Идеи синергетики в управлении

ФЕДЕРАЛЬНОЕ  АГЕНТСТВО  ПО  ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего 

профессионального образования

«ВЯТСКИЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Социально-экономический  факультет 
 
 
 
 
 
 
 

Реферат

по дисциплине

«Философия» 

тема:

«Идеи синергетики в управлении» 
 
 

                                                                         Выполнил: студенты  3 курса

                                                                         Группа   ЭКУс-31

                                                                         шифр: 09-ЭКУс-05

                                                                         Игнатов Е.И., Криницын А.С.,

                                                      Сидорова Т.М., Савинцев С.М.

                                                                         Проверил: преподаватель

                                                                         Иванцева Т.Г. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Киров 2010 
 

     Опыт  в развитии междисциплинарных исследований научное сообщество накопило небольшой. Развитие кибернетики имеет только полувековую историю, а возраст синергетики – всего три с небольшим десятилетия.

Поэтому у нас  нет возможности, как у умудренных жизнью мэтров, пользоваться оборотами "как всегда", "как это  обычно бывает", "помнится раньше" ... У нас все впервые. И это гораздо интереснее.

Многие черты  в развитии синергетики и современной  науки в целом выглядят как  парадоксальные. Удачное слово "синергетика", родившееся с легкой руки Германа  Хакена, в 70-х годах быстро завоевало популярность. Сначала в него вкладывали простой и ясный смысл. Синергетика – это теория самоорганизации в системах различной природы. Она имеет дело с явлениями и процессами, в результате которых у системы – у целого – могут появиться свойства, которыми не обладает ни одна из частей. Поскольку речь идет о выявлении и использовании общих закономерностей в различных областях, то этот подход предполагает междисциплинарность. Последнее означает сотрудничество в разработке синергетики представителей различных научных дисциплин.

Время шло, собирались научные конференции, издавались отличные книги, о которых хочется вспомнить  добрым словом [1-8]. Дело дошло до учебников  и даже до преподавания синергетики  не только в вузах, но и в средних  школах. (Блестящий опыт такого рода имеется в Саратовском колледже прикладных наук, существующем под крылом местного университета.)

Все примерно так  же, как у других наук. Один из авторов  этих строк даже сравнивал первые международные конференции по синергетике  с Сольвеевскими конгрессами, сыгравшими важную роль на заре квантовой механики. Однако нет, не все так просто. Чтобы убедиться в этом, достаточно перелететь через океан. Например, такие привычные понятия, как "параметры порядка", "диссипативные структуры", "самоорганизация", и многие другие синергетические термины не знакомы большинству местных исследователей, не говоря уже о студентах. Неведомы им и "синергетические классики".

Как же они без  этого обходятся? Очень просто –  они опираются, занимаясь теми же задачами, на другие работы, иногда на иной аппарат и, разумеется, на местных классиков. Вместо "самоорганизации" говорят о "выходе системы на инерциальное многообразие", вместо "синергетики" – об "идеях теории сложности" и так далее.

За этим курьезным  фактом стоят не только амбиции ученых (роль "субъективных факторов" в развитии науки трудно переоценить), но и важные особенности синергетики, отличающие ее от "обычной" науки. Почему сравнительно просто научить школьной алгебре, геометрии или физике? Потому что, во-первых, есть небольшой конкретный материал про то, что и как вычислять, строить или измерять в простейших случаях. Во-вторых, есть четко очерченная область, в которой эти правила следует применять, чтобы получать ответы, за которые поставят пятерку, а то и дадут приз на олимпиаде. То же относится и к другим физико-математическим наукам.

Синергетика от этой благостной картины отличается в двух отношениях. Во-первых, в ней  нет простых и ясных рецептов, что и как надо cчитать. Она, скорее, помогает задавать вопросы, искать системы, которые могут обладать необычными свойствами, выделять общие черты в конкретной задаче. Разумеется, в ней есть и концепции, и понятия, и модели, и аппарат. Но применимы ли они к той проблеме, с которой пришел в синергетику исследователь или которую он собирается поставить, обычно совершенно не ясно. В "хороших науках" дело обстоит не так – если есть задача в задачнике, то точно все должно быть применимо. И дело только в изобретательности и настойчивости применяющего. Во-вторых, междисциплинарность подразумевает два этапа. На первом специалист из какой-то области обращается к идеям и представлениям синергетики. Применяет их к своей проблеме. Это удается очень многим. На втором этапе он возвращается с полученным результатом в свою область и убеждается сам в нетривиальности последнего и демонстрирует ее коллегам. Со вторым этапом справляется гораздо меньшее количество ученых.

"Искусству  задавать вопросы" научить  намного труднее, чем "искусству  получать ответы". Первое в  гораздо большей степени зависит от научного и общекультурного контекста, с которым работает ученый. Как говорят филологи и специалисты по машинному переводу, текст обычно содержит лишь 10% информации, 90% определяется контекстом, который мы привносим, воспринимая сообщение. По-видимому, этот синергетический эффект относится и к научному творчеству. С другой стороны, междисциплинарные подходы очень обогащают тот контекст, в котором работает ученый.

Вероятно, поэтому  отечественной научной культуре обобщающие идеи синергетики оказались очень близки. Для многих классиков русской и советской науки было характерно стремление увидеть общее в различных дисциплинах и на этой основе получить оригинальные результаты в каждой их них. При этом организация дальнейших исследований, усилия по изменению отношения общества к научным результатам, выращивание учеников, непосредственное участие в государственных делах ценились научным сообществом весьма высоко.

Вспомним М.В. Ломоносова, который занимался и  химией, и физикой, и историей, и  филологией, который "сам был нашим первым университетом". Дмитрий Иванович Менделеев был не только великим химиком, видным общественным деятелем, много сделавшим для развития промышленности в целом, и нефтехимии в частности, в своем отечестве. Он был блестящим профессором, написавшим основополагающие учебники, демографом, выдающимся экономистом. И свои работы по обоснованию государственной поддержки отечественных предпринимателей – политики протекционизма – сам он оценивал не менее высоко, чем свои исследования по химии.

Любопытно, что  и в то время "междисциплинарность" опиралась на прочный ес-тественнонаучный фундамент, на использование математики. В этой связи интересна мысль  одного из самых блестящих политиков  России – Сергея Юльевича Витте, способствовавшего  многократному увеличению протяженности сети железных дорог, осуществившего одну из наиболее удачных денежных реформ, заложившего основы политехнического образования в России и предсказавшего ход исторических процессов на десятилетия вперед. Он, получивший физико-математическое образование, делил всех математиков на "математиков-вычислителей" и "математиков-философов". С.Ю. Витте ценил вторых гораздо выше и полагал, что их мнение, совет и исследования могут быть весьма важны в государственных делах.

Широтой интересов отличался и В.И. Вернадский. С одной стороны, он – основатель геохимии и организатор ряда геологических изыскательских работ. С другой, глубокий философ, увидевший в формировании ноосферы надежду для человечества, прозорливо предсказавший огромное будущее атомной энергии на заре XX века.

Президент Академии наук СССР М.В. Келдыш, с именем которого связывают успехи в освоении космоса, в создании ряда систем стратегических вооружений, в нашей стране, пришел в науку как чистый математик. На его научном пути – и работы по теории несамосопряженных операторов, и теория флаттера, давшая ключ к пионерским инженерным решениям, и обоснование научной стратегии сверхдержавы, и мечты о дальнем космосе.

Большое влияние  на отечественные междисциплинарные  исследования в последние десятилетия оказывала деятельность недавно ушедшего от нас академика Н.Н. Моисеева. Его работы по автоматическому управлению, нелинейной механике, анализу экономических механизмов, оптимизации, системам поддержки принятия решений, рефлексивным процессам привели к созданию ярких самобытных научных школ. Последние его работы по экологии, связанные с концепцией устойчивого развития, по философии, где он выдвинул концепцию универсального эволюционизма, по анализу сценариев выхода России из системного кризиса не всегда находили понимание. Помнится, с какой горечью он рассказывал одному из авторов о своей беседе с высокопоставленным (впрочем, правильнее, наверное, было бы писать в два слова) чи-новником. Он предложил развернуть работы по научному обоснованию стратегических транспортных проектов – трансъевразийской магистрали и Северного морского пути. Великий "путь из англичан в японцы", как он говорил, возможен благодаря уникальному евразийскому положению России и ее научно-техническому потенциалу. "Вы – математик. Ну и занимайтесь математикой, а в наши дела не лезьте", – услышал он в ответ на свои предложения. Но времена меняются. Давно простыл след временщика, беседовавшего с академиком. А многие идеи Н.Н. Моисеева вновь и вновь переосмысливаются или переоткрываются.

Но ведь возможно и другое отношение к науке, ей может принадлежать иное место в  культуре. В одной из книг Джордж Сорос поставил под сомнение саму концепцию объективной истины. При  таком взгляде развитие науки  представляется дорогой от одного заблуждения к другому, возможно, более удобному и выгодному в данной конкретной ситуации. Если же появляется еще и "рыночный компонент", возможность с помощью рынка "оценить" ученого, то все еще более упрощается. Небезызвестный герой Джона Голсуорси считал, имея в виду искусство, что любая ерунда, за которую платят деньги, уже не ерунда. Но с такой же меркой можно подойти и к науке.

Для такой "рыночной" организации науки большой ценностью  оказывается конкретность и узкая  специализация, а не широта мышления или целостность восприятия проблемы. Естественно, в таком научном сообществе междисциплинарные подходы не будут слишком популярны. (Впрочем, там есть свои и достаточно большие плюсы.)

Существует широко распространенная иллюзия, что Интернет принципиально изменил стиль научной работы. На первый взгляд, кажется, что иначе и быть не может. Во-первых, стало возможно создание "виртуальных лабораторий", сотрудники которых могут жить на разных материках, но тем не менее работать вместе. Во-вторых, стали широко доступными огромные массивы информации и банки данных. В-третьих, предоставлена возможность сообщать о результатах практически сразу после их получения. В-четвертых, появились телеконференции, где можно вести дискуссии со многими оппонентами и эффективно выявлять недостатки той или иной позиции.

Тем не менее, на наш взгляд, глобальные компьютерные сети изменили науку гораздо меньше, чем торговлю, промышленность, банковское дело, средства массовой информации или  индустрию развлечений. Причина  этого проста – самым инертным и самым важным звеном в науке является человек. Научный прогресс лимитируется не быстродействием компьютеров или объемом банков данных, а нашей способностью генерировать новые идеи, осмысливать информацию, искать причинно-следственные связи.

Более того, во многих отношениях ситуация стала хуже. Огромный поток информации заставляет узко и  избирательно просматривать очень  малый фрагмент какой-либо области  знаний. Не редки ситуации, когда  близкие соседи не знают об исследованиях  друг друга. Во времена Ньютона и Лейбница, когда не было научных журналов в нынешнем понимании слова, один исследователь слал письма другому. В нынешней ситуации коллеги, как правило, не представляют себе, в чем суть твоей работы, если ты им лично не послал статью по электронной почте. На новом уровне мы вернулись к прежнему положению вещей.

Но ведь искусство  невозможно без зрителей, слушателей, читателей, так же как наука –  без коллег, без среды, без обсуждения, без критики, без диалога. В нынешней ситуации все это обеспечивают научные семинары, проводимые в институтах или университетах. Неформальное научное сообщество, к которому относят себя авторы настоящего сборника, во многом сложилось благодаря научному семинару по нелинейной динамике в Институте прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. О проблемах, обсуждавшихся на нем, дают представление несколько книг, вышедших в этой серии в "Науке" [9-17] и других издательствах.

История показывает, что в переломные моменты развития науки и технологии наблюдались  несколько типичных явлений. Первое – неоправданный оптимизм в отношении новшеств и новых научных направлений. Второе – большая роль личных контактов между исследователями. Гораздо большая, чем в периоды медленного, эволюционного развития.