Германская геополитическая школа

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Геополитические идеи и сама геополитика возникли и развивались в общем русле эволюции научной мысли XIX – начала XX вв. В целом она представляла собой не что иное, как перенесение на сферу международных отношений господствовавших в тот период как в естественных, так и социальных и гуманитарных науках идей и концепций, а именно детерминизма (в его географическом варианте), строгих естественно - исторических законов, социал-дарвинизма, органицизма и т.д.

Традиционные представления о  международных отношениях основывались на трех главных китах — территории, суверенитете, безопасности государств — факторов международной политики. В трактовке же отцов-основателей геополитики центральное место в детерминации международной политики того или иного государства отводилось его географическому положению. В их глазах мощь государства прочно коренится в природе самой земли. Смысл геополитики виделся в выдвижении на передний план пространственного, территориального начала. Поэтому главная задача геополитики усматривалась в изучении государств как пространственно-географических феноменов и постижении природы их взаимодействия друг с другом.

Иначе говоря, традиционная геополитика  рассматривала каждое государство  как своего рода географический или  пространственно-территориальный организм, обладающий особыми физико-географическими, природными, ресурсными, людскими и иными параметрами, собственным неповторимым обликом и руководствующийся исключительно собственными волей и интересами.

Поэтому естественно, что первоначально  геополитика понималась всецело в терминах завоевания прямого (военного или политического) контроля над соответствующими территориями. Во многих своих аспектах традиционная геополитика возникла в русле географического направления или географического детерминизма в социальных и гуманитарных науках XIX—XX вв. Но все же признанным патриархом направления географического детерминизма в социальных и гуманитарных науках считается германский этнограф и географ, зачинатель политической географии конца XIX — начала XX в. Ф. Ратцель. Главная заслуга Ратцеля состояла в том, что он предпринял попытку связать между собой политику и географию, изучить политику того или иного государства исходя из географического положения занимаемого им пространства.

Введение в научный оборот самого термина «геополитика» связывают с именем шведского исследователя и политического деятеля Р. Челлена, который изучил системы управления для выявления путей создания сильного государства.

Хаусхофер полагал, что Британская империя близка к упадку, и мировое лидерство постепенно должно перейти к континентальным государствам и прежде всего к Германии. Необходимость расширения "жизненного пространства" для немцев неизбежно подталкивает Германию к территориальным экспансиям, главным образом на Востоке. Однако при этом Хаусхофер предупреждал, что Британская империя тем не менее должна оставаться в центре внимания германской внешней политики.

Целью данной курсовой работы является изучение основ германской геополитической школы, того, как трактовали термин «геополитика» немецкие ученные, специализирующиеся на данном вопросе. Данная цель может быть достигнута путем решения следующих задач:

1. изучить «Органическую школу» Ф. Ратцеля и определить ее место в германской геополитической школе;
2. познакомиться с деятельностью Р. Челлена – автора категории «геополитика»;
3. рассмотреть теорию «континентального блока», ее автор К. Хаусхофер.
1. «ОРГАНИЧЕСКАЯ ШКОЛА» ФРИДРИХА РАТЦЕЛЯ И ЕЕ МЕСТО В ГЕРМАНСКОЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ

Основателем современной геополитики  считается немецкий географ Фридрих Ратцель (1844-1904 гг.). В своих работах «Законы пространственного роста государств» и «Политическая география» он формулирует основы «пространственного подхода» к изучению политики. «Биогеографическая» концепция Ратцеля отталкивается от популярной во второй половине XIX века концепции эволюционизма. Он понимает государство как одну из форм жизни на Земле, возникающую из взаимодействия «Почвы» и «Народа». Для устойчивой жизни и развития государства ему необходимо «жизненное пространство», поэтому экспансия государства, расширение его территории представлялись Ратцелю естественными и неизбежными процессами, входе которых наиболее сильные государства вступают в «борьбу за существование». По предположению Ратцеля, основной линией этой борьбы является противостояние двух типов «организмов - государств» - морских и континентальных. Сформулировав эту оппозицию, Ратцель кладет основание центральной для многих направлений геополитики мифологеме противостояния «Суши» и «Моря».

Европейские геополитики часто  подчеркивают, что континентальная  школа началась именно с работ Ф. Ратцеля, хотя сам он был убежден, что заложил основы политической географии. Действительно, Ратцель является основоположником политической географии в современном понимании содержания этой науки, но одновременно он выдвинул целую серию интересных геополитических идей [1, с. 43].

Немецкий ученый - геополитик Отто Мауль подлинным отцом геополитики считал своего соотечественника Фридриха Ратцеля. «Без Ратцеля, - писал он, - развитие геополитики было бы немыслимо, поэтому Челлен, например, или кто-либо другой не может быть назван, как это иногда случается по невежеству, отцом геополитики. Им является Ратцель». Фридрих Ратцель окончил политехнический университет в Карлслуэ, затем университет в Гейдельберге, где прослушал курс лекций профессора Эрнста Геккеля (автора термина «экология»). Мировоззрением и методологией Ф. Ратцеля были идеи эволюционизма и дарвинизма. В системе взглядов немецкого ученного – «отца» геополитики видны многие идеи родоначальника социологии француза Огюста Конта: эволюционизм, признание влияния географической среды на развитие народа, государства, роли демографических и космических факторов в функционировании политических систем, жизни этносов и государства.

Это влияние О. Конта просматривается  в работах Ратцеля «Земля и жизнь. Сравнительное землеведение», «Народоведение» и в фундаментальной книге «Политическая география» [2, с. 125].

Уже в работе «Земля и жизнь» он рассматривает землю как единое целое: твердая, жидкая и газообразная части земли, равно как жизнь, развивающаяся в них, - одно целое, элементы которого связанны между собой  исторически и находятся в непрерывном взаимодействии. Все это, как пишет Ф. Ратцель, «мы и называем органическим пониманием земли; мы противопоставляем это воззрение тому, которое разделяет отдельные части нашей планеты так, как будто они пришли в соприкосновение случайно и могут быть поняты и изучены каждая в отдельности, независимо от остальных. Твердая часть земли, в сущности, оказывается дном двух морей: водного и воздушного. Вся земля находится под владычеством воды и воздуха, которые постоянно омывают ее и находятся притом в беспрерывном движении. Мы сами населяем дно воздушного океана и парообразных частей воды. Формы земной поверхности представляют собой лишь скоропреходящие явления на дне водного и воздушного океанов, и все они носят на себе отпечаток непостоянства, происходящего от размывающего действия окружающей среды» [3, с. 52].

Водные и воздушные бассейны он считал двумя морями, где твердая  часть земли является дном этих двух морей. Первый шаг людей к морю ученый определяет как «начало всемирной  истории человечества». Народоведение несовершенно, если оно знает только земледельцев и скотоводов, кочевников и охотников. Морские народы, по мнению Ратцеля, образуют оригинальную группу: их распространение, жилища, деятельность совершенно своеобразны. Морские народы распространяются скачками с острова на остров, с одной береговой полосы на другую.

Такая морская кочевая жизнь, полагает Ратцель, обусловлена избытком населения, повторяющимся через несколько поколений, что-то сходное с природой моря лежит в истории этих народов. Он утверждает, что история Египта или Китая, где отсутствует морская кочевая жизнь, однообразна, ее ходу не хватает живого обмена противоречий, и она рано приходит в застой. Отсюда он делает вывод: в замкнутой среде материковых земель развиваются лишь полукультуры, а пастушеские народы живут вне границ культуры, враждебны ей. Ратцель также обстоятельно анализирует значение климата в жизни народов, особо останавливаясь на факторах воздействия климата на человека: влияние теплоты, давления и влажности воздуха на тело и психику человека, влияние света, климата на внешний образ жизни человека. Он также исследует образ жизни человека в течение одних суток и годового цикла времени и при этом отмечает троякого рода влияния климата:

1. происходят непосредственные изменения в физической и душевной жизни человека под влияние света, тепла, холода, сырости, сухости, давления воздуха и ветров. Отсюда различия характеров провансальца, живущего в климате Средиземного моря, и бретонца или нормандца, страна которого обладает климатом южной Англии. Те же отличия видны в характере жителей Северной Америки или Техаса, новой Англии и Канады или Калифорнии.;
2. климат воздействует на переселение народов. Континентальный климат степей приводит к кочевому образу жизни: кочевники переходят границы своих земель, наводняют другие страны, где под влияние сырого климата обращаются в земледельцев.;
3. от климата зависят произрастание растительности и распределение животных, а следовательно, образ жизни человека.

Однако Ратцель делает исключение из этого правила, отмечая, что народы не на всякой ступени развития одинаково подчиняются влиянию климата. Но при работе и переселении на новые места, особенно в тропиках, климатические воздействия сказываются всего сильнее. По мере развития культуры противодействие этому влиянию увеличивается, так что для недоразвившегося народа климат является главнейшим условием его дальнейшего существования [4, с. 256].

Главной задачей своего труда «Народоведение»  Ратцель считает воззрение (рассмотрение внешних условий) и тропическое разъяснение (рассмотрение развития).

Узнать человечество во всех его  частях в том виде, в каком оно  живет в настоящее время на земле, составляет задачу народоведения. Мы давно уже привыкли рассматривать  более подробно лишь продвинутые  народы, носителей высшей культуры, привыкли их одних считать представителями  человечества, вырабатывающими мировую  историю; поэтому в обязанности  народоведения лежит изучение забытых, более глубоких слоев человечества. Кроме того, понятие человечества не должно быть для нас чем-то поверхностным, каким оно выработалось в тени возвышающихся над всеми другими  культурных народов, но именно в этих низших слоях мы должны искать промежуточные  пункты, которые привели к нынешнему, более высокому развитию. Народоведение  должно не только знакомить нас с  человечеством, каково оно теперь, но и с тем, как оно стало таким, на сколько для нас уцелели следы его разнообразного прошлого. Только таким путем мы можем установить единство и целостность человечества. Что касается хода этих соображений, то прежде всего надо иметь в виду, что культурное расстояние между двумя группами человечества по ширине и глубине может быть совершенно независимо от различия даровитости. Наше умственное и культурное развитие, все то, что мы называем прогрессом цивилизации, можно сравнить, скорее с ростом растения, чем со свободным подъемом птицы. Мы всегда остаемся связанными с землей, и ветвь может расти только на стволе. Как бы человечество не поднимало голову в эфирные области, ноги его все таки касаются земли и прах вновь становится прахом. Что касается исторического воззрения, то можно указать народа, которые целые тысячелетия оставались одинаковыми, не меняя ни места пребывания, ни языка, ни физического облика, ни образа жизни и только поверхностно изменяли свои верования и знания.

Человечество населяет умеренные  и теплые страны и острова земли  и часть холодного пояса северного полушария. Область его обитания образует пояс изменчивой ширины , самый северный пункт которого лежит в северном полушарии. Распространение человека, так же как растений и животных, зависит от связи материков на севере и разделения их на юге. Если мы взглянем на человечество как на целое, мы увидим, что северные части его находятся в широкой взаимной связи, а южные значительно разделены между собой. Обращая внимания на расы, мы замечаем, что негроиды принадлежат югу, а монголоиды и белые – северу.

Человек – гражданин земли в  самом обширном смысле слова. Он проникает  даже туда, где не может жить постоянно. Почти весь земной шар ему известен. Из всех существ, связанных с почвой, он – одно из самых подвижных.  Численность людей тесно связана  с их почвой, оказывающей значительное влияние на их внутреннее развитие, распространение и взаимные отношения. Отдельные движения сплетаются между собою и из них выходит великое движение, субстратом которого является все человечество.

Таким образом, можно говорит о  единстве человеческого рода, если под единством подразумевается  общность естественной почвы, создаваемой  природой.

Созданный из земли и ее составных  частей, развившийся в бесконечном ряде поколений одного происхождения, в непосредственной связи с землей, человек не может не быть признанным за существо, вполне приуроченное к земле. Отдельный человек строит на земле свой дом и находит в ней свою могилу, народ имеет свою слабость, всему человечеству принадлежит земля. Положение, пространство и границы человечества и отдельных народов, - все определяется поверхностью земли, и уже положение и контуры отдельных ее частей намечают те различия, которые должны когда-нибудь проявиться на тех племенах, которые их населяют. Кроме того, каждый народ получает известное наследие от той части земли, которую он населяет [5, с. 32].

В густом населении заключается  не только прочность и порука энергичного  развития, но и непосредственный стимул культуры. Чем ближе люди соприкасаются  между собой, тем ближе они  принимают участие друг в друге, тем менее погибает культурных приобретений, тем выше поднимается соревнование в приобретении силы. Поэтому другим фактором, влияющим на образ жизни населения, по мнению Ратцеля, является культура, в частности культура землевладения и садоводства. Где выше уровень культуры земледелия, там гуще население. Этот тезис подтверждается ссылкой на плотность населения Китая и Индии, где проживает менее 1/60 ч от общего числа китайцев и индийцев. Ратцель делает вывод о том, что редкое население уже само в себе заключает повод к упадку: его наибольшая численность легче подвергается ослаблению и исчезновению. Быстрый расход жизненных сил является признаком всех народов более низких ступеней культуры. Основа, на которой держится их хозяйство, узка и неполна: воздержанность часто граничит с бедностью, нужда является частым гостем и отсутствуют все меры предосторожности, которыми врачебное искусство окружает нашу жизнь.