Теория познания

Почему классическая метафизика не вполне адекватна к  задачам современной философии  науки? Последняя заинтересована изучением  абстрактных и идеальных объектов (предметность арифметики). Насколько  адекватен инструментарий классической метафизики (инструментарий Декарта, Канта) для анализа современной арифметики?

Мы должны иметь какие-то критерии для определения существования  абстрактных и идеальных объектов, какие-то правила и для их конструирования.

А лингвистический поворот, современная логика и др.основания, на который опираются философы-аналитики, достаточны для исследования объектов данного типа.

 

Это выражается иногда в  форме оппозиции, противостояния. Например, некоторые из творцов современной  семантики говорили о борьбе с  метафизикой. В частности, Рудольф  Карнап. Он считал, что метафизика должна быть преодолена, она показала свою бесплодность, бесполезность. Это, вероятно, является преувеличением. Но Карнап эволюционировал, в поздних работах он более  корректно анализирует традиционные метафизические подходы.

Метафизика и была преодолена, была построена новая метафизика…

 

Что характерно для новой  метафизики?

Некоторые проблемы классической онтологии исчезают. Например, для  последней характерна проблема соотношения бытия и сущего. Подобная проблема, конечно, не характерна для Аристотеля, но рождается теми же монахами (сущее – то, что сотворено Богом, бытие – это трансцендентное). Современные метафизики не заморачиваются подобными проблемами. Например, Рассел, Куайн и др. используют эти термины как синонимы.

Категория «предикат» имеет  место в современной онтологии.

Мы получаем возрождение  средневековой проблематики, связанной  с теологией. Сейчас это связи  уже нет, а проблема универсалий  трактуется средствами математической логики. Мы получаем различные решения. Мы можем придерживаться номиналистической онтологии (Куайн, Гудман?, Витгенштейн) или реалистической онтологии (Фреге, Уайтхед, ранний Рассел). Р.Карнапа можно классифицировать как сторонника концептуалистской точки зрения. Он пытается признавать существования универсальных объектов, конструируемых средствами современной логики, он не борется с универсалиями, как с ними борется Куайн.

 

Наряду с Б. Расселом и Р. Карнапом для современной  онтологии имеет большое значение У. Куайн.

Расселу в своей теории дескрипции удалось разрешить древнюю проблему – проблему отрицательных экзистенциальных высказываний, на котором спекулировал Кентерберийский со своим онтологическим аргументом. Рассел окончательно решил и похоронил эту проблему.

Метод Рассела заключается  в том, что мы должны по возможности  освобождаться от обозначающих фраз, оставляя только такие обозначающие фразы, которые нельзя редуцировать. Мы должны переводить высказывания в  корректную логическую запись.

Например, «Бога нет» будет выглядеть как «Неверно, что существует х, такое что…». Никакого противоречия в таком случае не будет.

 

У Рассела в его  анализе мы видим, что на первый план выходят переменные. Корректный логический анализ экзистенциальных утверждений  связан с исследованием логических переменных, входящих в экзистенциальное высказывание.

 

Куайн идет по стопам Рассела и доводит до совершенства его метод анализа экзистенциальных высказываний. С точки зрения Рассел подобным образом мы должны анализировать обозначающие фразы, которые не являются именами собственными (есть имена собственные и предикатные знаки). Но Куайн говорит, что любое имя собственного мы можем интерпретировать в форме предикатного знака. Например «Пегас» мы можем как «Пегасит» формой P(x) (существует такое x, которое пегасит). Тогда никаких проблем с экзистенциальными высказываниями не возникает.

Куайн формулирует известный онтологический тезис: «Быть это значит быть значением квантифицированной переменной».

Возникает понятие онтологических обязательств: Мы должны признавать существование тех и только тех объектов, которые соответствуют значениям переменных квантифицированных высказываний, признаваемых истинными.

 

По Карнапу решает этот вопрос по-другому. У него есть внешние или внутренние вопросы. Онтология – это область внутренних вопросов, вопросов конкретного языка. Например, существует ли молекула H2O есть внутренний вопрос химии. Но вопрос «что на самом деле существует: деревянная доска или молекулы древесины» есть внешний вопрос, это вопрос глупый, это вопрос семантический – вопрос выбора того или иного языка. Куайн с ним не соглашается, он говорит, что нет таких чётких границ между семантикой и онтологией.

Онтология – это то, что конструируется внутри некоторого языка. Говорить об онтологии в абсолютном смысле недопустимо. Куайн стремиться, как и Гераклит, сказать, что мы живём в общем для нас мире, который является реальным физическим миром.

Куайн совершенен в своём анализе. Он использует логику предикатов первого порядка как язык, на который мы можем перевести все высказывания. Его онтология чиста, близка к совершенству.

 

Но прагматические основания  различны. Те прагматические оснований, которые предлагает Карнап для разделения семантики и онтологии, представляются Анкину более интересными, чем основания Куайна.

 

 

Понятие онтологических обязательств может толковаться различным способом.

Но всё-таки имена  не были похоронены даже замечательными работами У. Куайна. И в современной философии большое значение имеют идеи С. Крикке, известного аналитика, создателя теории жёстких исигнаторов. Он возродил некоторые древние представления, восходящие к Аристотелю, в рамках современной метафизики. Рассел сузил понятия имён собственных до имён собственным в логическом смысле этого слова. А Крикке расширил концепцию имён, связав её с теорией логики,  теорией возможных миров.

Крикке «Тождество и необходимость».

 

Вкратце теория Крикке.

Жёсткий дисигнатор – термин, обозначающий один и тот же индивид во всех возможных мирах. Например, термин Анкин Д.В. будет жёстким исигнатором, он обозначает его во всех возможных мирах. Но в некоторых возможных мирах он уже умер или является преступником, сменил пол и пр., но во всех возможных мирах он означает одного индивида. Аналогично с термином вода. Даже если в некоторых возможных мирах есть вещество, во всём совпадающее с водой, но имеющее формулу xyz, не является водой.

Идея Лейбница о возможных  мирах разрабатывается т.о. в теории жёстких дисигнаторов.

Не может такого быть, чтобы значение термина изменилось и стало обозначать какой-то другой индивид. Например, золото, что означало для Аристотеля, то же означает и  для нас. Это вещество имеет определённую химическую формулу. Главное, что термин не может изменить своё значение и будет обозначать одно и то же во всех возможных мирах, если это жёсткий дисигнатор.

Этот результат можно  рассматривать как похороны релятивизма  в философии науки и языка. Во всяком случае он является очень сильным аргументом в пользу реализма.

Теория жёстких исигнаторов имеет также большое значения для современной философии сознания. Современная философия сознания – очень изощрённая область современных исследований и опирается на множество дисциплин.

 

 

Онтология и концепция  трёх миров Фреге.

С него всё началось, у него учились Витгенштейн, Рассел, к нему на занятия ходило всего 4 студента в Йенском университете. К нему на семинарские занятия ходил Рудольф Карнап, Людвиг Витгенштейн.

Карнап под руководством Фреге пытался сделать теорию относительности аксиоматических  систем, пытался формализовать теорию относительности Эйнштейна.

 

Фреге выносит мысль  за рамки сознания. Мысль не принадлежит  человеческому сознанию. Это прямо  связано с лингвистическом поворотом. Мысль принадлежит языку, воплощается в логических и лингвистических формах языка, но не в человеческой психике, не в человеческом сознании. Человеческое сознание субъективно, и те переживания, которые мы имеем, недоступны никому другому. Если бы мысль была содержанием нашего сознания, это было бы крахом всякой науки и всякой философии. У нас была бы своя собственная геометрия, арифметика, доступная только мне и никому другому. Мысль – это языковая форма, которая имеет истинностное значение истина или ложь. Фреге обращается к повествовательным высказыванием. Он говорит, что стандартной языковой формой является повествовательным высказыванием. Он говорит также, что общие вопросы (да или нет), также имеют истинностное значение. Частные вопросы не имеют истинностного значения и не выражают никакую мысль, также как восклицательные, побудительные и прочие предложения.

По Фреге есть три  мира: мир окружающих нас вещей, материальных объектов, существующих во времени  и пространстве. Второй, мир содержания нашего сознания, мир психического. Первый мир постигается с помощью  внешних чувств, второй – с помощью  внутреннего переживания. Но есть и  третий мир, в котором пребывает  мысль, мир объективного идеального. Он имеет сходство с 1м миром, который не нуждается в субъекте, не нуждается в носителе. Также третий мир не нуждается в субъекте и носителе. Например, если мы имеем мысль «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов»… нужен ли нам носитель мысли, чтобы признать существование этой мысли? Так какая разница, переживаем или нет мы эту мысль, был ли Пифагор или нет. Мы имеем повествовательное высказывание, которое имеет истинностное значение «истина».

Объекты 3го мира существуют независимо и за пределами нашего сознания. Но в то же время третий мир в чём-то напоминает второй мир. В чём? Объекты 1го мира доступны нашим  чувствам. Являются ли доступны нашим чувствам объекты 3го мира? Нет. Теорема Пифагора не доступна нашим чувствам типа осязания, зрения и пр. Но означает ли, что объекты 3го мира постигаются также как объекты 2го мира – внутренним чувством. Нет. Мы можем переживать «ах, как ужасно, что квадрат гипотенузы…». Итак, мысль не дана ни внутреннему, ни внешнему чувству. Если мы чувствуем, что мыслим, это не значит, что мы мыслим. Оказывается, что единственный способ исследования мысли – анализ языковых форм. Мы должны анализировать структуру повествовательных высказываний, и мы тогда будем разбираться с нашими мыслями. И кроме языка, логического анализа языковой формы у нас нет пути для исследования мысли, нет пути к объектам третьего мира. Означает ли это ,что объекты третьего мира создаются третьим языком? Если нет другого пути, кроме языка, это не значит, что он им порождается. Есть разные языки. Учиться мысли у естественного языка хуже, чем учиться мысли у малого ребёнка. Это не новая позиция. Таков был Сократ, он не доверял красивой форме софистического риторического высказывания. Мы должны анализировать логическую или лингвистическую форму, и больше нам ничего не дано.

Философия – это наука. Не надо воспринимать философию как  произведение. Отбросьте ваши переживания  и попытайтесь проанализировать мысли.

 

 

 

 

Продолжение лекции…

 

Семантика.

Использует такие  категории как смысл (интенсионал; дисигнация) и значение (экстенсионал; денотация).

Иногда вместо «смысла» употребляется термин «значение», но тогда нужно иметь ввиду что подразумевается языковое значение. Тогда противоложное слово (т.е. значение) будет называется (например, у Куайна) именованием.

Моррис, например, также  разграничивает дисигнацию и денотацию. Но иногда термин дисигнат используют в качестве синонима значения ,а не смысла, как у Чарльза Уильяма Морриса.

Референциальное значение (значение) и языковое значение (смысл).

 

Готлоб Фреге разграничивает семантические категории в своих статьях «Смысл и значение», «Мысль логическое исследование» и некоторых других работах.

 

Почему нам нужно  разграничить данные категории?

Возьмём в качестве примера  рассуждение:

Логически необходимо, что 9 больше семи (если мы считает, что законы математика даёт нам логически необходимые  истины).

Или:

Число планет равняется 9. (это также истинное высказывание).

---------------------

Совершаем операцию подстановки. (если имеются равные величины, то мы можем подставлять эти величины в другие высказывания). Итак:

Логически необходимо, что  число планет больше 7.

 

Является ли вывод  истинным? Если мы говорим, что да, то мы утверждает логическую необходимость, т.е. мы утверждаем, что «не может быть такого, что число планет было равно или меньше 7». Но это может быть. А, значит, наш вывод является ложным высказыванием. Почему, ведь обе посылки истинны? Но вторая посылка является эмпирической истиной.

Почему мы пишем а=в?

По Фреге это выражение  соответствует кантовскому понятию  синтетических высказываний, а выражение  а=а и в=в соответствуют кантовскому понятию аналитических высказываний.

Нам нужно объяснить, почему синтетические высказывания дают нам новое знание. Фреге пытался решить эту проблему синтетических высказываний, заодно разрешая наш пример, в котором фигурирует оператор логической модальности.

По Фреге получается, что некоторые высказывания зависят  от контекста, и в таких высказываниях  не подходит подстановка тождественного по значению выражения.

Первое высказывание содержит такой контекст, который  не допускает подстановку тождественного выражения.

Наряду со значением  имена и высказывания имеют смыслы по Фреге.

Что же это за Фрегевский смысл?

 

Рассмотрим такие  имена как число планет, цифра 9 арабская, цифра IX римская. Это разные имена. Но они все обозначают один и тот же объект – число.

Возьмём множество таких  множеств, которое имеет девять элементов. Все наши имена обозначают это  множество.

Проблем бы не возникло, если бы вместо имени «число планет»  использовалось бы имя «цифра IX римская».

Т.е. мы можем предположить, что девятки арабская и римская  достаточно близки друг к другу, а именно, они имеют общий смысл, допустим С1.

Тогда получается, что  число планет имеет какой-то отличный от первого смысл, С2, хотя обозначают они одно и то же.