Легальность и легитимность государственной власти

2.2. Легитимность государственной власти  на политической карте мира (на примере США, СССР и России)

Легитимность  государственной власти Соединенных Штатов Америки

В США внешняя  политика определяется Президентом, а  осуществляется Государственным департаментом во главе с Государственным секретарем.

На мой  взгляд, Соединенные Штаты Америки  проводят сложную внешнюю политику. Ведь она основывается на такие принципы как «строительство безопасного мира» и «распространение демократии во благо американского народа и международного сообщества». Но вместе с этим, Соединенные Штаты играют очень важную роль в международных отношениях, они имеют одну из самых развитых в мире сеть дипломатических представительств. Дипломатия США самым активным образом участвует в разрешении всех самых важных международных конфликтов и разногласий.

Многие аналитики  и политики, как российские, так  и зарубежные, считают, что внешняя политика США отличается своей агрессивностью. С 1940-х годов, когда администрация Рузвельта отказалась от политики невмешательства, Соединенные Штаты выступали инициаторами множества вооруженных конфликтов и военных переворотов во всем мире. К таким можно отнести переворот в Иране в 1953 году; операция, завершившаяся неудачей, в заливе Свиней в 1961 году; войны в Югославии 1999 году, Афганистане и Ираке (2001, 2003). Также они рассматривают вопрос нанесения удара по Ирану. В связи с этими фактами внешняя политика Штатов носит весьма противоречивый характер. Критика в адрес США имеет место быть как в самой стране, так и во всем мире.

Одно из направлений  во внешней политике США, является проведение политики «Мягкой силы» (Soft power). Мягкая сила – это способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение), а не подавление (навязывание, принуждение).

«Мягкая сила» - это достаточно сложное понятие  и во многих отношениях весьма неоднозначное. Но все же можно с полной уверенностью сказать, США по-прежнему является страной с самым большим объемом «мягкой силы». Возможно, американская дипломатия и не использует на полную мощность американскую «мягкую силу», но это не так уж и важно. Важно другое - легитимность, подразумевающая правоту действий. Важность этого фактора хорошо подтверждается последним военным конфликтом между Россией и Грузией.

Американская  «власть» во всем мире сейчас очень  легитимна.  Когда американцы вторгаются в какую-то страну или бомбят какую-то страну, многие в мире, конечно, недовольным этим, однако действия США всегда легитимны. После американского вмешательства у местного населения становится больше свободы, что оправдывает использование силы. Это может быть политическая свобода, социальная, экономическая, личная свобода. Девушки могут использовать косметику и спокойно выходить накрашенными на улицу. Если раньше все в экономике контролировалось монополистами, то теперь есть шанс заниматься бизнесом и так далее. У американской силы имеется ощущение легитимности, и это главное отличие от российской силы.

Очевидно одно, американская «мягкая сила» была бы гораздо  мощнее, если бы США не использовали свою военную мощь так прямолинейно. Уровень силы. Который мир может принять от любой страны, зависит от ее легитимности.⁵

Легитимность  государственной власти в СССР.

Легитимность  политической власти в СССР можно  было определить  рядом факторов, сплачивавших советский народ и  оправдывающих действия власти. К  одному из важнейших таких факторов можно отнести национально-государственную идею, которая носила сакральный характер.

Сакральный  характер этой идее придавала вера в то, что социализм есть единственная и неизбежная стадия развития человеческого  общества, и на тот момент времени  эта истина была уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической практикой.

На основе всего этого высшим принципом  признавалось служение народу, а священным долгом – защита социалистического Отечества. Еще одним компонентом этой национально-государственной идеи советского времени были идеологемы:  «Торжество дела социализма и коммунизма во всем мире – неизбежно», «СССР – оплот мира и социального прогресса».

Применяя  весь свой пропагандистский аппарат  и всю мощь тоталитарной, а затем и авторитарной власти, партократическое государство в СССР шаг за шагом внедряло в сознание населения страны постулаты этой национально-государственной идеи. В свою очередь, эти постулаты налагались на культурные архетипы и социалистическую ментальность советских людей, на веру в возможность построения коммунизма, общества справедливости и достатка на земле, и это все выливалось в поток солидарности общества с «партией-государством».

Долгое время  культ вождя-генсека, руководство  Коммунистической партией всех сторон жизни социалистического общества воспринимались многими советскими людьми как вполне нормальное явление.

Во-первых, культ  вождя и партии позволял персонифицировать  общественные достижения, связывать их непосредственно с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Во-вторых, советским людям в социоцентристском социалистическом обществе это доставляло определенный социальный и моральный комфорт, что, безусловно, соответствовало легитимации власти.

Иллюзию непосредственной сопричастности «великим свершениям»  большей части населения, с одной стороны, создавали мощная пропаганда  и конформизм. Данное положение позволяло простому человеку идентифицировать с «парией-государством», что и возбуждало у него чувство солидарности с ней. Усиление этого чувство было возможным благодаря тому, что «партийно-государственная власть» в СССР стремилось всегда декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой стороны, советский человек сам «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому государству, и вместе с этим ответственность за происходящее в стране перекладывал на него.

Ассоциация  власти с национальными символами  сыграла большую роль в ее легитимации. Сначала ее признавали «рабоче-крестьянской», а затем и «народной». У большинства советских людей не было сомнений в том, что именно эта власть наилучшим образом учитывает их интересы и чаяния. В результате этого, населению страны долгое время казалось, что в нашей стране может существовать только такая власть и никакая другая.

Любая власть, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, желает заручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретной внутренней и внешней политики. Ну а легче всего добиться согласия народа с властью тогда, когда люди ощущают угрозу обществу со стороны «внутренних» и «внешних» сил.

Возможно, именно поэтому при И. Сталине широкое  распространение получили такие  идеологические клише как «враждебное  империалистическое окружение» и прямо ставилось задача «выживания любой ценой». В то время много говорилось о неизбежности новой войны объединенного Запада против первого в мире социалистического государства. И. Сталин говорил: «Мы должны ликвидировать отставание от запада в 10 лет, иначе нас сомнут». Это делало форсированные программы индустриализации и коллективизации вполне обоснованными и легитимными. 

Затем особое значение в процессе легитимации  приобретает выдвижение хилиастических целей, весьма неопределенных, но, по своей сути, мессианских. Достаточно вспомнить, что на всем протяжении советской истории людям внушали, что первому в мире социалистическому государству предначертано выполнить всемирно-историческую миссию – привести человечество к светлому будущему.⁶

В качестве  аргументов легитимации в советское  время широко использовалась акцентирование внимания на успехи строительства социализма,  как доказательстве эффективности партийно-государственной власти и способности ее к руководству. Стоит отметить, что такой способ  легитимации был достаточно эффективен в условиях фальсификации дореволюционной  истории и временной самоизоляции советского государства. Но в результате, когда советские люди получили все большие возможности для расширения контактов с Западом, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимации партийно-государственной власти.

Вспоминая середину 80-х годов, когда был взят курс на перестройку, легитимность этой власти усилилась, во многом благодаря тому, что народ ждал перемен «сверху».

Однако к  концу 80-х годов начался кризис легитимации курса перестройки, так как эйфория от глобальных замыслов быстро прошла, а результаты преобразований оказались явно не соответствующими ожиданиям советских людей.

События, произошедшие в августе 1991 года, изменили страну. Ушла в прошлое перестройка; перестала  существовать КПСС, как правящая государственная структура власти; развален СССР. К тому же, в России был объявлен переход к рыночной экономике, демократичному обществу и правовому государству.

Легитимность  государственной власти в современной  России.

За последнее  двадцать лет произошел переход системы власти в России от советского состояния «мыслить от имени народа и для народа» к состоянию «мыслить от себя и в пределах своей юрисдикции». Власть приобретает самостоятельный фактор, и народ перестает быть единым социальным субъектом и преобразуется в гражданское общество.

Стоит отметить, что переход к такой ситуации произошел не сразу. У российской власти 90-х годов было достаточно много проблем с легитимностью, несмотря на появившиеся перспективы у населения обрести долгожданную свободу и повысить свой жизненный уровень.

Путь шоковой  терапии большинством населения  был принят как неприятный, но необходимый шаг. Легитимность государственной власти была достаточно высокой, что позволяло проводить «болезненные» реформы. Согласно опросам общественного мнения осенью 1991 года около половины россиян были готовы ради будущего процветания страны и изобилия потребительских товаров терпеть на начальном этапе преобразований и рост цен, и безработицу, и «временное» снижение уровня жизни. И лишь пятая часть опрошенного населения была настроена решительно против реформ правительства.

Однако, финансовых ресурсов у государства на хватило. Более того, стоит отметить, что  после «обвального» сокращения производства, роста безработицы, резкого падения жизненного уровня большей части населения легитимность политической власти падала, а к середине 1993 года ее охватил системный кризис.

Можно выделить ряд факторов, которые послужили  отправной точкой кризиса легитимности политической власти в современной  России. Во-первых, использование реформаторами такой модели модернизации, которая ориентируется на положительные примеры других стран, без исследования того, какие ценностные ориентации, духовные интенции людей скрываются за их достижениями. Во-вторых, проведение реформ на основе нормативистского, программно-целевого подхода в управлении, слабо учитывающего социокультурные возможности управляемой системы. Ну а в-третьих, иллюзией о всесильности власти.

Кризис легитимности государственной власти в России с цивилизованной точки зрения был назван кризисом этатизма и патернализма, как основных принципов нормативно-ценностного порядка, сливающегося в российской цивилизации с государственностью.

Если рассматривать  кризис легитимности государственной  власти в социальном плане, то очевидно, что в России он обусловлен, с одной стороны, недовольством значительной части населения деятельностью государственной власти, а также политических партий, представляющих конкретные группы интересов. А с другой стороны, слабостью самой власти, которая заключается в ее неспособности эффективно решать актуальные проблемы современной российской действительности.

Как отмечает А.В. Лубский, в России сложилась  ситуация, описанная в теориях «государственной перезагрузки» (Бриттэн и Нордхауз), узаконения кризиса (Хабермас). Эти теории приводят ряд обстоятельств, приводящих легитимность государственной власти к падению. Во-первых, государственная власть берет на себя гораздо больше обязательств, чем способна выполнить. Во-вторых, правительство  и партии, особенно это проявляется в ходе предвыборных кампаний, дают гораздо больше обещаний, чем способны выполнить. Безответственность правительства, партий и политических лидеров ведет к разочарованию и скептицизму в массовом сознании, а следовательно. И к утрате государственной властью легитимности.⁷

В настоящий  момент в России существует потребность  в нравственной политике. В стране складывается  ситуация, когда в общественном мнении начинается преобладать представление о том, что все трудности, переживаемые страной, напрямую связаны с нечестностью, обманом, коррупцией и воровством на всех этажах социально-политической иерархии, что и находит свое подтверждение в коррупционных скандалах во властных структурах. На этой волне рождается мысль, что стоит положить конец разворовыванию страны и грабежу народа, как жизнь наладится, и проблемы сами собой разрешатся.

Как мне кажется, основной причиной неспособности власти выполнять свои общественные функции  является ее разрыв с народом. Но не стоит думать, что этот разрыв происходит только по причине власти. Власть становится такой, какой ее представляет и делает человек, который исходит их своих потребностей, понимания сущности власти и соответствующих от нее ожиданий.

Население России ожидает от исполнительной власти социальной эффективности, которая санкционируется  менталитетом и носит сознательно-оценочный характер. На данный момент, за этим понятием скрывается способность правительства проводить политику, которая соответствует ожиданиям различных групп населения, и поддерживать в обществе социальный порядок.

Легитимация представительных органов государственной  власти в русской ментальности осуществляется через соотнесение их деятельности с принципом соборности как «воли к согласию», а не «воли к власти». Большая часть населения не возлагает своих надежд на законодательные органы власти.