Антоний Тизенгауз

Сопровождая молодого гостя по своему обширному хозяйству, старый подскарбий, должно быть, терзался не только этой уязвляющей его мыслью. Краем глаза он ловил еле скрываемые усмешки князя при виде незаконченных остовов городницких фабрик. С деланным вниманием выслушивал он умные рассуждения о сырьевых возможностях страны, импортной и экспортной политике, смиренно оправдывался перед ним в недостаточно хорошо поставленной бухгалтерии. А в душе клокотал от злости и обиды. Что из того, что хозяином и гостем двигало одно и тоже стремление вытянуть страну из экономической отсталости? Что из того, что оба они страстные собиратели старины? Что больше всего любят итальянскую музыку? 

Ситуация, в которой  они находились, делала их врагами, примирение между которыми невозможно. Городница не произвела на князя  Станислава хорошего впечатления. Выученика  Кембриджа смешили огромные здания тизенгаузовских мануфактур, больше похожих на феодальные замки, нежели на современные фабрики. Любя точные цифры и четкие планы, он не мог согласиться с магнатским размахом подскарбия и его непрестанной ничем не сдерживаемой импровизацией. Человека, отлично знающего польский торговый баланс, возмущал тот факт, что вся продукция Городницы основывалась на импортном сырье. Автор «плана генерального оброка» не мог простить Тизенгаузу невольничьих условий труда на фабриках. Вернувшись в Варшаву, князь представил дяде отчет, объективно, строго, полностью подтверждающий все выдвинутые против подскарбия обвинения. Но Станислав-Август еще колебался, все еще не мог решиться отстранить министра, который умел удовлетворять все его прихоти и знал все его самые интимные секреты. Свою эгоистическую слабость король старался оправдать резонами общеполитического характера. Так, он писал в мемуарах, что «не настал еще момент, подходящий для удаления Тизенгауза без того, чтобы вызвать серьезные затруднения». Он подчеркивал, что подскарбий «при всех своих недостатках обладал доброй волей и талантом убеждать и склонять жителей Литвы к системе, созданной сеймами 1775 и 1776 года». 

«Удобный момент»  для отставки подскарбия наступил только в 1780 году, когда фаворит впервые  не сумел удовлетворить финансовые потребности короля. Станислав-Август сделал в Голландии порядочный долг, который надо было выплачивать из доходов от экономии. Когда настал срок первого платежа, у Тизенгауза, сделавшего очередные большие капиталовложения, не хватило денег. С этой минуты падение всемогущего фаворита было предрешено. Лично ущемленный монарх решился наконец «уступить давлению общественного мнения» – отнять у подскарбия экономии. Однако он не передал управления королевскими имениями человеку «своей крови». Преемником Тизенгауза стал маршал Францишек Жевуский, так как он обязался выплатить голландский долг из собственного кармана. 

Еще хранящий расположение к старому приятелю, Станислав-Август пытался провести процесс лишения  Тизенгауза прав над экономиями как  можно мягче. Но слишком много неприязни и ненависти накопилось против бывшего фаворита, чтобы это могло ему удаться. Административная процедура передачи власти превратилась в насильственный «шляхетский набег» со всеми чертами личной мести. «Посланный Жевуским варшавский подкоморий Валентий Соболевский ворвался в Городницу, взял Тизенгауза под стражу, изъял у него бумаги, занял фабрики и наложил секвестр на личное имущество подскарбия. Тизенгаузу с одной палкой в руке удалось спрятаться в бывшей иезуитской коллегии в Гродно, оставив все недругам. Отсюда он послал жалобу князю Михалу, брату короля, но и это не помогло. Пожаловался на насилие в трибунал, но епископ Коссаковский окружил его войсками и силой принудил членов оного вынести несправедливейший приговор». 

По приказу  Жевуского все городницкие фабрики были остановлены и несколько тысяч рабочих распущены по домам. Огромное предприятие Тизенгауза, создаваемое пятнадцать лет напряженным трудом и бесчисленными миллионами, было ликвидировано в несколько дней. 

«Вот и запустение. Вот и нет у тебя Городницы, – писал под свежим впечатлением этой катастрофы Станислав Сташиц. – Вот и чванный чужеземец, собрав свои инструменты, с усмешкой покидает чужой край. Вот и тысячи мастеровых рук просят хлеба. В единый миг от одного конца страны до другого каждый гражданин сей жестокий миг восчувствовал». 

Формальный «суд»  над павшим фаворитом состоялся  на сейме 1780 года. Против него была выдвинута  целая лавина самых тяжких обвинений. Ничто не было забыто. Как обычно бывает в таких случаях, предали его даже самые близкие люди. Тизенгауз защищался долго, многословно и неубедительно. Закончил он предсказанием, что те, кто сменит его, будут еще хуже. И покинул зал заседаний сейма совсем сломленным человеком. 

Знаменитый писатель Юзеф Игнаций Крашевский оставил нам потрясающие воспоминания о несчастном подскарбии, почерпнутые из семейных преданий: «Возвращаясь с этого сейма, Тизенгауз заехал переночевать в близкий ему дом моего прадеда по матери… и моя бабка, в то время она была совсем ребенком, никогда не могла забыть его скорбного, страдальческого лица, она рассказывала мне, что он весь вечер простоял как онемелый, опустив голову, и слова от него невозможно было добиться. Дети окружили его и разглядывали с соболезнованием – такое он на них произвел впечатление». 

В одном Тизенгауз  не ошибся: те, кто пришли после него, были еще хуже. Жевуский и его  доверенный Уруский, хоть и не делали баснословных вложений в промышленность, зато вели в экономиях грабительскую  политику, стремясь как можно больший  доход положить в свои карманы. Из этих доходов в скором времени выросло огромное состояние графов Уруских, а Францишек Жевуский, покинув страну, поместил в одном из венских банков круглую сумму 500000 дукатов. 

Это хозяйничанье длилось неполных два года. Потом  управление экономиями у Жевуского отобрали, и король смог наконец подумать о преемнике «своей крови». Пришел час князя Станислава. 

В своих воспоминаниях  он старается показать, что самая  доходная должность в стране досталась  ему в результате совершенно случайного стечения обстоятельств. «Державный контракт на столовые имения в Литве я заключил случайно. В тот вечер я пришел к королю с годовым отчетом по трем полкам придворной кавалерии, которыми я командовал. Король был с кем-то занят. Ожидая его, я разговаривал с Цецишевским, министром королевских финансов, человеком очень рассудительным и благородным. Он сказал, что находится в большом затруднении после лишения Жевуского права на управление столовыми имениями, так как не знает, кому это поручить. Я сказал, что мог бы их взять на тех же условиях, что и Жевуский. Цецишевский сказал, что я оказал бы этим большую услугу королю. Назавтра к полудню все было готово и подписано. Я обязался платить на 20 000 дукатов больше, чем Жевуский». 

Несмотря на увеличение суммы откупа, князь не проиграл. Держание литовских экономии, как повсюду утверждали впоследствии, принесло ему в год не менее 50 000 дукатов. 

Князь Станислав  переживал период величайшего везения. И трагедии страны, и трагедии отдельных  людей – все шло ему в  благо. Драма Анджея Замойского использована им была для расширения и укрепления торгового кредита. Драма Антония Тизенгауза в конечном итоге удвоила его доходы.

Память  

Антоний Тизенгауз  оставил по себе память в самых  разнообразных проявлениях. Памятники  архитектуры, пожалуй, самые значительные.  

Дом ремесленника в Гродно считается памятником бытовой  архитектуры 18 века. Построен на территории бывшей деревни Городница (теперь это  улица Ожешко, которая при Тизенгаузе называлась Роскошь, в 19 - первой половине 20 веков имела названия Садовая и Муравьевская). Этот Дом является единственным сохраненным зданием из 20 так называемых «босняцких» домов (босняки - армейская стража Гродненской экономии), построенных по двум типовым проектам архитектора И. Мезера симметрично по обеим сторонам улицы Роскошь для жилья приглашенных для работы на мануфактурах иностранных мастеров и босняков. Дом - пример первой в Беларуси типовой жилой застройки. Он имеет каменную фасадную стену с симметрично расположенными небольшими окнами первого этажа и окном мансарды. Фронтон сложной конфигурации, покрыт черепицей. Фасад разделен покрытым черепицей карнизом. К фасадной стене пристроен основной деревянный объем. Двускатная крыша с мансардой накрыта черепицей. На первом этаже здания жилые комнаты, кухня и сени, с которых лестница ведет на мансарду.  

Гродненские «босняцкие дома», согласно проектного решения, близки к Поставским и Шяуляйским, но несколько  меньше и проще по декору и планировке. В 1987 году был разработан проект реставрации  здания (архитектор В. Борсуков). Проект реализован в 1990 году. Памятник республикан¬ского значения. Все кованые детали Дома и вокруг него (ограда, фонарь, крыльцо) выполнены в наше время гродненским мастером Юрием Мацко.