Метод научного познания Френсиса Бэкона и его значение в развитии науки

«Призраки пещеры» происходят от присущих индивиду душевных и физических свойств, они зависят от воспитания, привычек и случайных обстоятельств. Таких призраков очень много, и Бэкон считает необходимым отметить лишь те, которые требуют «больше всего осторожности». Он подчеркивает, что мыслители часто портят философию под влиянием занятий, которыми они всего более поглощены.

Бэкон не только выясняет природу «идолов пещеры», но и разрабатывает способы их преодоления. В помощь индукции он привлекает «уединенные примеры». Это примеры чего-то необычного в природе, встречающиеся при максимальном расширении опыта о том или ином предмете исследования. Они «весьма ценны, ибо они обостряют и оживляют исследование и врачуют разум, испорченный привычкой и тем, что совершается обычно».

Сходную роль должны играть и «отклоняющиеся примеры».Это так называемые уродства; они «восстановляют разум против навыков», разрушая предрассудки.

Следующий вид идолов Бэкон называет «призраками театра или теорий». Он избрал это название потому, что спекулятивные философские системы имеют определенное сходство со сценическими представлениями: сколько существует «философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры». Как и во всяком театре, философские сцены «более слажены и красивы и скорее способны удовлетворить желаниям каждого», нежели реальность. Этого рода идолы «многочисленны и их может быть еще больше», «так как сказки такого рода могли бы быть сложены и составлены» в неограниченном количестве. Бэкон указывает на разнообразие философских систем античности, которое пыталась устранить христианская религия и церковь.

Хотя призраки театра «не врожденны и не проникают в разум тайно, а открыто передаются и воспринимаются из вымышленных теорий и превратных законов доказательств» и могут быть поэтому изгнаны из человеческого разума, Бэкон считает излишним заниматься опровержением ложных теорий — «призраков» по отдельности, признавая порочными сами принципы построения наук в прошлом, предлагая строить науки на совершенно новом, эмпирическом основании, а «те нелепые и как бы обезьяньи изображения мира, которые созданы в философиях вымыслами людей, мы предлагаем совсем рассеять» .

Бэкон о «призраках рынка». Слова же сами являются источником глубочайших заблуждений — «идолов рынка», или «идолов общественной площади». Этот последний род «идолов» свидетельствует о всей глубине понимания Бэконом сложности познания. Критика схоластики и ее античных источников («призраков театра»), а также ходячих мнений («призраков пещеры») характерна для многих философов нового времени; спекуляция на трудностях чувственной ступени познания («идолах рода») свойственна берклеанству и юмизму, на особенностях рациональной ступени познания — кантианству. «Призраки рынка» непосредственно связаны с «призраками театра». Ложные абстракции, полученные путем спекуляций, пригодны не для понимания природы, а для спора и служат, следовательно, «для общения между людьми в силу соответствия и участия человеческих умов в такого рода ошибках», слова же способны прикрывать дефекты спекуляций, породивших такое множество заблуждений.

«Призраки общественной площади» возникают в силу необходимости пользоваться словами, с помощью которых люди обмениваются своими мыслями, т. е. «из взаимной связанности и сообщества людей». Поэтому, утверждает Бэкон, мы называем эти призраки, «имея в виду порождающее их общение и сотоварищество людей, призраками рынка».

Эта разновидность «призраков» «тягостнее всех», и понятно почему. «Призраки театра» можно преодолеть с помощью научной критики, и одну философскую систему можно заменить другой. «Призраки рода» врождены и их невозможно устранить полностью, но все же изучение их источника позволяет людям свести приносимый ими вред к минимуму. Наконец, образование, уравнивающее знания людей, позволяет защититься от «призраков пещеры». «Призраки» же площади неотделимы от общественной природы человека. «Люди верят, — развивает свою мысль Бэкон, — что их разум повелевает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума». Бэкон показывает, что язык — продукт и средство совместной умственной деятельности — становится в какой-то метче препятствием для нее. Не поняв природы языка, человек не в силах «помешать обманчивому и чуть ли не колдовскому характеру слова, способного всячески сбивать мысль с правильного пути, совершая некое насилие над интеллектом, и, подобно татарским лучникам, обратно направлять против интеллекта стрелы, пущенные им же самим».

 

 

Глава 3.  Эмпирический метод

 

 

Заслуга Бэкона, в частности, состоит в том, что он со всей определенностью подчеркнул: научное знание проистекает из опыта, непросто из непосредственных чувственных данных, а именно из целенаправленно организованного опыта, эксперимента. Более того, наука не может строиться просто на не посредственных данных чувства.

Наивный сенсуалистический реализм столь же несостоятелен, как и абстрактно-спекулятивная метафизика. Одно в сущности стоит другого: «Диалектики,— пишет Бэкон,— преклоняются перед первыми понятиями ума и наконец, успокаиваются на непосредственных данных чувства». Есть множество вещей, которые ускользают от чувств, с другой же стороны, свидетельства чувств субъективны, «всегда соотнесены с человеком, а не с миром». И если чувства могут отказывать нам в своей помощи или обманывать нас, то нельзя утверждать, что «чувство есть мера вещей». Наивный сенсуализм оказывается перед лицом гносеологической антиномии, чреватой крайностям и скептицизма и солипсизма. Рационалист

Декарт, размышляя о том, насколько адекватно чувственные восприятия соответствуют внешней реальности, апеллировал к «правдивости бога», который, не будучи обманщиком, не мог допустить в наших мнениях лжи без того, чтобы не дать и какой-нибудь способности для ее исправления. Бэкон предлагает гораздо более современное и трезвое решение. Компенсацию несостоятельности чувства и исправление его ошибок дает правильно организованный и специально приспособленный для того или иного исследования опыт или эксперимент. Именно его «мы готовим в качестве светоча, который надо возжечь и внести в природу»

И далее он делает крайне важное разъяснение:« поскольку природа вещей лучше обнаруживает себя в состоянии искусственной стесненности, чем в естественной свободе».При этом для науки важны не всякие опыты, но прежде всего поставленные с целью открытия новых свойств явлений, их причинили, как выражается философ, аксиом, дающие материал для последующего более полного и глубокого теоретического понимания. Отстаивая ценность и значение специализированного научного эксперимента, Бэкон проводит свое знаменитое различие

Двух родов опытов—«светоносных»и«плодоносных»,то

Почти тривиальное для современного ученого разграничение эксперимента, ориентированного исключительно на получение нового научного результата, от опыта, преследующего ту или иную непосредственную практическую

пользу. Он предупреждает против преждевременной погони за немедленным получением новых практических результатов и утверждает, что открытие и установление правильных теоретических представлений, вооружая нас

не поверхностно, а глубоко, в конце концов повлечет за собой многочисленные ряды самых неожиданных приложений. Как видно, этот теоретик эмпирической науки был далек от недооценки теории как в структуре самого научного знания, так и в ее многообещающем значении

для практики.

 

Есть три возможных пути получения знаний и только один из них правильный.

Путь паука. Пак ткет паутину из самого себя, также и ученый выводит знания из разума, получает их только путем размышлений, без опоры на опыт. Это позиция рационализма, неправильный путь познания.

Путь муравья. Ученый, подобный муравью, тащит всякий сор, собирает разрозненные факты, но не умеет их обобщать. Это узкий эмпиризм, тоже неправильный путь познания.

Путь пчелы. Если ученый, подобно пчеле, извлекающей из цветов нектар, собирает нужные факты и перерабатывает их в истинное знание, то это единственно правильный путь познания.

Бэкон разрабатывает правила, которыми должен руководствоваться ученый «на пути пчелы». Это эмпирический метод познания. Философ назвал его индукцией, смысл которой состоит в том, чтобы ученый сначала обобщал данные опыта, а затем, на этой основе, делал выводы, то есть переходил от частному к общему.

Для получения знаний именно таким образом Бэкон предлагал составлять таблицы присутствия, отсутствия, степеней и сравнения.

Для этого необходимо вначале собрать достаточное количество разнообразных случаев того свойства, закон которого ищет ученый, например, теплоты, плотности, тяжести, цвета. Это будет таблица присутствия. Затем собирается множество случаев наиболее похожих на предыдущие, но с отсутствием в них изучаемого свойства. Это будет таблица отсутствия. Затем берется множество случаев, в которых наблюдается изменение степени интенсивности изучаемого свойства. Это будет таблица степеней. Далее полученные таблицы сравниваются. В этой процедуре оставляются только некоторые факты, на основе которых и выводится закон, то есть общее. Это – таблица сравнения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.1 Теория  индукции.

 

 

Бэкон отразил в своем учении новую характерную особенность научного развития, возникшую лишь вместе с буржуазным способом производства. Он всесторонне разрабатывает специальный и строгий метод познания природы с тем, чтобы человеческий разум «уже с самого начала никоим образом не был предоставлен самому себе, но чтобы он был постоянно управляем и чтобы дело совершалось как бы механически», «вследствие чего немногое остается на долю сил и превосходства ума». Противопоставляя свой новый метод отвлеченным спекуляциям, Бэкон утверждает: «Наш же путь открытия наук таков, что он немногое оставляет остроте и силе дарований, но почти уравнивает их. Подобно тому как для проведения прямой линии или описания совершенного круга много значит твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой, — мало или совсем ничего не значит, если пользоваться циркулем или линейкой; так обстоит и с нашим методом».

Строгость научного метода, согласно Бэкону, связана прежде всего с тем, что полет творческой интуиции мыслителя должен быть ограничен природой вещей. Это требование научной методологии остается нерушимым.

 

Основным рабочим методом своей логики Бэкон считает индукцию. В этом он видит гарантию от недостатков не только в логике, но и во всем познании вообще. Характеризует он ее так: "Под индукцией я понимаю форму доказательства, которая присматривается к чувствам, стремится постичь естественный характер вещей, стремится к делам и почти с ними сливается". Бэкон, однако, останавливается на данном состоянии разработки и существующем способе использования индуктивного подхода. Он отвергает ту индукцию, которая, как он говорит, осуществляется простым перечислением. Такая индукция "ведет к неопределенному заключению, она подвержена опасностям, которые ей угрожают со стороны противоположных случаев, если она обращает внимание лишь на то, что ей привычно, и не приходит ни к какому выводу". Поэтому он подчеркивает необходимость переработки или, точнее говоря, разработки индуктивного метода. Первое условие прогресса знания является усовершенствование методов обобщения. Процесс обобщения есть индукция. Индукция исходит из ощущений, отдельных фактов, шаг за шагом без скачков поднимается до общих положений. Главная задача - создание нового метода познания. Суть: 1) наблюдение фактов; 2) их систематизация и классификация; 3) отсечение ненужных фактов; 4) разложение явления на составляющие части; 5) проверка фактов на опыте; 6) обобщение.

Индукция может быть полной (совершенной) и неполной. 

Полная индукция означает регулярную повторяемость и исчерпаемость какого-либо свойства предмета в рассматриваемом опыте. Индуктивные обобщения исходят из предположения, что именно так будет обстоять дело во всех сходных случаях. В этом саду вся сирень белая — вывод из ежегодных наблюдений в период её цветения.

Неполная индукция включает обобщения, сделанные на основе исследования не всех случаев, а только некоторых (заключение по аналогии), потому что, как правило, число всех случаев практически необозримо, а теоретически доказать их бесконечное число невозможно: все лебеди белы для нас достоверно, пока не увидим чёрную особь. Это заключение всегда носит вероятностный характер.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 4 Методологическое значение бэконовского материализма.

 

Материализм составляет не только основу мировоззрения Бэкона, но и первый принцип его методологии. Он дает ему острейшее оружие против субъективизма схоластиков. Бэкон рассматривает содержание человеческой мысли как производное от вещей. Принцип материалистической теории познания утверждается Бэконом в первом же афоризме «Нового Органона», где говорится, что человек лишь столько понимает, сколько постиг в порядке природы. Материя и ее силы, утверждает Бэкон, «должна быть взята так, как мы ее находим, и мы не должны судить о ней на основании предвзятого понятия». Потому-то он видит задачу науки в том, чтобы строить «в человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается, а не таким, как подскажет каждому его мышление».

Материализм Бэкона обнаруживается в элементах теории отражения, в критерии, сопоставляющем образ с объектом. «Ведь именно та философия, — утверждает он, — является настоящей, которая самым тщательнейшим и верным образом передает слова самого мира и сама как бы написана под его диктовку; она есть не что иное, как его подобие и отражение, она ничего не прибавляет от себя, но только повторяет произнесенное им». Познание, говорит Бэкон, «есть не что иное, как представление истины», но «истина бытия и истина познания суть одно и то же, различаясь не более, чем прямой свет и отраженный». И это он не устает повторять: «Познание есть копия того, что существует», ибо знание «есть изображение бытия».

Элементы теории отражения обнаруживаются и в трактовке Бэконом функций органов чувств. «Органы чувств, — утверждает он, — действуют по принципу отражения. Это имеет место и в области зрительного восприятия — ведь глаз подобен стеклу или воде; и в области слухового восприятия — ведь орган слуха можно сравнить с пустой полостью, отражающей звук. Этих немногих примеров, полагаю, достаточно, чтобы понять мою мысль».