Славянофильство как целостная система взглядов

Итак, принадлежит ли Россия к Европе? Я уже ответил на этот вопрос. Как угодно, пожалуй - принадлежит, пожалуй - не принадлежит, пожалуй - принадлежит  отчасти и притом, насколько кому желательно. В сущности же, в рассматриваемом  теперь смысле, и Европы вовсе никакой  нет, а есть западный полуостров Азии, вначале менее резко от нее  отличающийся, чем другие азиатские  полуострова, а к оконечности  постепенно все более и более  дробящийся и расчленяющийся.

Неужели же, однако, громкое  слово "Европа" - слово без определенного  значения, пустой звук без определенного  смысла? Смысл его очень полновесен - только он не географический, а культурно-исторический, и в вопросе о принадлежности или непринадлежности к Европе география  не имеет ни малейшего значения. Что же такое Европа в этом культурно-историческом смысле? Ответ на это - самый определенный и положительный. Европа есть поприще германо-романской цивилизации, ее синоним, и только со времени развития этой цивилизации слово "Европа" получило тот смысл и значение, в котором теперь употребляется.

Принадлежит ли в этом смысле Россия к Европе? К сожалению или  к удовольствию, к счастью или  к несчастью - нет, не принадлежит. Ни истинная скромность, ни истинная гордость не позволяют России считаться Европой. Она не заслужила этой чести и, если хочет заслужить иную, не должна изъявлять претензии на ту, которая  ей не принадлежит.

Но если Россия, скажут нам, не принадлежит к Европе по праву  рождения, она принадлежит к ней  по праву усыновления; она усвоила  себе (или должна стараться усвоить) то, что выработала Европа; она сделалась (или, по крайней мере, должна сделаться) участницей в ее трудах, в ее триумфах. Мы увидим, может быть, насколько и в какой форме возможно это усвоение чужого, а пока пусть будет так; если не по рождению, то по усыновлению Россия сделалась Европой.

Какую же роль предоставляет  нам Европа на всемирно-историческом театре? Быть носителем и распространителем  европейской цивилизации на Востоке,- вот она та возвышенная роль, которая  досталась нам в удел, роль, в  которой родная Европа будет нам  сочувствовать, содействовать своими благословениями, всеми пожеланиями  души своей, будет рукоплескать нашим  цивилизаторским деяниям, к великому услаждению и умилению наших гуманитарных прогрессистов. С Богом - отправляйтесь  на Восток! Но, позвольте, на какой же это Восток? ... Да где же. Господи, наш-то Восток, который нам на роду написано цивилизировать? Средняя Азия - вот ваше место.. Нам ни с какого боку туда не пробраться, да и пожива плохая. Ну так там и есть ваша священная историческая миссия,- вот что говорит Европа, а за нею и наши европейцы.

Вот то великое назначение, та всемирно-историческая роль, которая  предстоит России как носительнице европейского просвещения. Нечего сказать: завидная роль,- стоило из-за этого жить, царство строить, государственную  тяготу нести, выносить крепостную долю, Петровскую реформу, бироновщину и  прочие эксперименты. Уж лучше было бы в виде древлян и полян, вятичей  и радимичей, по степям и лесам  скитаться, пользуясь племенною  волею, пока милостью Божьей ноги носят.

Итак, при нашей уступке, что Россия если не прирожденная, то усыновленная Европа, мы приходим к  тому заключению, что она - не только гигантски лишний, громадный исторический плеоназм, но даже положительное, весьма трудно преодолимое препятствие  к развитию и распространению  настоящей общечеловеческой, т. е. европейской, или германо-романской, цивилизации. Этого взгляда, собственно, и держится Европа относительно России. Этот взгляд, выраженный здесь только в несколько  резкой форме, в сущности, очень распространен  и между корифеями нашего общественного  мнения и их просвещенными последователями. С такой точки зрения становится понятным (и не только понятным, а  в некотором смысле законным и, пожалуй, благородным) сочувствие и стремление ко всему, что клонится к ослаблению русского начала по окраинам России,- к  обособлению (даже насильственному) разных краев, в которых, кроме русского, существуют какие бы то ни было инородческие элементы, к покровительству, к усилению (даже искусственному) этих элементов  и к доставлению им привилегированного положения в ущерб русскому.

Но Россия, по мнению Европы, не составляет плоти от плоти ее и кости от костей ее. По мнению самих  русских европейцев, Россия только еще стремится сделаться Европой, заслужить ее усыновление. Противоположность  интересов, которая временно возникает  между Россией и Европой постоянна, по крайней мере, во мнении самой  Европы.

Если же - наперекор истории, наперекор мнению и желанию самой  Европы, наперекор внутреннему сознанию и стремлениям своего народа - Россия все-таки захочет причислиться к  Европе, то ей, чтобы быть логической и последовательной, ничего другого  не остается, как отказаться от самого политического патриотизма, от мысли  о крепости, цельности и единстве своего государственного организма, от обрусения своих окраин, ибо эта  твердость наружной скорлупы составляет только препятствие к европеизации России. Европа, не признающая (как и  естественно) другого культурного  начала, кроме германо-романской  цивилизации, так и смотрит на это дело…

 

 

Конспект 2

К. Леонтьев «Византизм и славянство». Глава VI. Что такое процесс развития?

Я спрошу себя прежде всего: что значит слово "развитие" вообще? Его недаром употребляют беспрестанно в наше время. Говорят беспрестанно: "Развитие ума, науки, развивающийся  народ, развитый человек, развитие грамотности, законы развития исторического, дальнейшее развитие наших учреждений" и  т. д. Все эти явления представляют нам разлитие чего-то однородного, общего, простого. Слово «развитие» иногда употребляется для обозначения  вовсе разнородных процессов  или состояний.

Присматриваясь ближе  к явлениям органической жизни, из наблюдений которой именно и взялась эта  идея развития, мы видим, что процесс  развития в этой органической жизни  значит вот что: Постепенное восхождение от простейшего к сложнейшему, постепенная индивидуализация, обособление, с одной стороны, от окружающего мира, а с другой -- от сходных и родственных организмов, от всех сходных и родственных явлений.

Я сказал: не только целые  организмы, но и все органические процессы, и все части организмов, одним словом, все органические явления  подчинены тому же закону.

Все вначале просто, потом  сложно, потом вторично упрощается, сперва уравниваясь и смешиваясь внутренне, а потом еще более  упрощаясь отпадением частей и общим  разложением, до перехода в неорганическую "Нирвану".

При дальнейшем размышлении  мы видим, что этот триединый процесс  свойствен, может быть, и всему  существующему в пространстве и  времени.

Например, для небесного  тела: а) период первоначальной простоты: расплавленное небесное тело, однообразное, жидкое; б) период срединный, то состояние, которое можно назвать вообще цветущей сложностью: планета, покрытая корою, водою, материками, растительностью, обитаемая, пестрая; в) период вторичной  простоты, остывшее или вновь, вследствие катастрофы, расплавленное тело и  т. д.

Мы заметим то же и в  истории искусств: а) период первоначальной простоты: циклопические постройки, конусообразные могилы этрусков (послужившие, вероятно, исходным образцом для куполов  и вообще для круглых линий  развитой римской архитектуры), избы русских крестьян, музыка диких, первоначальная иконопись, лубочные картины и т. д.; б) период цветущей сложности: Парфенон, Страсбургский, Миланский соборы, св. Петра, св. Марка, римские великие здания, Шекспир, Данте, Байрон, Рафаэль, Микеланджело и т. д.; в) период смешения, перехода во вторичное упрощение, упадка, замены другим: все здания переходных эпох, романский стиль (до начала готического и от падения римского), все нынешние утилитарные постройки, казармы, больницы, училища, станции железных дорог и т. д.

   Примером вторичного  упрощения всех прежних европейских  стилей может служить современный  реализм. В нем есть нечто  и смешанное, и приниженное,  количественно павшее, плоское. Типические  представители великих стилей  все чрезвычайно не сходны  между собою: у них чрезвычайно  много внутреннего содержания, много  отличительных признаков, много  индивидуальности. В них много  и того, что принадлежит веку (содержание), и того, что принадлежит им  самим, их личности, тому единству  духа личного, которое они влагали  в разнообразие содержания.

В истории философии то же: а) первобытная простота: простые  изречения народной мудрости, простые  начальные системы (Фалес); б) цветущая сложность: Сократ, Платон, стоики, эпикурейцы, Пифагор, Спиноза, Лейбниц, Декарт, Кант, Гегель; в) вторичное упрощение, смешение и исчезновение, переход в совершенно иное: эклектики, безличные смесители  всех времен (Кузен); потом реализм  феноменальный, отвергающий отвлеченную  философию, метафизику: материалисты, деисты, атеисты. Реализм очень прост, ибо он даже и не система, а только метод, способ: он есть смерть предыдущих систем.

Материализм, со своей стороны, есть последняя из систем последней  эпохи: он царствует до тех пор, пока тот же реализм не сумеет и ему  твердо сказать свое скептическое слово. За скептицизмом и реализмом обыкновенно  следует возрождение: одни люди переходят  к новым идеальным системам, у  других является пламенный поворот  к религии. Так было в древности; так было в начале нашего века после  реализма и материализма XVIII столетия.

Тому же закону подчинены  и государственные организмы, и  целые культуры мира. И у них  очень ясны эти три периода: 1) первичной простоты, 2) гнетущей сложности  и 3) вторичного смесительного упрощения...

¹ Шишкина, В.И. История русской философии XI – нач. XX вв. / В.И. Шишкина, Г.М. Пурынычева. – Йошкар-Ола, 1997. – С. 75

² Хомяков, А.С. Полное собрание сочинений. Т. III / А.С. Хомяков. – М., 1914. – С.75.

³ Там же. – С.76.

⁴ Бессонов, Б.Н. Судьба России: Взгляд русских мыслителей / Б.Н. Бессонов. – М., 1993. – С.20.

⁵ Аксаков, К.С. Литературная критика / К.С. Аксаков, И.С. Аксаков. – М., 1982. – С. 18.

⁶ Киреевский, И.В. Полное собрание сочинений. Т. I. / И.В. Киреевский. – М., 1911. – С. 216-218.

⁷ Шишкина, В.И. История русской философии XI – нач. XX вв. / В.И. Шишкина, Г.М. Пурынычева. – Йошкар-Ола, 1997. – С. 82.

⁸ Аксаков, К.С. Литературная критика / К.С. Аксаков, И.С. Аксаков. – М., 1982. – С. 208.

⁹ Лосский, Н.О. История русской философии / Н.О. Лосский. – М., 1991. – С.26-27.

¹⁰ Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. – М., 1991. – С. 179.

¹¹ Там же. – С. 182.

¹² Там же. – С. 88-90.

¹³ Бердяев, Н.А. Константин Леонтьев: Очерк из истории русской религиозной мысли // Н. Бердяев о русской философии. Ч. I. – С. 150.

¹⁴ Рубцова, Т.Н. Концепция культуры К.Н. Леонтьева // Вестник Московского университета. – 1991. - №4. – С.20

¹⁵ Леонтьев, К.Н. Избранное / К.Н. Леонтьев. – М., 1993. – С.37.

¹⁶ Там же. С. 52-67.

¹⁷ Там же. – С. 134.

¹⁸  Шишкина, В.И. История русской философии XI – нач. XX вв. / В.И. Шишкина, Г.М. Пурынычева. – Йошкар-Ола, 1997. – С. 114.

¹⁹ Розанов, В.В. Уединенное / В.В. Розанов. – М., 1991. – С. 62-89.