Социальная справедливость как правовая ценность

В исторической ретроспективе  можно предложить следующий перечень ценностей, исходя из того, что не все они признавались одновременно, а некоторые сменяли друг друга: сохранение извечного и разумного порядка, установленного высшими силами; справедливость; добродетель; благополучие; безопасность; равенство; свобода; общее благо; благо личности; национальный интерес; классовый интерес; демократия; солидарность; полезность; прогресс и др.

Исторический, преходящий характер многих ценностей демонстрирует  отношение к равенству. Ныне равенство обычно рассматривается как благо, неотъемлемое свойство справедливости, прогресса, правового государства. Эта традиция постепенно набирала силу и утверждалась с XVII-XVIII вв. Но в древности и средневековье общественное неравенство представлялось не только нормальным, но и благотворным, разумным. Право закрепляло различные формы сословной иерархии.

Нечто подобное происходило  и с демократией, также основанной на принципе равенства. С начала XIX в. и особенно в XX в. демократия получает все более широкое признание как лучшая форма правления, идеал, к которому следует стремиться. Демократия приобретает характер самостоятельной ценности. Но на протяжении многих столетий демократия рассматривалась всего лишь как одна из форм правления, причем весьма несовершенная. Платон считал ее худшей из правильных форм правления.

Свобода личности, права  человека и гражданина воспринимаются сегодня как важнейший атрибут современной политической и правовой системы. Между тем древнему и средневековому человеку совершенно чуждо представление о личности как о чем-то самостоятельном, обособленном, выделившимся из общества и непоглощаемом им. Индивидуализм как сознание особенности, самоценности человека утверждается на Западе с эпохи Возрождения, на Востоке – много позже. До того индивидуальные права и свободы поглощались долгом, обязанностью, правилами, соблюдаемыми всеми.

Концепция национального  интереса не могла возникнуть раньше формирования наций и национального сознания. Классовый интерес получает общественное признание в XIX в. в связи с обострением социальных противоречий капитализма и возникновением радикальных социалистических течений. Примерно тогда же,  как отклик на социальные противоречия распространяются идеи солидарности.

К вечным ценностям, как считает  ряд авторов, можно отнести только справедливость (и близкую к ней  добродетель), общее благо (благополучие как его вариант) и очень тесно связанные порядок и безопасность¹². Проблема лишь в том, что в разные эпохи и даже в одну и ту же эпоху разными группами и людьми они, как и большинство других ценностей, понимаются по-разному.

Справедливость принадлежит к числу вечных ценностей или основных принципов права. Больше того, справедливость - не только вечная, но и высшая ценность в праве. Все остальные соизмеряются с ней и действительны лишь при условии, что они не противоречат справедливости.

Отношение к ценностям в праве различно. Среди эмпириков распространен взгляд, что ценности представляют собой фикцию, метафизику, от которых реально мыслящему юристу следует абстрагироваться. Нередко выдвигается мысль о субъективной, пристрастной основе всяких ценностей¹³.

Наиболее рельефно категория справедливости проявляется в ситуации конфликта, конкуренции правовых ценностей. Справедливость как ценность содержательно характеризуется актуальным присутствием и сосуществованием всех иных ценностей в непротиворечивом соотношении между собой.

3. Сущность и содержание принципа справедливости: историческое развитие и современное звучание

В правовой доктрине категория  справедливости рассматривается с  различных позиций: в качестве принципа права, с одной стороны, и как  некоторое «свойство» или «качество» правовых норм – с другой. Джон Ролс¹⁴, чья книга заслужила признание в качестве одного из лучших исследований проблемы справедливости последних десятилетий, пишет: справедливость – «первая добродетель общественных институтов»¹⁵. Ее можно рассматривать и как идеальную цель общественных отношений, в том числе государственно-правовых, и как критерий их оценки.

Как подчеркивает Д. Уолкер, этот принцип  должен действовать «вопреки таким  широко применяемым принципам как удобство, целесообразность, выгода, преимущество»¹⁶. Выдающийся представитель социологической школы права Е. Эрлих (1862-1922) видел важнейший признак справедливости в отсутствии личной заинтересованности. Альтруизм должен торжествовать над эгоизмом. В случае столкновения интересов в обществе защите подлежит более высокий с нравственной точки зрения интерес.

Справедливость – ценность особого  рода, сложная, комплексная, многосоставная. Известный итальянский юрист Н. Боббио определял ее как совокупность ценностей, благ и интересов, охране и развитию которых служит право¹⁷. Иными словами, справедливость проявляется в других ценностях, она устанавливает их иерархию и соотношение между ними. Конкретное преломление тех или иных ценностей подлежит проверке на предмет справедливости.

А.А. Исаев, рассматривая понятие справедливости как понятие относительное, изменяющееся с ростом культуры, отмечал: "Общественный быт, покоящийся на рабском труде, имеет не такое представление о справедливости, как общество, основанное на свободе всех граждан и равенстве их перед законом"¹⁸

Категория «справедливости» впервые подверглась обстоятельному разбору в «Большой этике» и «Никомаховой этике», а также «Политике» Аристотеля. Обращает на себя внимание широта и многоплановость этого понятия. Оно и выражается разными, хотя и близкими терминами – справедливое, справедливость, правосудность, правосудие (в более широком смысле, чем современное употребление этого слова) и т.п. Для Аристотеля справедливость – это и личная добродетель (склонность, способность поступать справедливо), и объективно существующее и всеми признаваемое правило, обеспечивающее справедливое распределение благ (норма справедливости).

Справедливость –  сугубо общественное явление. Хотя она выступает и в качестве личной добродетели, проявляется справедливость только в отношении к другим лицам. Аристотель пишет по этому поводу: «Правосудность единственную из добродетелей почитают «чужим благом» затем, что она существует в отношении к другому. Действительно, (правосудный) приносит пользу другому»¹⁹.

Аристотель выделяет разные виды справедливости применительно к формам общественных отношений. Он говорит о «домашнем справедливом», имея в виду отношения между отцом и детьми, хозяином и слугой, о «справедливом» в отношениях между мужем и женой и «гражданской справедливости», которую он называет также «государственной справедливостью»²⁰.

Другой критерий деления  справедливости, применяемый Аристотелем, – по ее источнику или происхождению. «Справедливость может быть природная и установленная законом». Природную справедливость Аристотель называет также общей, она вытекает из морального закона, а справедливость по закону – частной. В отличие от общего морального принципа, она применима к конкретным лицам. «Справедливое от природы выше справедливого по закону».

В центре внимания Аристотеля «гражданское (или государственное) справедливое». Им руководствуется общественная жизнь²¹.

Гражданская или государственная  справедливость (ее называют также и правовой) связана и «с распределением почестей, имуществ и всего прочего, что может быть поделено между согражданами определенного государственного устройства».

«Несправедливость, –  поясняет Аристотель, – это /нанесение/ вреда, а вред состоит в лишении  благ». Поскольку справедливость состоит  в отношении к другому, в «чужом благе», ей чужды проявления эгоизма. Возможность «уделять себе большую /долю/ безусловных благ, и меньшую – безусловных зол» Аристотель объявляет неправосудностью, т.е. несправедливостью²².

Справедливость –  это пропорция, мера распределения общественных благ. Выделяются два ее свойства. С одной стороны, она представляет собою середину между излишеством и нехваткой, между многим и малым. «Несправедливый, совершая несправедливость, имеет больше, а терпящий несправедливость, подвергаясь ей, имеет меньше»²³. С другой стороны, справедливость отождествляется с равенством, а несправедливость с неравенством: «справедливый – это человек, стремящийся иметь равное… быть равным по отношению к другому справедливо…»²⁴. Но принцип равенства преломляется по-разному. При обмене и возмещении вреда равенство является полным, буквальным, фактическим. Это уравнивающая справедливость. Но и «пропорционально равное тоже будет справедливым, хотя это и предполагает фактическое неравенство. Право, по Аристотелю, «есть нечто соотносительное (т.е. пропорциональное)», «правосудие – это пропорциональность, а неправосудие – непропорциональность»²⁵. «Распределительное право … должно учитывать известное достоинство». Такова распределяющая справедливость. Определив пропорциональное равенство как ее специфику, Аристотель отмечает, что «достоинством» (а с ним соизмеряются блага) не все называют одно и то же.

В «Политике» Аристотель выделяет еще одно чрезвычайно важное свойство гражданской справедливости. Это общее благо. «Государственным благом, – пишет Аристотель, – является справедливость, т.е. то, что служит общей пользе, равномерно правильное имеет в виду выгоду для всего государства и общее благо всех граждан»^26[45].

Итак, признаками, компонентами или принципами гражданской (политической) справедливости, по Аристотелю, являются: уважение к интересам других («чужое благо»), равенство или соразмерность и общее благо.

Аристотелю удалось  раскрыть или обобщить важнейшие  свойства справедливости. Высказанные им идеи развивались и обогащались на протяжении тысячелетий.

Христианская этика  с ее основополагающим правилом «возлюбить ближнего своего как самого себя» представляет собой отрицание эгоцентризма и уважение к «чужому благу».

Утилитаристский принцип  «наибольшего счастья наибольшего числа людей» служит модификацией общего блага как критерия оценки всех человеческих учреждений и поступков.

Жан-Жак Руссо, исходивший по существу из этого принципа еще  до того, как он был сформулирован основоположником утилитаризма И.Бентамом, полагал, что наибольшее благо всех граждан «сводится к двум важнейшим вещам: свободе и равенству». Однако равенство Руссо понимает совсем не так, как Аристотель. У него речь идет не о пропорциональности, не о равенстве по достоинству, а о фактическом равенстве, причем не только в политических правах, но и в имущественном положении (эгалитаризм). Руссо говорил, что нереальность полного решения этой задачи не избавляет мудрого законодателя от необходимости свести контрасты бедности и богатства к минимуму.

Пьер Жозеф Прудон (1809-1865), один из основателей анархизма, вслед за Кантом и Гегелем полагал, что справедливость – это «признание в другом личности равной нашей». Справедливость и равенство для него синонимы. Как и Руссо, Прудон – сторонник эгалитаризма. Формальную справедливость без равенства имущества он уподоблял весам с фальшивыми гирями²⁷.

На протяжении тысячелетий  сохраняется и традиция отождествления справедливости с общим благом. Приведем рассуждения по этому поводу одного из крупнейших немецких юристов XIX в. Рудольфа Иеринга (1818-1892): «Против притязания на защиту, предъявляемого личным эгоизмом, общество имеет право выставить свои интересы. Интересы же общества составляют то, что выгодно не одному, а всем, на чем все могут сойтись, и этот интерес… есть не что иное, как справедливость. Она выше свободы, индивид существует не для себя исключительно, но и для мира; поэтому свобода, т.е. то, что соответствует личным интересам индивида, и должна подчиняться справедливости, т.е. тому, что требуется интересами всех»²⁸.

Наиболее существенное обогащение аристотелевских представлений о справедливости произошло в связи с постановкой социального вопроса левыми и социалистическими течениями. Ими был выдвинут тезис о неполноте, урезанности и даже фальшивом характере справедливости, сводимой лишь к формальному, юридическому равноправию, о необходимости известного равенства условий ради осуществления социальной справедливости. Эти идеи давно уже получили широкое распространение и разделяются сегодня не только социалистами, коммунистами и левыми радикалами, но и сторонниками либерализма. Они вовсе не предполагают непременно обобществления средств производства (как у коммунистов) или имущественного уравнивания (эгалитаризм), но во всех случаях и формах означают создание некоторых льгот для бедных и обездоленных за счет всего общества, что невозможно без государственного регулирования и перераспределения богатств.

Характерна в этом отношении работа американского либерала Джона Ролза «Теория справедливости».

Ролз понимает справедливость как политическую и социальную, а не формально-юридическую категорию. Ее суть состоит в том, как в экономической, политической и социальной жизни распределяются права, обязанности и выгоды общественного сотрудничества²⁹.

Ролз формулирует два принципа справедливости. Первый состоит в том, что все люди обладают равными основными свободами, совместимыми с такой же свободой других людей. Это юридическое и политическое равенство, причем последнее возможно, по Ролзу, лишь в форме «конституционной демократии».

Второй принцип подразделяется на два положения.

1. Социальное и экономическое  неравенство допустимо только  в пользу наиболее обездоленных. Именно в этом случае оно будет служить благу общества в целом.

2. При этом должности  и общественный статус должны  быть доступны всем.

Второй принцип Ролза носит социально-экономический, а не формально-юридический характер. Социальная и экономическая политика, поясняет он, должна быть направлена на наиболее полнее удовлетворение долговременных ожиданий наименее благополучных людей³⁰.

Справедливость обеспечивается сочетанием двух названных принципов. Но при этом предусматривается приоритет первого принципа над вторым, а в рамках второго принципа – равной доступности должностей и общественного положения над социально-экономическими льготами обездоленных.

Замысел Ролза – обеспечение социально-экономической справедливости без пренебрежения правами человека.

Такая позиция характерна для подавляющего большинства политиков, философов, правоведов последних десятилетий. «В основе современной концепции (справедливости) лежат достоинство личности и социальная справедливость»³¹, – пишет известный французский юрист Жак Арно.