Духовный кризис русской цивилизации – специфическая причина демографического кризиса в России

Духовный  кризис русской цивилизации  – специфическая  причина демографического кризиса в России  

 Антипенко Л.Г.

 кандидат  философских наук, старший научный  сотрудник Института философии  РАН  

   1. Анализируя состояние больного  пациента, медики выделяют два  класса  причин, следствием которых является болезнь. Одни из них они относят к классу специфических, другие – к классу неспецифических. Специфические причины – это факторы прямого, непосредственного вредоносного воздействия на организм человека (туберкулёз, инфекционный гепатит и т.п.). Наиболее успешное лечение больного достигается при выявлении как раз специфической причины. Если бы, скажем, медики смогли выявить специфическую причину такого зловещего заболевания, как канцерогенез, возможности его ликвидации оказались бы несравненно выше того, что мы наблюдаем теперь в медицинской практике. А пока тут фигурируют сотни причин, и все неспецифические. 

     Нечто подобное вырисовывается  в отношении того социального  заболевания, имя которого «российский  демографический кризис». Называют, как мы ежедневно видим и слышим, немалое количество разных  неспецифических причин, но до понимания сущности заболевания дело не доходит.

   Сущностная  причина канцерогенеза связана  со спецификой самой жизни, со спецификой живого вещества, как уточнил бы данное высказывание В.И. Вернадский. Сущностная причина нашей демографической проблемы заключается в духовной деформации русской цивилизации. Медицинская проблема – тема для другой научной конференции. Социальная проблема – тема данного доклада. Приступая к её анализу, я должен буду попытаться дать определение понятия цивилизации, чтобы не смешивать его с другими, близкими к нему, понятиями – этноса (народа), нации и пр.   

   2. В недрах русской цивилизации  была выработана научно-мировоззренческая установка, согласно которой антропосфера, как часть земной биосферы,  имеет мозаичный характер (Л.Н. Гумилёв), является этносферой и не может существовать в другой форме. Сказанное означает, что этническое разнообразие земного сообщества людей имеет биосферное начало. Этнос есть единица, посредством которой реализуется взаимодействие человечества с биосферой. «Этнос соединяет историю людей с историей биосферы», как сказано в книге А.Н. Тюрюканова и В.М. Фролова [1; 336–337].

   Всякий  исторически сложившийся этнос в процессе своего развития создаёт присущую ему национально окрашенную культуру, которая отличает его от других этнических образований. Но этническая культура – это ещё не цивилизация, хотя термин «цивилизация» и близок по смыслу к тому, что Н.Я. Данилевский называл в своё время культурно-историческим типом. Ключевыми словами при определении цивилизации могут служить, как мне представляется, введённые В.В. Болотовым (1853–1900) два слова – ведение и знание, –  обозначающие два вида познавательной деятельности. Каждый народ как субъект исторического развития, как соборная личность обладает и ведением, и знанием. Но различаются они, по Болотову, тем, что ведение  субъективно, знание – общезначимо, объективно. А находятся они в отношении дополнительности друг к другу. При некотором оптимальном соотношении между тем и другим этническая культура превращается в цивилизацию. Это имеет место тогда, когда этническая культура становится способной выдавать общезначимые результаты в области науки, искусства, технологии и в других сферах культурной деятельности. «…Ведение, – писал Болотов, – это импульс человеческой жизни» [2; 8]. С точки зрения цивилизации к нему предъявляется  требование, чтобы он заканчивался объективным знанием, например, знанием о том, как предсказывать, предвычислять лунные или солнечные затмения.

   Примерно  в тех же категориях характеризовал недавно данную ситуацию В.А. Садовничий, называя ведение мудростью, а знание – (рациональным) знанием. «Научное знание, – говорил он на философском форуме, – интернационально. Мудрость же, как мне кажется, наоборот, глубоко национальна. Она включена в афоризмы, пословицы, поговорки, сказки и носит преимущественно нравственное, этическое, ценностное содержание» [3;16].

   Мы  выделяем античную цивилизацию как таковую уже хотя бы потому, что в области научного знания древние греки внесли в копилку мировой культуры такой весомый результат, как евклидова геометрия. Мы выделяем в прошлом арабскую цивилизацию, помня её заслуги в деле создания алгебры. Китайская цивилизация – это компас, бумага, порох, и т.п. Что касается русской цивилизации, то мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что по своему вкладу в сокровищницу мировой культуры она занимает первое место. Не-евклидова геометрия Н.И. Лобачевского, таблица химических элементов Д.И. Менделеева, биосферное учение В.И. Вернадского, гениальные прозрения в области экономической мысли С.А. Подолинского – все эти результаты культурно-созидательной работы поставили русскую цивилизацию на первое место в ряду достижений других цивилизаций. Напоминаем, что именно ей принадлежит неоспоримое первенство в деле преодоления земного тяготения с выходом человека в открытое космическое пространство. Особенно впечатляет открытие не-евклидовой геометрии как сочетание национальной мудрости и интернационального знания. По этому поводу Д.И. Менделеев сказал так: «Геометрические знания составили основу всей точной науки, а самобытность геометрии Лобачевского – зарю самостоятельного развития наук в России. Посев научный взойдёт для жатвы народной».  

   3. Характерной чертой русской цивилизации  является высокое напряжение  между теми двумя полюсами  духовно-материальной жизни, которые  принято называть небесным и  земным, горним и дольним. В нём, в этом высоком напряжении – несравненный источник созидательно-творческой энергии русского народа. И в нём же таится опасность отказа от земной жизни в тех случаях, когда становится особенно острым ощущение невозможности преодолеть грань между земным и небесным (вспомним Пушкинское: «Всё, всё, что гибелью грозит, // Для сердца смертного таит // Неизъяснимы наслажденья – // Бессмертья, может быть залог!»).

   Творческое  напряжение, творческий потенциал человека – тема отдельного философского исследования. Нам пока достаточно будет того, чтобы прояснить смысл метафоры «земное и небесное». То, что на конфессиональном языке православного христианства называется небесным, горним, в античности именовалось логосом. Термин λόγοσ в переводе с греческого означает речь, слово, разум. Понятием логоса, как свидетельствует С.Н. Трубецкой, древние греки обозначали направляющее разумное начало, «единую мудрость» Гераклита [4; 149]. Логос, как константа философской культуры мышления, входит в категориальный аппарат и современной философии. На вопрос, как постигается логос, философы отвечают, что он воспринимается  во внутреннем опыте путём сверхчувственной интуиции. Так И.А. Ильин писал, что каждому из нас доступен и внешний, и внутренний опыт. Внешний опыт даётся чувственными восприятиями – зрением, слухом и т.п. Внутренний опыт, напротив, уводит нас от чувственных восприятий и состояний и открывает нам мир иной, мир, воспринимаемый нечувственно (сверхчувственно. – Л.А.) [5; 13–14].

   Далее выясняется деятельный характер сверхчувственного опыта. Это означает, что он рассматривается – к тому имеются серьёзные основания, – как источник творческого процесса, творческой работы. В каком-то смысле эту работу можно сравнить с тем, что называют работой в школьных учебниках по физике. Хорошо известно, что для совершения любой физической работы необходимы энергетические затраты, расходование потенциальной (накопленной) энергии. Она может быть сконцентрирована в форме напряжения в электрической сети (разность электрических потенциалов) или в форме теплового потенциала (разность температур, создаваемая, например, между рабочими телами в двигателях внутреннего сгорания), или в форме гравитационного потенциала – потенциальная энергия поднятого над поверхностью земли тела и т.д. вплоть до энергии химического сродства. И.А. Ильину пришла на ум гениальная по своей простоте мысль о том, что творческий потенциал человека можно представить как напряжение (разность потенциалов) между двумя полюсами, которые на конфессиональном языке и именуются горним и дольним, небесным и земным.  «Художественное искусство, – писал он, – родится из той духовной напряжённости, которую, видимо, в обобщённом смысле можно представить как напряжение между горним и дольним, духовным небом и землёй» [6; 103].

   Выражения «свободное вдохновение» и «духовная  напряжённость», наверняка, применимы к любому виду творческой деятельности, но больше всего об этом говорят и свидетельствуют своими произведениями художники-живописцы, композиторы и поэты. У Пушкина с его «божественным глаголом», которым он называет логос, творческое напряжение передаётся, например, такими словами:

   Далёкий, вожделенный брег!

   Туда  б, сказав прости ущелью,

   Подняться к вольной вышине!

   Туда  б, в заоблачную келью,

   В соседство Бога скрыться мне!..

   Или в  стихотворении «Пророк»:

   И внял я неба содроганье,

   И горний ангелов полёт,

   И гад морских подводный ход,

   И дольней лозы прозябанье.

 (Как  видно, поэт, по представлению  Пушкина, – не бестелесный  ангел, парящий в эфире, а  человек, охватывающий в творческом  порыве и ангельский полёт,  и всё то, что является принадлежностью  дольнего).

 Используя учение В.И. Вернадского о земной биосфере, удаётся перевести художественное представление о творчестве на язык научной прозы. Разработанный нами метод уточнения, метод естественно-научной экспликации, понятий дольнего и горнего приводит к выводу, согласно которому земное и небесное представляются в виде двух по-разному организованных пространств:  пространства-времени неживого вещества и пространства-времени вещества живого, вещества, образующего земную биосферу. Поскольку  земная биосфера, по всем современным научным данным, является всего лишь некоторой частью полосы жизни, имеющей вселенские масштабы (см. об этом [7]), то те же масштабы должно приписать и соответствующему пространству-времени, т.е. тому, что называется горним, небесным. Духовная напряжённость, духовная разность потенциалов представляется  таким образом перед нами как потенциальная энергия, перенесённая с уровня физических объектов на высший уровень пространств, по разному организованных в зависимости от того, относятся ли они к живому или неживому веществу.

 Разная организация «земного» и «небесного» пространства, другими словами, двух пространственно-временных многообразий, означает, что первое из них однородно, симметрично, второе диссимметрично. Жизнь, жизненный поток, противостоящий деградации и хаотизации природной среды, диссимметризует пространство, уменьшает его, как сказали бы физики, энтропию, т.е. делает антиэнтропийным  (эктропийным). Жизнь как космический фактор отделяет один вид пространства от другого и создаёт между ними  разность потенциалов, то самое напряжение, которое мы и называем здесь духовным напряжением, испытываемым человеком.  В земной биосфере  функцию данного фактора выполняют, в первую очередь, зелёные растения, улавливающие и накапливающие солнечную энергию. Во вселенских же масштабах жизненные антиэнтропийные функции земной биосферы обобщаются в понятии одного из двух противостоящих друг другу начал, которые П.А. Флоренский называл  Хаосом и Логосом^[1], соотнося их с понятием культуры в широком смысле этого слова.   

 4. Падение  духовного напряжения в русском  народе и есть основная, специфическая  причина его демографического  кризиса. Все остальные факторы- причины типа низкого материально-экономического уровня жизни суть следствия основной причины. Но отчего произошло это падение? Ответ на вопрос очевиден. Русский народ был брошен, не по своей воле, в бездну дикого, бандитского капитализма. Если на Западе возникновение и рост капитализма регулировался протестантской этикой (см. исследования этого вопроса в работах Макса Вебера), то в России «постперестроечный» капитализм насаждали, отбросив всякую этику, всякую мораль, даже намёки на духовную нравственность. Ю.Н. Давыдов в своей книге «Макс Вебер и современная теоретическая социология» указывает, что при замене социализма капитализмом в России были возможности разного выбора способов такой замены. Но чтобы осуществить, пишет он, ельцински-гайдаровски-чубайсовскую «радикальную реформу» как капиталистическую революцию сверху, вопрос о выборе между двумя социальными типами капиталиста в России был вообще снят с повестки дня. «Ибо радикальных реформаторов, изначально заинтересованных в том, чтобы извлечь из экономической реформы прежде всего и главным образом политический эффект («власть, власть и ещё раз власть»), волновало не качество прокламируемого ими капитализма, а количество «капиталистов», лично обязанных им открывшимися возможностями стремительного обогащения, а потому готовых голосовать за них немедленно, «здесь» и «теперь»» [9; 468].

 Сравним между собой «век нынешний и век  минувший», благо есть, с чем сравнивать. После революции 1917 года троцкистские комиссары превратили русскую мечту о коммунизме в  бесчеловечный коммунизм казарменного типа. Напомним, что на 9-м съезде ВКП(б), состоявшемся в 1920-м году,  по докладу Троцкого была принята резолюция об организации по всей стране концентрационных лагерей. Кронштадтское восстание 1921 года вынудило их отступить от этой затеи. Но урон духовному самосознанию русского народа был нанесён  огромный. О его масштабах можно составить теперь ясное представление, познакомившись с выдающимся романом Андрея Платонова «Чевенгур». Главный персонаж романа Саша Дванов теряет всякий интерес к жизни после того, как он вынужден был участвовать в экспериментах по «коммунистическому» преобразованию жизни в городе с обобщённым названием Чевенгур. Он уходит из жизни, погружаясь в воды того Мутева озера, в котором когда-то утонул его отец. Но с отцом приключилась совсем иная история, непосредственно напоминающая нам об источнике опасности, связанном с высоким духовным напряжением. Процитируем это место из романа, чтобы дать лишний раз почувствовать читателю, каким глубоким знатоком души русского человека был писатель Андрей Платонов, как верно он отразил в своём произведении дух того времени.