Искусство беседы, по Сократу,
требует исходить из того, что уже известно
собеседнику, а не ошарашивать его сразу
некой неизвестной ему и непонятной истиной.
Поэтому следует путем наводящих вопросов
выяснить границы знания и незнания собеседника,
помочь ему «вспомнить» то, что известно
его душе: ведь познание и есть воспоминание
(«анамнесис») вечной души о том, что она
знала еще до рождения данного человека.
«Но если, - говорит Сократ, - рождаясь,
мы теряем то, чем владели до рождения,
а потом с помощью чувств восстанавливаем
прежние знания, тогда, по-моему, «познавать»
означает восстанавливать знание, тебе
уже принадлежавшее. И, называя это припоминанием,
мы бы, пожалуй, употребили правильное
слово» (Платон. Федон,).
В ходе диалектических бесед
человек, по мысли Сократа, восстанавливает
знания доставшейся ему бессмертной души,
другими словами - духовно возрождается.
Поэтому роль собеседника, посредством
диалектики помогающего возрождению знания
и его закреплению, он по аналогии с ремеслом
своей матери-повитухи называл «майевтикой»,
т. е. повивальным искусством. «В моем повивальном
искусстве,— замечает Сократ,— почти
все так же, как у них; отличие, пожалуй,
лишь в том, что я принимаю у мужей, а не
у жен и принимаю роды души, а не плоти.
Самое же великое в нашем искусстве - то,
что мы можем разными способами допытываться,
рождает ли мысль юноши ложный призрак
или же истинный и полноценный плод» (Платон.
Теэтет, 150 b—с).
Сократ в своих беседах часто
прибегал к индукции ("индукция" - это отыскание общего
в частных добродетелях путем их анализа
и сравнения), используя ее как при образовании
общих определений, так и с противоположной
целью — для наглядной демонстрации ошибочности
тех односторонних и мнимых «общих» определений,
которые опрометчиво предлагались его
собеседниками на основе поверхностных
и поспешных обобщений эмпирического
характера. В данном отношении можно сказать,
что Сократ умело использует такой прием
опровержения оппонента, как противопоставление
более последовательной и обстоятельной
индукции — индукции случайной и непродуманной.
Сократовская беседа исходит
из предпосылки наличия объективной истины,
признание которой превращает разговаривающих
в собеседников и объединяет их познавательные
усилия. Хотя именно сократовская позиция
определяет и эту предпосылку, и эту истину
(или по крайней мере путь к ней), но он
скромно (и предусмотрительно!) выдает
ее за нечто общезначимое и объективное,
облегчая тем самым согласие оппонента
и на саму беседу, и на ее результаты. «Когда
он сам разбирал какой-либо вопрос,— пишет
Ксенофонт,— то приступал к нему путем
общепринятых истин, считая это основанием
речи. Оттого-то, когда он говорил, у него
более всех, насколько я знаю, оказывалось
соглашающихся слушателей. Он говорил,
что и Гомер потому придал Одиссею славу
надежного оратора, что тот умел вести
речи путем общепризнанных истин» (Ксенофонт.
Воспоминания о Сократе,). Точнее было
бы сказать, что за такие «общепринятые
истины» Сократ выдавал свое, далеко не
общепринятое, понимание существа разбираемых
вопросов. Но это был акт не одиссеевского
хитроумия, но сократовской мудрости.
Особое значение Сократ придавал
познанию сущности добродетели. Нравственный
человек должен знать, что такое добродетель.
Мораль и знание с этой точки зрения совпадают;
для того, чтобы быть добродетельным, необходимо
знать добродетель как таковую, как «всеобщее»,
служащее основной всех частных добродетелей.Задачей
нахождения «всеобщего» должен был, по
мысли Сократа, способствовать его особый
философский метод.
«Сократический» метод, имевший
своей задачей обнаружение «истины» путем
беседы, спора, полемики, явился источником
идеалистической диалектики. Под диалектикой
понимали в древности искусство добиться
истины путем раскрытия противоречий
в суждении противника и преодоления этих
противоречии. В древности некоторые философы
считали, что раскрытие противоречий в
мышлении и столкновение противоположных
мнений является лучшим средством обнаружения
истины.
Сократический метод – это,
прежде всего, метод последовательно и
систематически задаваемых вопросов,
имеющих своей целью приведение собеседника
к противоречию с самим собой, к признанию
собственного невежества. В этом и состоит
сократовская ирония. Однако Сократ ставил
своей задачей не только ироническое раскрытие
противоречий в утверждениях собеседника,
но и преодоление этих противоречий с
целью добиться истины.
Беседа Сократа исходит из фактов
жизни, из конкретных явлений. Он сравнивает
отдельные этические факты, выделяет из
них общие элементы, анализирует их, чтобы
обнаружить препятствующие их объединению
противоречащие моменты, и, в конечном
счете, сводит их к высшему единству на
основе отысканных существенных признаков.
Таким путем он достигает общего понятия.
Суждение Сократа
о нравственных добродетелях.
Тремя основными добродетелями
Сократ считал:
1. Умеренность (знание, как
обуздывать страсти)
2. Храбрость (знание, как
преодолеть опасности)
3. Справедливость (знание, как
соблюдать законы божественные
и человеческих)
Только «благородные люди»
могут претендовать на знание. А «земледельцы
и другие рабочие очень далеки от того,
чтобы узнать самих себя... ведь они знают
только то, что имеет отношение к телу
и служит ему... А потому, если познание
самого себя есть признак разумности,
никто из этих людей, не может быть разумным
в силу одного своего ремесла». Рабочему,
ремесленнику, земледельцу, т.е. всему
демосу (не говоря уже о рабах), недоступно
знание.
Грань между присущими человеку
духовными процессами и материальным
миром, уже намеченная предшествующим
развитием греческой философии (в учении
Пифагора, софистов и др.), была более отчетливо
обозначена именно Сократом: он акцентировал
своеобразие сознания сравнительно с
материальным бытием и одним из первых
глубоко раскрыл сферу духовного как самостоятельную
реальность, провозгласив её как нечто
не менее достоверное, чем бытие воспринимаемого
мира (монизм)
В вопросах этики Сократ развивал
принципы рационализма, утверждая, что
добродетель проистекает из знания, и
человек, знающий, что такое добро, не станет
поступать дурно. Ведь добро есть тоже
знание, поэтому культура интеллекта может
сделать людей добрыми.
3. Политико-правовые взгляды Сократа
Сократ наметил классификацию
государственных форм, исходя из основных
положений своего этико-политического
учения. Государственные формы, упоминаемые
Сократом, таковы: монархия, тирания, аристократия,
плутократия и демократия.
Монархия, с точки зрения Сократа,
тем отличается от тирании, что опирается
на законные права, а не на насильственный
захват власти, а поэтому и обладает моральным
значением, отсутствующим у тирании. Аристократию,
которая определяется как власть немногих
знающих и моральных людей, Сократ предпочитает
всем другим государственным формам, в
особенности направляя острие своей критики
против античной демократии как неприемлемой
с его точки зрения безнравственной формы
государственной власти. По Сократу, аристократия
- это наилучшая форма государственного
устройства.
На место вопроса о космосе,
вопроса о человеке со всеми его связями,
Сократ ставит антропозитизм. Сократ претендовал
на роль просветителя. Он же враг изучения
природы (вмешательства в дело богов).
Задача его философии – обоснование религиозно-нравственного
мировоззрения, познание природы - безбожное
дело. По Сократу, сомнение ведет к самопознанию,
затем к пониманию справедливости, права,
закона, зла, добра. Он же сказал, что познание
человеческого духа - вот главное. Сомнение
ведет к субъективному духу (человек),
а затем ведет к объективному духу (бог).
Сократ был непримиримым врагом
афинских народных масс. Он был идеологом
аристократии, его учение о незыблемости,
вечности и неизменности моральных норм
выражает идеологию именно этого класса.
Сократовская проповедь добродетели имела
политическое назначение. Он сам говорит
о себе, что заботится, чтобы подготовить
как можно больше лиц, способных приняться
за политическую деятельность. При этом
политическое воспитание афинского гражданина
велось им в таком направлении, чтобы подготовить
восстановления политического господства
аристократии, вернуться к «заветам отцов».
По Ксенофонту, Сократ восторгается
«самыми древними и самыми образованными
государствами и народами», потому что
они «самые набожные». Больше того: «...он
думает, что ему не стыдно будет взять
за образец персидского царя», потому
что персидский царь считает земледелие
и военное искусство благороднейшими
занятиями. Земля и военное искусство
- исконная принадлежность «благородных
господ», родовой землевладельческой
аристократии. Сократ, по Ксенофонту, воспевает
земледелие. Он дает возможность сулить
«хорошие обещания рабам» и «приохочивать
рабочих и склонять их к послушанию». Сельское
хозяйство - мать и кормилица всех искусств,
источник жизненных потребностей для
благородного господина, лучшее занятие
и лучшая наука. Оно сообщает телу красоту
и силу, побуждает к храбрости, дает отличных
и наиболее преданных общему благу граждан.
При этом сельское хозяйство противополагается
городским занятиям, ремеслам как вредящим
делу и разрушающим душу. Сократ на стороне
отсталой деревни - против города с его
ремеслами, промышленностью и торговлей.
Таков идеал Сократа. Надо было воспитать
адептов этого идеала. Отсюда неустанная,
непрерывная, изо дня в день ведущаяся
пропагандическая деятельность Сократа.
Сократ беседует о храбрости, благоразумии,
справедливости, скромности.
Он хотел бы видеть в афинских
гражданах людей храбрых, но скромных,
не требовательных, благоразумных, справедливых
в отношениях к своим друзьям, но отнюдь
не к врагам. Гражданин должен верит в
богов, приносить им жертвы и вообще исполнять
все религиозные обряды, надеяться на
милость богов и не позволять себе дерзости
изучать мир, небо, планеты. Словом, гражданин
должен быть смирным, богобоязненным,
послушным орудием в руках «благородных
господ»
Майевтика представляла собой
с точки зрения своей логической формы
индукцию (наведение). Развитию индуктивности
сократовского метода как нельзя лучше
способствовал диалогический способ исследования.
Он предполагал, что в начале беседы по
необходимости всегда исходят из всем
понятных, а потому и самых простых, наглядных
положений, имеющих преимущественно чувственный
характер, но по мере продвижения диалога
переходят к скрытым и более сущностным
свойствам обсуждаемых вещей. Воспроизводя
структуру диалога-исследования, индукция
направлена на отыскание единого во многом:
от множества явлений, в которых некая
предполагаемая сущность представлена
как относительное свойство, легко исчезающее
и превращающееся в свою противоположность,
существующее в них (явлениях) наряду с
другими свойствами, мысль переходит к
такой одной вещи, в которой искомое свойство
представлено само по себе, не в относительном,
а в абсолютном смысле, и не как свойство
даже (любое свойство может быть отъемлемо
от вещи, и последняя, хоть и изменит, но
не утратит своего существования), а как
некая неотъемлемая определённость, тождественная
самой вещи, или даже как некая вещь. Итогом
такого метания мысли должно быть определение,
фиксирующее общее, универсальное свойство,
имеющее всеобщее значение для сознания.
Сократ и природа.
Сократ - принципиальный враг изучения природы.
Работу человеческого разума в этом направлении
он считает нечестивым и бесплодным вмешательством
в дело богов. Мир представляется Сократу творением божества, «столь великого
и всемогущего, что оно все сразу и видит,
и слышит, и повсюду присутствует, и обо
всем имеет попечение". Нужны гадания,
а не научные исследования, чтобы получить
указания богов относительно их воли.
И в этом отношении Сократ ничем не отличался
от любого невежественного жителя Афин.
Он следовал указаниям дельфийского оракула и советовал делать это своим
ученикам. Сократ аккуратно приносил жертвы
богам и вообще старательно выполнял все
религиозные обряды. Основной задачей философии
Сократ признавал обоснование религиозно-нравственного мировоззрения, познание
же природы, натурфилософию считал делом
ненужным и безбожным.
Сомнение ("я знаю, что ничего не знаю")
должно было, по учению Сократа, привести
к самопознанию ("познай самого себя").
Только таким индивидуалистическим, путем,
учил он, можно прийти к пониманию справедливости,
права, закона, благочестия, добра и зла.
Материалисты, изучая природу, пришли
к отрицанию божественного разума в мире,
софисты подвергли сомнению и осмеяли
все прежние взгляды,- необходимо поэтому,
согласно Сократу, обратиться к познанию
самого себя, человеческого духа и в нем
найти основу религии и морали. Таким образом,
основной философский вопрос Сократ решает
как идеалист: первичным для него является
дух, сознания, природа же - это нечто вторичное и даже несущественное, не стоящее внимания
философа. Сомнение служило Сократу предпосылкой
для обращения к собственному Я, к субъективному
духу, для которого дальнейший путь вел
к объективному духу - к божественному
разуму. Идеалистическая этика Сократа
перерастает в теологию.
Развивая свое религиозно-нравственное
учение, Сократ в противоположность материалистам,
призывающим "прислушиваться к природе",
ссылаться на особый внутренний голос,
якобы наставлявший его в важнейших вопросах,-
знаменитый "демон" Сократа.
4. «Даймон» Сократа
Что такое «демон», «демоний», или «даймон» Сократа, какова сущность его «даймониона», было неясно уже
ученикам и друзьям философа, не говоря
о более поздних античных авторах — Цицероне,
Плутархе, Апулее, высказывавшихся на
этот счет. О демонии Сократа говорили
и отцы церкви.
Одни исследователи видят в демоне Сократа метафору, которой
он иронически прикрывал свои собственные
совесть, разум или здравый смысл; другие
— просветленное чувство, просветленное
внутреннее чутье или инстинкт; третьи
— выражение внутреннего откровения или проявление религиозного энтузиазма;
четвертые — «чудовищный» феномен, при котором инстинкт
и сознание (их функция) заменяют друг
друга; пятые — свидетельство того, что
внутреннему миру каждого присуща трансцендентность.
О демоне Сократа писал также молодой
Маркс. Он высказывал мысль о тенденции
философа освободиться от всего мистического
и загадочно-демонического (божественного).
Маркс писал, что Сократ, сознавая себя
носителем даймония, не замыкался в себе:
«...он носитель не божественного, а человеческого
образа; Сократ оказывается не таинственным,
а ясным и светлым, не пророком, а общительным
человеком».
Действительно, Сократ не был ни вдохновенным
провидцем, ни исступленным пророком,
ни гением озарения. Но в личности Сократа
было нечто такое, что сближало его, по
представлениям его современников, с провидцем
и пророком или, во всяком случае, позволяло
(и позволяет) говорить о нем как об уникальной
фигуре. Феноменальность Сократа состояла в крайне редко наблюдаемом соединении горячего
сердца и холодного ума, обостренного
чувства и трезвого мышления, фанатизма
и терпимости — фанатической преданности
идее, доходящей до всецелого подчинения
ей своей жизни, и способности понимать
чужие взгляды и воззрения. Сократ — это
воплощение аналитического ума в соединении
с пророческой вдохновенностью; это сплав
критического мышления, свободного исследования
с горячим энтузиазмом, граничащим с мистическим
экстазом. Поэтому нет ничего удивительного
в том, что ученики Сократа расходились
в характеристике его личности и его «даймониона».