На пламенные уговоры Николая Романова принцесса плакала и повторяла, что не в состоянии отказаться от своей религии. Королева Виктория, видя, что внучка может остаться совсем не у дел, стала тоже безуспешно ее убеждать принять русскую веру. Лишь у Эллы, Великой княгини Елизаветы Федоровны, начало это получаться. Она, старше Аликс на восемь лет, после смерти их матери вместе с сестрой Викторией пыталась заменить младшей умершую. Елизавета Федоровна очень хотела быть вместе с Аликс в России. Великая княгиня хорошо знала Цесаревича Ники, любила его и была уверена: этот брак будет счастлив.

     После сделанного предложения наследник записал в своем дневнике: «Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала".

     Она плакала все время и только время от времени произносила шепотом: „Нет, я не могу"». Будучи исключительно честной сама с собой, отличаясь благородством и преданностью своим идеалам и к тому же будучи прекрасно образованной — она получила при Оксфордском университете степень доктора философии, — Алике не была способна принести весь свой внутренний мир в жертву любви к цесаревичу.

     Но полному обращению принцессы помогли искренние, горячие слова наследника, излившиеся из его любящего сердца: «Аликс, я понимаю Ваши религиозные чувства и благоговею перед ними. Но ведь мы веруем в одного Христа; другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце. И мое сердце и Ваше Он наполнил любовью, чтобы мы слились душа с душой, чтобы мы стали едины и пошли одной дорогой в жизни. Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит Вас совесть о том, что моя вера станет Вашей верой. Когда Вы узнаете после, как прекрасна, благодатна и смиренна наша православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, — Вы их полюбите, Алике, и ничто не будет нас разделять».

     Принцесса с затаенным дыханием слушала вдохновенные слова цесаревича, и тут вдруг она заметила, что из его голубых глаз потекли слезы. Сердце ее, и так переполненное любовью и печалью, не выдержало, и из уст послышалось тихое: «Я согласна».

     В октябре 1894 года Аликс срочно вызвали в Россию: Государь Александр Третий тяжело заболел. В Ливадии, где Царь лечился, собралась вся Романовская Семья, готовились к самому худшему. Несмотря на скверное самочувствие, Александр Александрович поднялся с постели и надел мундир, чтобы встретить невесту сына.

     Государь Император Александр III скончался 20 октября 1894 года. В тот же день принял Престол Николай Александрович, а на следующий день 21 октября его невеста принцесса Гессен-Дармштадтская Алиса присоединилась к Православию и стала называться Александрой Феодоровной. 14 ноября 1894 года состоялось бракосочетание Государя Императора Николая II с Александрой Федоровной.

     Священное коронование и святое миропомазание, венчание на царство Николая Второго и Александры Федоровны проходило в Москве в мае 1896 года. На Руси по традиции, восходящей к Византийской империи, особый ритуал венчания на царство. Только после него Царь становится Помазанником Божьим, хотя правителем — сразу после кончины предшествующего монарха. Способность управлять царством дается таинством миропомазания в коронации.

     14 ноября 1894 года – день долгожданной свадьбы. В свадебную ночь Аликс записала в дневнике Николая странные слова:

«Когда  эта жизнь закончится, мы встретимся вновь в другом мире и останемся  вместе навечно...»

     У Николая и Александры не  было обычного свадебного путешествия.  Через неделю после венчания  уехали в Царское Село, где  несколько дней и пробыли в  уединении. Здесь они были вдали  от шума и суеты, здесь могли  наслаждаться счастьем.

4 Семейная жизнь и воспитание детей

     Бабушку, королеву Викторию, всегда беспокоила исключительная застенчивость Александры. Многоопытная правительница боялась, что быстрый (всего за какой-то месяц!) взлет ее внучки от безвестной немецкой принцессы до российской императрицы не оставит времени для приобретения непринужденности в обществе.

   И действительно такая проблема встала с самого первого появления Александры в качестве императрицы в зимнем сезоне 1896 года. Она стояла на балу рядом с мужем, ее глаза были заморожены испугом, а язык прилип к гортани от волнения. Александра позже признавалась, что была перепугана и готова провалиться сквозь пол...

     Возможно, застенчивость Александры, причины которой таились в далеком детстве, так никогда и не позволила ей успешно исполнять требующуюся от нее публичную роль. Кроме того, против нее использовали каждую благоприятную возможность… Новая императрица совсем не говорила по-русски. Не в силах уяснить запутанных отношений двора, она наделала ошибок и дала повод обидам. Так как она была императрицей, у нее не было возможности приобрести друзей, дамы не могли запросто заглянуть к ней или пригласить ее на чашку чая. Ее сестра Елизавета, которая могла бы стать связующим звеном между троном и обществом, уехала в Москву. Александра Федоровна во многом являла полную противоположность вдовствующей царице – милой, обходительной, умеющей нравиться, знавшей назубок правила поведения во всех ситуациях и никогда не пренебрегавшей своими венценосными обязанностями. Она была замкнутая, даже нелюдимая, мало склонная завоевывать популярность, не желавшая знать и видеть тех, кто не отвечал ее представлениям о благонадежности и добропорядочности. Мария Федоровна считала, что Алиса, при всей ее внешней красоте, лишена того что всегда ценила в людях, - душевной экспрессии. Конечно, она не подозревала, что невестка походит на потухший с виду вулкан, что внутри у нее пылает пламя безбрежных чувств. Об этом тогда не знал никто, кроме Николая II, который умел хранить семейные тайны.

     В семье родились четыре дочери: Ольга - 3 ноября 1895 года, Татьяна  – 29 мая 1897 года, Мария – 14 июня 1899 года, Анастасия – 5 июня 1901 года.

     А сына – наследника, будущего монарха России, все не было. Переживали оба, особенно Александра. И вот наконец-то – долгожданный цесаревич! Вскоре после его рождения врачи установили то, чего Александра Федоровна боялась больше всего на свете: ребенок унаследовал неизлечимую болезнь – гемофилию, которая в ее гессенском роду передавалась только отпрыскам мужского пола. Оболочка артерий при этом заболевании так хрупка, что любой ушиб, падение, порез вызывает разрыв сосудов и может привести к печальному концу. Именно это произошло с братом Александры Федоровны, когда ему было три года.

     Как и в каждом семействе, в семье Романовых существовали свои традиции, свой, неповторимый, уклад жизни. Девочек воспитывали в строгом викторианском духе: они спали на походных кроватях, почти без подушек, по двое в комнате. Теннис, холодная ванна утром, теплая – вечером. Чтение богоугодных книг, неукоснительное исполнение церковных обрядов.

     Дети тоже вели дневники. Что поражает в них больше всего – часто употребляемое слово «мы». Они мыслили о себе, о своей семье как о едином целом. «Господи, помоги нам!» – записал тринадцатилетний Алексей в тобольской ссылке. «Благодарю Бога за то, что мы спасены и вместе»... Это уже Александра Федоровна. 
 

  Свыше шестисот писем к Николаю наполнены не только интимными переживаниями. Нередко прорывается на этих страницах и искренняя боль по поводу несовершенства мира, его жестокой современной сути. Вот только одно из многих высказываний этого рода, до сих пор, на наш взгляд, не утратившее своей актуальности.

     «Уже давно нет крупных писателей ни в одной стране, нет также знаменитых художников или музыкантов, – странное явление... Машины и деньги управляют миром и уничтожают искусство, а у тех, кто считает себя одаренным, – испорченное направление умов... Наступит ли во всем пробуждение и возрождение, будут ли снова существовать идеалы, станут ли люди чистыми и поэтичными или же останутся теми же сухими материалистами?»

     Как никто иной из своих современниц она имела полное право задавать подобные вопросы.

     Стараясь творить добро, Александра Федоровна в годы Первой мировой войны занялась деятельностью, просто немыслимой для человека ее звания и положения. Она не только патронировала санитарные отряды, учреждала и опекала лазареты, в том числе и в царскосельских дворцах, но вместе со своими старшими дочерьми окончила фельдшерские курсы и стала работать медсестрой.

     Преодолевая гордыню, императрица обмывала раны (в том числе и такие, от которых молодые санитарки, бывало, падали в обморок), делала перевязки, ассистировала при операциях. Занималась она этим не для рекламы собственной персоны (чем отличались многие представительницы высшего общества), а по зову сердца. «Лазаретная служба» не вызывала понимания в аристократических салонах, где считали, что это «умаляет престиж высшей власти».

     Императрица дежурила в госпитале, забывая о собственных бедах. А в эти годы она уже страдала от одышки, от ужасной зубной боли. Ноги порой так отекали, что подчас приходилось пользоваться креслом-каталкой. И – бесконечные терзания из-за нездоровья единственного сына.

Горячая приверженность Александры православной вере повергла высшее общество в смущение. Будучи православными от рождения, все считали занятия императрицы, с ее энергичным собиранием редких икон, запойным чтением церковной истории, паломничествами и разговорами о священниках и святых отшельниках, нелепым чудачеством.

  5 Александра Федоровна и Григорий Распутин

      Говоря об Александре Федоровне, нельзя обойти молчанием и такую одиозную личность, как Григорий Распутин. Историки считают, что именно перед лицом неумолимого недуга, поразившего ее сына, и будучи вне себя от горя, императрица и обратилась к Распутину, выдающемуся сибирскому мистификатору. Впоследствии же присутствие Распутина у трона и его влияние на Александру Федоровну вызвало, или, по крайней мере, помогло ускорить падение династии.

     Известно, что Мария Федоровна призналась как-то премьер-министру В. Коковцову: «Моя бедная невестка не осознает, что она губит и династию, и себя. Она искренне верит в святость этого авантюриста, и мы бессильны предотвратить несчастье, которое несомненно придет».

      Появление и утверждение его у подножия трона –  это большая и сложная тема, которая до конца до сих пор не прояснена... К числу наиболее скандальных мифов, доживших под пером некоторых бойких, но исторически невежественных беллетристов до наших дней, является предположение о наличии якобы интимных отношений между крестьянином Тобольской губернии и императрицей российской.

     Накануне рокового 1917 года российское общество взбудоражила история с письмами императрицы Александры Федоровны и ее дочерей Распутину, где, в частности, будто бы признавалась интимная связь Александры Федоровны с «сибирским старцем». Как выяснилось впоследствии, письма были полностью сфабрикованы.

     Последняя русская императрица действительно верила в спасение России, и спасение это она неизменно связывала с именем «святого старца».

     «Императрица переживает очень тяжелую полосу, – свидетельствовал французский дипломат Морис Палеолог. – Усиленные молитвы, посты, аскетические подвиги, волнения, бессонница. Она все больше утверждается в восторженной мысли, что ей суждено спасти святую православную Русь и что покровительство Распутина необходимо ей для успеха».

     Как мать и жена Александра Федоровна ставила семейный долг выше патриотического и на государственные дела смотрела как на продолжение семейных обязанностей. В стремлении спасти мужа и сына, которых она любила без памяти, она не ведала, что творила, и сама готовила их гибель. В трагическом ослеплении все, что она предпринимала для здоровья сына, укрепления престола и династии, оборачивалось огорчительными последствиями, злыми пересудами в столичных сферах, громкими обвинениями в измене в Думе и в печати.

6 Они остались вместе навечно

     Наступил переломный 1917 год. После отречения Николая II Керенский поначалу собирался отправить царскую семью в Англию, правительство которой по его просьбе решило пригласить Романовых на жительство. Но вмешался Петроградский Совет. А вскоре изменил свою позицию и Лондон, устами своего посла заявивший, что британское правительство больше не настаивает на приглашении. В начале августа Керенский проводил царскую семью в Тобольск, выбранный им местом ссылки. Но после появления в этом городе новых и новых лиц, подозреваемых в связях с монархистами, представители уже советской власти встревожились. Было решено перевести Романовых в Екатеринбург, где для царской семьи отвели здание купца Ипатьева, получившее временное название «Дом особого назначения».

     Британский консул Т.Рестон пытался тайно содействовать освобождению Романовых. По его инициативе разрабатывался план ночного похищения семьи; белые офицеры с фальшивыми документами пытались проникнуть в дом Ипатьева. Но судьба Романовых была уже предрешена... Советская власть рассчитывала подготовить «образцово-показательный» суд над Николаем, но для этого не хватило времени. В середине июля 1918 года, в связи с наступлением на Урале белых, Центр, признав, что падение Екатеринбурга неизбежно, дал указание местному Совету предать Романовых казни без суда.

     Спустя годы историки, как о каком-то открытии, стали писать следующее. Оказывается, царская семья все-таки могла уехать за рубеж, спастись, как спаслись многие из высокопоставленных подданных России. Ведь даже из места первоначальной ссылки, из Тобольска, можно было поначалу бежать. Почему же все-таки?.. На этот вопрос из далекого восемнадцатого года отвечает сам Николай: «В такое тяжелое время ни один русский не должен покидать Россию».