Александр Невский

В оценке потерь немецкой стороны русские и западные источники  расходятся. Согласно Новгородской летописи, погибло бесчисленное множество  «чуди» и 400 (в другом списке 500) немецких рыцарей, а 50 рыцарей попали в плен.

«И возвратился  князь Александр с победою  славною, — рассказывает Житие святого, — и было много пленных в  войске его, и вели босыми подле коней  тех, кто называет себя «Божьими рыцарями»". Рассказ об этой битве имеется  и в так называемой Ливонской  рифмованной хронике конца XIII века, но она сообщает лишь о 20 погибших и 6 пленных немецких рыцарях, что представляет собой, по-видимому, сильное преуменьшение.

Впрочем, различия с  русскими источниками отчасти могут  быть объяснены тем, что русские  считали всех убитых и раненых  немцев, а автор «Рифмованной хроники» — только «братьев-рыцарей», то есть действительных членов Ордена.

Ледовое побоище  имело огромное значение для судеб  не только Новгорода, но и всей России. На льду Чудского озера была остановлена  крестоносная агрессия. Русь получила мир и стабильность на своих северо-западных границах.

В том же году между  Новгородом и Орденом был заключен мирный договор, по которому состоялся  обмен пленными, и возвращались все  захваченные немцами русские  территории. Летопись передает слова  немецких послов, обращенные к Александру: «Что заняли мы силою без князя  Водь, Лугу, Псков, Латыголу — от того всего отступаемся. А что мужей ваших в плен захватили — готовы тех обменять: мы ваших отпустим, а вы наших пустите».

Битва с литовцами

Успех сопутствовал Александру и в битвах с литовцами. В 1245 году он нанес им жестокое поражение  в ряде битв: у Торопца, под Зижичем и возле Усвята (недалеко от Витебска). Многие литовские князья были перебиты, а иные захвачены в плен. «Слуги же его, насмехаясь, привязывали их к хвостам коней своих, — рассказывает автор Жития. — И начали они с того времени бояться имени его». Так были прекращены на время и литовские набеги на Русь.

Известен еще один, более поздний поход Александра против шведов — в 1256 году. Он был  предпринят в ответ на новую попытку  шведов вторгнуться в пределы  Руси и основать крепость на восточном, русском, берегу реки Наровы. К тому времени слава о победах Александра разошлась уже далеко за пределы Руси. Узнав даже не о выступлении русской рати из Новгорода, но только лишь о подготовке к выступлению, захватчики «побегоша за море». На этот раз Александр направил свои дружины в Северную Финляндию, недавно присоединенную к шведской короне. Несмотря на тяготы зимнего перехода по заснеженной пустынной местности, поход закончился успешно: «И повоевали Поморье всё: одних убили, а других в полон взяли, и обратно возвратились в землю свою со множеством полона».

Но Александр не только воевал с Западом. Около 1251 года был заключен договор между Новгородом и Норвегией об урегулировании пограничных  споров и разграничении в сборе  дани с огромной территории, на которой  проживали карелы и саамы. Тогда  же Александр вел переговоры о  женитьбе своего сына Василия на дочери норвежского короля Хакона Хаконарсона. Правда, переговоры эти не увенчались успехом из-за вторжения на Русь татар — так называемой «Неврюевой рати».

В последние годы жизни, между 1259 и 1262 годами, Александр  от своего имени и от имени своего сына Дмитрия (провозглашенного в 1259 году новгородским князем) «со всеми новгородцы»  заключил договор о торговле с  «Готским берегом» (Готландом), Любеком  и немецкими городами; этот договор  сыграл важную роль в истории русско-немецких отношений и оказался весьма долговечным (на него ссылались даже в 1420 году).

В войнах с западными  противниками — немцами, шведами  и литовцами — ярко проявился  полководческий талант Александра Невского. Но совершенно по-иному складывались его отношения с Ордой.

Отношения с Ордой

После смерти в 1246 году отца Александра великого князя Владимирского  Ярослава Всеволодовича, отравленного в далеком Каракоруме, великокняжеский  престол перешел к дяде Александра князю Святославу Всеволодовичу. Однако спустя год того сверг брат Александра Андрей, князь воинственный, энергичный и решительный. Последующие события  не вполне ясны. Известно, что в 1247 году Андрей, а вслед за ним и Александр  совершили поездку в Орду, к  Батыю. Тот отправил их еще дальше, в Каракорум, столицу огромной Монгольской  империи («к Кановичам», как говорили на Руси).

Братья вернулись  на Русь лишь в декабре 1249 года. Андрей получил от татар ярлык на великокняжеский  престол во Владимире, Александр  же — Киев и «всю Русскую землю» (то есть Южную Русь). Формально статус Александра был выше, ибо Киев по-прежнему считался главным стольным городом  Руси. Но разоренный татарами и обезлюдевший, он полностью потерял свое значение, а потому Александр едва ли мог  быть удовлетворен принятым решением. Даже не заезжая в Киев, он сразу  же отправился в Новгород.

Переговоры  с папским престолом

Ко времени поездки  Александра в Орду относятся его  переговоры с папским престолом. Сохранились две буллы папы Иннокентия IV, адресованные князю Александру и  датированные 1248 годом. В них предстоятель Римской церкви предлагал русскому князю союз для борьбы против татар — но при условии принятия им церковной унии и перехода под покровительство римского престола.

Папские легаты не застали  Александра в Новгороде. Однако можно  думать, что еще до своего отъезда (и до получения первого папского послания) князь провел какие-то переговоры с представителями Рима. В ожидании предстоящей поездки «к Кановичам» Александр дал уклончивый ответ на предложения папы, рассчитанный на продолжение переговоров. В частности, он соглашался на построение в Пскове латинской церкви — кирхи, что было делом вполне обычным для древней Руси (такая католическая церковь — «варяжская божница» — существовала, например, в Новгороде еще с XI века). Папа расценил согласие князя как готовность пойти на унию. Но такая оценка была глубоко ошибочной.

Оба папских послания князь, вероятно, получил уже по возвращении  из Монголии. К этому времени он сделал выбор — и не в пользу Запада. Как полагают исследователи, увиденное на пути от Владимира к  Каракоруму и обратно произвело  на Александра сильное впечатление: он убедился в несокрушимой мощи Монгольской  империи и в невозможности  разоренной и ослабленной Руси противиться  власти татарских «царей».

Вот как передает Житие  князя его знаменитый ответ папским  посланникам:

«Некогда же пришли к нему послы от папы из великого Рима с такими словами: «Папа наш  так говорит: Слышали мы, что ты князь достойный и славный  и земля твоя велика. Потому и  прислали к тебе из двенадцати кардиналов двух искуснейших… чтоб ты послушал учение их о законе Божьем».

Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, отписал к нему, так говоря: «От Адама до потопа, от потопа до разделения языков, от смешения языков до начала Авраама, от Авраама до прохождения Израиля сквозь Красное море, от исхода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломонова до Августа царя, от начала Августа и до Христова Рождества, от Рождества Христова до Страдания и Воскресения Господня, от Воскресения Его и до Восшествия на небеса, от Восшествия на небеса и до царства Константинова, от начала царства Константинова до первого собора, от первого собора до седьмого — все то хорошо ведаем, а от вас учения не принимаем«. Они же возвратились восвояси».

В этом ответе князя, в его нежелании даже вступать в прения с латинскими послами  проявилась отнюдь не какая-то его религиозная  ограниченность, как может показаться на первый взгляд. Это был выбор  и религиозный, и политический. Александр  отдавал себе отчет в том, что  Запад не сможет помочь Руси в освобождении от ордынского ига; борьба же с Ордой, к которой призывал папский престол, могла оказаться гибельной для  страны. Не готов был Александр  пойти и на унию с Римом (а именно это было непременным условием предлагавшегося  союза).

Принятие унии —  даже при формальном согласии Рима на сохранение всех православных обрядов  в богослужении — на практике могло  означать лишь простое подчинение латинянам, причем одновременно и политическое, и духовное. История господства латинян  в Прибалтике или в Галиче (где  они ненадолго утвердились в 10-х  годах XIII века) наглядно доказывало это.

Так князь Александр  избрал для себя иной путь — путь отказа от всякого сотрудничества с  Западом и вместе с тем путь вынужденной покорности Орде, принятия всех ее условий. Именно в этом увидел он единственное спасение как для  своей власти над Русью — пусть  и ограниченной признанием ордынского суверенитета, — так и для самой  Руси.

Период недолгого  великого княжения Андрея Ярославича очень слабо освещен в русских  летописях. Однако очевидно, что между  братьями назревал конфликт. Андрей —  в отличие от Александра — показал  себя противником татар. Зимой 1250/51 года он вступил в брак с дочерью  галицкого князя Даниила Романовича, сторонника решительного сопротивления Орде. Угроза объединения сил Северо-Восточной и Юго-Западной Руси не могла не встревожить Орду.

Развязка наступила  летом 1252 года. Нам опять-таки в точности не известно, что же тогда произошло. По свидетельству летописей, Александр снова отправился в Орду. Во время его пребывания там (а может быть, уже после возвращения на Русь) из Орды против Андрея была направлена карательная экспедиция под началом Неврюя. В сражении у Переяславля дружина Андрея и поддержавшего его брата Ярослава была разгромлена. Андрей бежал в Швецию. Северо-восточные земли Руси оказались разграблены и разорены, множество людей убито или уведено в плен.

В Орде

Св. блгв. кн. Александр Невский. С сайта: http://www.icon-art.ru/

Источники, имеющиеся  в нашем распоряжении, умалчивают о какой бы то ни было связи между поездкой Александра в Орду и действиями татар (4). Однако можно догадываться, что поездка Александра в Орду была связана с переменами на ханском престоле в Каракоруме, где летом 1251 года великим ханом был провозглашен Менгу, союзник Батыя.

По свидетельству  источников, «все ярлыки и печати, которые  князьям и вельможам без разбору  были выданы в предшествующее царствование», новый хан приказал отобрать. А  значит, теряли силу и те решения, в  соответствии с которыми брат Александра Андрей получил ярлык на великое  княжение Владимирское.

В отличие от брата, Александр был крайне заинтересован  в пересмотре этих решений и получении  в свои руки великого княжения Владимирского, на которое он — как старший  из Ярославичей — имел больше прав, нежели его младший брат.

Так или иначе, но в последнем в истории переломного XIII века открытом военном столкновении русских князей с татарами князь  Александр оказался — может быть, и не по своей вине — в лагере татар. Именно с этого времени  можно определенно говорить об особой «татарской политике» Александра Невского — политике умиротворения татар  и беспрекословного повиновения  им.

Последующие его  частые поездки в Орду (1257, 1258, 1262 годы) имели целью предотвратить  новые вторжения на Русь. Князь  стремился исправно выплачивать  огромную дань завоевателям и не допускать  выступлений против них в самой  Руси. Историки по-разному оценивают  ордынскую политику Александра. Одни видят в ней простое угодничество перед безжалостным и непобедимым  врагом, стремление любыми средствами удержать в своих руках власть над Русью; другие, напротив, считают  важнейшей заслугой князя.

«Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке, —  писал крупнейший историк Русского Зарубежья Г. В. Вернадский, — имели  одну цель: сохранение православия  как нравственно-политической силы русского народа. Цель эта была достигнута: возрастание русского православного  царства совершилось на почве, уготованной  Александром».

Близкую оценку политики Александра Невского дал и советский  исследователь средневековой России В. Т. Пашуто: «Своей осторожной осмотрительной политикой он уберег Русь от окончательного разорения ратями кочевников. Вооруженной борьбой, торговой политикой, избирательной дипломатией он избежал новых войн на Севере и Западе, возможного, но гибельного для Руси союза с папством и сближения курии и крестоносцев с Ордой. Он выиграл время, дав Руси окрепнуть и оправиться от страшного разорения».

Как бы то ни было, бесспорно, что политика Александра надолго  определила взаимоотношения между  Русью и Ордой, во многом обусловила выбор Руси между Востоком и Западом. Впоследствии эту политику умиротворения  Орды (или, если угодно, заискивания  перед Ордой) продолжат московские князья — внуки и правнуки Александра Невского. Но исторический парадокс —  а вернее, историческая закономерность — заключается в том, что именно им, наследникам ордынской политики Александра Невского, удастся возродить  могущество Руси и сбросить в конце концов ненавистное ордынское иго.

Князь церкви воздвиг, города отстроил

…В том же 1252 году Александр вернулся из Орды во Владимир с ярлыком на великое княжение и торжественно был посажен на великокняжеский престол. После  страшного Неврюева разорения он в первую очередь должен был позаботиться о восстановлении разрушенного Владимира и других русских городов. Князь «церкви воздвиг, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их», — свидетельствует автор княжеского Жития. Особую заботу князь проявлял по отношению к Церкви, украшая храмы книгами и утварью, жалуя их богатыми дарами и землей.