Юридическое оформление Крепостного права в России

боран и два алтына, но пока  рожь  его  была  в  земле,  он  должен  платить

царскую подать со своего прежнего участка,  несмотря  на  то,  что  все  его

отношения с владельцем прежнего участка прекращаются.

      Царский  судебник  упоминает   и  о  барщине  (выполнение   работы  на

господина), как явлении общем и  законном,  позволяя  “не  делать  боярского

дела” крестьянину, который перешел и  лишь хлеб его оставался  в  земле  (ст.

88).

      Между  тем,  как  уже   упоминалось   выше,   некоторые   исследователи

отказываются  видеть в судебниках начало юридического оформления  крепостного

права.

      Доказательством   к   отсутствию   ярко   выраженной   крепостнической

направленности  в судебниках 1497 и 1550 годов может  послужить  и  следующее

обстоятельство  – очевидно,  что  ограничение  перехода  не  может  считаться

единственным  показателем  закрепощения,  необходимо   учесть   и   правовое

положение  крестьян,  подробнее  остановившись  на   вопросе   об   усилении

эксплуатации. Было ли на самом деле это усиление? Имел  ли место нажим на

владельческие  права  крестьян,  на  их  правоспособность?   Прежде   всего,

крестьяне, как индивидуально, так и в  составе  общины  оставались  субъектом

права, а не его объектом  и  в  таком  качестве  судились  судом.  Княжеский

судебник  фиксирует  процессуальное  равенство  черных  крестьян  и  рядовых

феодалов  в некоторых отношениях. Так, они  были равноценными свидетелями  при

признании обвиняемого татем  (ст.  12),  для  них  существовал  единый  срок

давности  для возбуждения иска в поземельных делах (ст.63  “о  землях  суд”).

Наконец Судебник 1497 года закрепил присутствие  судных  мужей  из  “лучших,

добрых” крестьян на судах кормленщиков (ст. 38), Судебник 1550 года не  внес

тут никаких  серьезных изменений.

      Таким  образом,   очевидно   нельзя   говорить   о   ярко   выраженной

крепостнической направленности Судебников, поскольку  положения,  касающиеся

крестьян  и юридически оформленные в 1497 и 1550 гг.,  предоставляли  им  еще

значительную  свободу,  крестьянское  население  воспринимались  как  вполне

правоспособная  часть населения. Проявления крепостнической  политики  гораздо

более заметно в государственных мероприятиях и  законодательстве  конца  XVI

века, хотя и здесь не существует единой точки зрения.

      б) Указ царя Федора Иоанновича об отмене права выхода.

      Законодательное прикрепление крестьян  в конце XVI  века:  историческая

выдумка или реальность?

      В русской исторической науке  существует мнение, что в конце  XVI  века,

в 1592 году при Федоре Иоановиче был издан указ отменивший право выхода,  но

однозначно  доказанным это мнение быть не может, поскольку  сам  текст  указа

не  обнаружен. Так, Ключевский, отрицал  законодательное прикрепление в  конце

XVI века, он говорил о  том,  что   “до  нас  дошло  значительное  количество

порядных  записей, в которых крестьяне  уговаривались  с  землевладельцами...

Эти порядные идут с половины XVI века до половины XVII и  даже  далее.  Если

вы, читая  эти записи, забудете сказание о  прикреплении  крестьян  при  царе

Федоре,  то  записи  и  не  напомнят  вам  о  том...   Возможность   уйти...

предполагается... как право крестьянина.  Предположение,  что  в  конце  XVI

века  крестьяне были лишены этого  права  ...  делает  непонятным  целый  ряд

порядных, составленных по узаконенной форме“. Ключевский говорил о том,  что

прикрепление  образовалось раньше,  вследствие  экономических  условий  жизни

крестьян, или, как  он  сам  выражался“  из  кабального  права,  посредством

приложения  служилой  кабалы  к  издельному  крестьянству”, иными   словами

некоторые крестьяне (а точнее сказать, довольно значительная их часть)  были

прикреплены к земле и лишены права выхода задолго до  предполагаемого  указа

об  общем поземельном прикреплении. Таким образом “крестьянское  право  выхода

к концу XVI  века  замирало  само  собой,  без всякой  его законодательной

отмены” [Ключевский В.О. “Сочинения  в  9  т.:  курс  русской  истории”,  М.

“Мысль” т.2, стр.301].Следует сказать и об иных подходах к данному  вопросу.

Так, Н.М. Карамзин говорил о “ законе об укреплении сельских работников”,  в

то  время как Погодин М.П. в своей  статье “Должно ли считать Бориса  Годунова

основателем крепостного права”, опубликованной  в  1858  году  соглашался  с

мнением  Ключевского,  говоря  о  прикреплении  не  законом,   а   действием

стихийных сил – обстоятельствами,  чем  вызвал  резкую  критику  со  стороны

другого крупнейшего историка - Костомарова, который настаивал на том, что  в

1592 году  “Борис  издал  указ,  уничтожавший  Юрьев  день,  право  перехода

крестьян...  “[Костомаров  Н.И.  Русская   История   в   жизнеописаниях   ее

главнейших  деятелей”, “Феникс”, Ростов-на-Дону, 1997 год,  т.1.  с.567].  Б.

Греков  в “Кратком очерке  истории  русского  крестьянства”,  избегая  резких

выводов, “пробует разобраться” в данном вопросе.  Автор  отмечает,  что  это

был один из таких вопросов общественной и  политической жизни  нашей  страны,

в  определенном  решении,  которого  были  заинтересованы,   прежде   всего,

помещики,  на  страже  которых  стояла  знать.   Следовательно,   московское

правительство не могло быть нейтральным зрителем развернувшейся  в  связи  с

разрешением крестьянской  проблемы.  Каждый  шаг  московского  правительства

подтверждал  это  положение.  В  разгар  военных  действий  между   русскими

войсками и Стефаном Баторием, когда успех склонялся в  сторону  Батория,  15

января 1580 года по инициативе Ивана Грозного был созван церковный собор  по

вопросам  не строго церковного характера. Ставился вопрос о том, как  церковь

может помочь  государству,  а  в частности “воинскомучину”,  пришедшему  в

оскудение (речь шла о монастырских землях и привилегиях). Церковь  вынуждена

была  “уложить” то, что требовал от них  царь и политический момент,  то  есть

отказаться  от  расширения  своих,  и  без  того  огромных,   землевладений.

Служилый  человек требовал земли, иначе он не мог  крепко  ополчаться  против

врага. В 1584  году,  после  заключения  тяжелого  для  Москвы  мира,  вновь

созванный при Федоре Иоановиче собор, не только подтвердил это  решение,  но

и расширил постановку  вопроса.  Речь  шла  уже  не  только  об  ограничении

притока новых земель,  но  и  о  податных  привилегиях  монастырей,  которые

являлись  приманкой для мятущегося в поисках  лучшей  жизни  крестьянства.  В

постановлении собора говорилось, что “Воинство, служилые люди, те  их  земли

оплачивают, и сего ради многое опустение за воинскими людьми в  вотчинах  их

и в  поместьях, платячя за тарханы, а  крестьяне вышед из-за  служилых  людей,

живут за тарханы  во  льготе,  и  от  того  великая  нищета  воинским  людям

прииде...”  Таким образом,  церковь  соглашалась  принести  жертвы  в  пользу

служилого населения. Собором было постановлено, что с 1 сентября  1584  года

тарханы отменяются “на время... до государеву указу”. Таким образом,  уже  в

1584 году  Юрьев день не  действует,  зато  в  казну  поступает  значительный

земельный фонд. Вопрос о крестьянстве, без  которого земельный фонд  не  имел

ценности,  решительно  и  неизбежно   вплетался   в   сложную   политическую

программу,  а  правительственное  уложение,  упомянутое  выше,  касалось  не

только  земли, но и дальнейшей судьбы крестьян.  Такое  допущение  тем  более

вероятно, что 1581 год уже был “заповедным  годом” (в 1581  году  вышел  указ

“о  заповедных летах”, который “временно  ”  запрещал  переход  даже  в  Юрьев

день), между тем как в 1580 году и до него крестьяне еще  уходили  от  своих

господ  по Судебнику. Так, в тверской писцовой книге  1580  г.  зафиксированы

крестьянские  выходы из вотчины Симеона  Бекбулатовича,  в  приходо-расходных

книгах  Волоколамского монастыря  отмечены  крестьянские  выходы,  начиная  с

1573 по 1580 гг., включительно, отмечено 96 случаев  выхода  из-за  монастыря

и 26 - за монастырь. Зато в писцовых книгах 1581 года нет ни  одного  случая

ни  выхода ни входа.  По  свидетельству Грекова,  из  других  документов  по

преимуществу  судебного характера, вытекает, что  с  1581  по  1586  все  годы

были  заповедными, затем в источниках наблюдаются некоторые пробелы  до  1590

года, а относительно 1590, 1592, 1594 и 1595 достоверно известно, что и  эти

годы  были  заповедными.  Из  указов  Бориса  Годунова   1601-   1602   года

выясняется,  что  практика  заповедных  годов  стала  правилом,   а   выход,

разрешенный Годуновым для  нескольких  годов  начала  XVII  скорее  является

исключением из этого правила.  Что  касается  района  распространения  этого

закона, то, очевидно, распространялся он  на  территорию  всего  Московского

государства.   Можно   руководствоваться   как   соображениями   логического

характера, так и конкретными историческими доказательствами.  Прежде  всего,

поскольку вышеозначенная мера была вызвана интересами служилого населения  –

помещиков и среднего достатка вотчинников  она должна была  действовать  там,

где имелись  землевладельцы средней руки, т.е. почти на  всем  пространстве

Московского государства. Да и не было у правительства  сколько-нибудь  веской

причины отменять Юрьев  день  только  на  какой-то  определенной  территории

страны. Между тем, кроме общих соображений, есть  и  определенные  показания

источников. Так, в указе Бориса Годунова о  предоставлении  крестьянам  права

выхода  в годы  1601  и  1602  прямо  говорится  “Пожаловали  во  всем  своем

государстве от налога и продаж велели крестьянам давати выход  ”.  Разрешать

можно только то, что было запрещено. И если разрешение  распространялось  на

территорию  всего  государства,  то,  следовательно,   и   запрещение   тоже

действовало на всей территории.

      Что же касается сроков действия  закона “ о заповедных летах”, то о них

довольно  определенно  свидетельствует  запись  в  приходо-расходной   книге

Волоколамского  монастыря от 6 января 1595 года. Речь идет о сборе  долгов  с

монастырских  крестьян. Монастырский старец Мисаил Безнин по  этому  предмету

сделал  распоряжение,  чтобы  не  собирать  долгов  с  крестьян,  живущих  и

собирающихся  жить и впредь за  монастырем.  “А  будет  государь  изволит,  -

продолжает  старец, - крестьяном выходу быть, и  которые крестьяне  пойдут,  и

на  тех...  деньги  имати”.  То  есть  предполагалось,  что  государь  может

объявить  в любой момент “выход”. Об это  говорят и другие факты  –  крестьяне

в своих  подрядных записях 80-х годов XVI века иногда писали, что они  крепки

своим хозяевам только на время “заповедных  годов”, до “государевых  выходных

лет”. Иными словами, закон  о  “заповедных  годах”  был  известен  как  мера

временная,   “покамест    земля    поустроиться.”    Однако,    “временность

затянулась... закон прочно и  надолго  лег  в  основу  дальнейшего  развития

крепостного права в России ”[Б.Д. Греков  “Краткий  очерк  истории  русского

крестьянства”, М. 1958, стр.208] .  Основной  причиной  прочного  укоренения

закона  об отмене  Юрьева  дня  являлась,  прежде  всего,  заинтересованность

основной  массы помещиков в сохранности  этой меры. Не даром в течение первой

половины XVII века  они  сначала  слезно,  а  потом  и  с  угрозами  просили

правительство о полной отмене Юрьева дня, указывая при  этом  на  незаконное

сманивание  крестьян  более  крупными  помещиками,  монастырями  и  Троицкой

лаврой, в частности. Это  в  действительности  имело  место,  так  Л.  Шишко

говорит, что ” когда они (богатые землевладельцы) нуждались в рабочей  силе,

они посылали перед Юрьевым  днем  своих  приказчиков  выкупать  крестьян  из

долгов  и переводить на свою землю. У богатых помещиков крестьянам  жилось

легче, чем у мелкопоместных и они  охотно  соглашались  на  такую  сделку...

”[“Рассказы  из Русской истории”, стр.13]. После  выхода закона “о  заповедных

годах”  его   выгоды   для   себя   почувствовали   все   виды   и   разряды

землевладельцев.

      Вместе с тем, стоит вернуться  к идеям  Ключевского,  который   отвергал

законодательное прикрепление крестьянства в конце XVI века,  доказывая  иную

природу   происхождения   “крепости”.   Ключевский   в   своих    сочинениях

разрабатывает концепцию  постепенного, “естественного” процесса  закрепощения

крестьян, который  был связан с их задолженностью господину.

      Делая  краткий вывод из упомянутой  выше  дискуссии,  следует  отметить

недостаточную точность доказательств сторонников как  одной,  так  и  другой

позиции. К недостаткам  идеи  о  наличие  указа  о  прикреплении  относится,

прежде всего, отсутствие самого указа, а также более или  менее  достоверных

ссылок на него в  исторических первоисточниках, что  же касается точки  зрения

Ключевского, то и  его утверждение  о  “долговом  холопстве”  не  может  быть

признано абсолютно  верным,  поскольку  ситуацию  можно  толковать  в  данном