII в. — это время наибольшего экономического и социального развития Руси, а само это развитие концентрируется как раз в го­родах.

Известно, что в Х в. в летописях упоминается 24 города, в XI в. — 88 городов. Так вот, только в XII столетии на Руси бы­ло построено 119 новых городов, а за первую треть XIII в. (до монголо-татарского нашествия) — еще 32 города. Почти все древнерусские города состояли из множества разных по величи­не усадеб. А проведенные в последнее время археологические исследования заставляют сомневаться в четкости деления горо­дов на дружинно-аристократический «детинец» и торгово-ремесленный посад («окольный город»). Сейчас известны города, в которых было несколько «детинцев», явно построенных не князем, а самими горожанами. При этом если в одних городах к укрепленному ядру примыкает открытый посад, то в других крепостная стена охватывает все части города. Таким образом, можно считать, что в XII—XIII вв. горожане составляли своеоб­разную корпорацию земледельцев, которой принадлежал весь город. Именно поэтому городское самоуправление возвысилось над княжескими притязаниями, и городской выбор теперь преоб­ладал над династическими претензиями[3].

Таким образом, причиной феодальной раздробленности стали не только княжеские усобицы, но и возвышение городов, привед­шее к обострению отношений между «Землей» и «Властью». На­пример, только в таком контексте может быть объяснен отъезд из Ростово-Суздальской земли Юрия Владимировича Долгору­кого, причем стремление Юрия Долгорукого на юг происходи­ло на фоне «встречного» движения из Киева в Ростово-Суздальские земли его сына Андрея Юрьевича. Обычно это противоре­чие объясняется личными устремлениями князей. Но с точки зрения концепции «Земли» и «Власти» вполне ясным становится и объективный характер подобных странных перемещений:

Юрий Долгорукий уезжал из добротного северо-восточного удела на беспокойную окраину Степи, в Переяславль, который был постоянно разоряем половцами, не просто в поисках луч­шей доли — его явно не жаловали ростовцы. И такого рода кон­фликтов, когда города не принимали или изгоняли князей, в XII—XIII вв. было множество. И все они свидетельствуют о раз­ладе между «Землей» и «Властью», ставшем в конечном счете главной причиной перехода к феодальной раздробленности.

Больше того, между собой конфликтуют не только «Земля» и «Власть», но и отдельные «земли», а нанятые той или иной «зем­лей» князья обязываются защищать и обеспечивать интересы этой «земли». И практически всюду «земли» проявляют волю в выбо­ре князей, не считаясь с их собственными генеалогическими притязаниями. Именно в этом ключе становится понятным во­енный конфликт между новгородцами и ростовцами в 1135 г. Сама война новгородцев с ростовцами в 1135 г. за территории на Верхней Волге была показателем глубины распада, обострения противоречий «земель», тесно связанных между собой эконо­мически (Новгород получал с Верхней Волги значительную часть продовольствия и соль), но конкурировавших в торговле на Волго-Балтийском пути. В этой войне победили ростовцы, но самое удивительное, что именно в 1135 г. ростовцы явно не удерживали у себя Юрия Долгорукого, который настойчиво рвался на юг.

А новгородцы тем более предъявили серьезные претензии князю Всеволоду Мстиславичу, бездарно и трусливо проведше­му поход на ростовцев. Суть конфликта между новгородцами и князем изложена в Новгородской Первой летописи, причем требования новгородцев были поддержаны псковичами и ладожанами, т. е. главными центрами Северо-Западной Руси. «Зем­ля» в данном случае проявляет себя более чем активно и обо­значает свои принципиальные требования к «Власти». Новго­родская Первая летопись приводит пять претензий к князю, одобренных главными центрами Северо-Западной Руси.

Пер­вый из них, весьма значителен в понимании многих проблем: «Не блюдеть смерд». Во-первых, отсюда следует, что «смерды» — это основное сель­ское население Руси, на котором и держалась «Земля», во-вто­рых — города понимали значимость этого социального слоя в благосостоянии «Земли» в целом.

Во втором пункте фиксировалась уже чисто «человеческая» обида: зачем хотел уехать в Переяславль, куда Всеволода намеревался перевести Ярополк.

И наконец, третий пункт, важный для горожан, приглашающих князя, — почему «ехал еси с полку впереди всех», т. е. просто бежал. Следовательно, князя приглашали для защиты от воз­можных внешних нападений, и князя-труса «Земля» терпеть не собиралась[4].

В контексте концепции «Земли» и «Власти» необходимо ре­шать и другую проблему — прогрессивным или же регрессивным явлением была феодальная раздробленность. Думается, необхо­димо отказаться от признания абсолютной прогрессивной цен­ности и понятия, и самого факта «централизации». Более того, необходимо поменять сами критерии понятия «прогресс». Ведь прогресс общества заключается не просто в степени централи­зации власти и в уровне развития единого государства, а в реа­лизации в исторической действительности принципа социальной справедливости на основе развития производительных сил, рос­та материальных и духовных благ, обеспечивающих дальнейшее развитие общества.