Гегелевская философия о семье, государстве и гражданском обществе

 

 

 

 «Однако, он ничего не сказал о том, — говорит Аристотель, — что природа сделала это именно с такой целью. Или вообще, как и другие физики, и он вовсе не касается этой целевой причины. Ибо он говорит, что душа и теплота одно и то же, а именно, они — первичные формы специфических телец».

 

 

 

 Все различие между  жизнью и смертью сводится  Демокритом к различию в количестве  присутствующих в теле круглых  атомов. Бессмертие души Демокрит  решительно отвергает: «Душа смертна,  она уничтожается вместе с  телом» .

 

 

 

 Демокрит требует от  человека поддержания тела в  таком состоянии, чтобы ничто  не препятствовало правильному  круговороту легчайших атомов  души. Соразмерность и умеренность  в проявлениях нашей телесной  сущности даются с большим  трудом, но они есть основное  условие хорошего расположения  духа. В противном случае чрезмерные  проявления, увеличения или противоположения  телесных атомов возмутят и  опрокинут массы душевных атомов, и последние не смогут попреяшему  крепко усидеть в порах тела и приведут тело к гибели.

 

 

 

 

 Признание всеобщей  причинной необходимости является  руководящим принципом всей системы  атомистов.

 

 

 

 «Ни одна вещь, —  писал Левкипп, — не возникает  беспричинно, но все (появляется) на каком-нибудь основании и  в силу необходимости» .

 

 

 

 Это — единственная  мысль, дошедшая до нас от  Левкиппа, в его собственных выражениях. Ею проникнута вся система  атомистов. Большой заслугой Левкиппа  является его положение о том,  что все в мире возникает,  существует и исчезает по закону  причинности. Для богов не оставалось  места во вселенной. Они изгонялись, а вместе с ними и духи, чудеса, провидение. «Мир — не одушевлен  и не управляется провидением,  но, будучи образован из атомов, он управляется некоторой неразумной  природой»,— свидетельствует о  взглядах атомистов Аэций. «Ведь  ничто не возникает случайно, говорят они, но у всего того, относительно чего мы говорим,  что оно возникает само собою  или случайно, есть какая-то определенная  причина» .

 

 

 

Как движение атомов, которое  мыслилось Демокритом не имеющим начала и существующим вечно, так и причины всего совершающегося не имеют, по его мнению, начала во времени, «ибо искони, с бесконечного времени они в силу необходимости предшествуют, предваряя без исключения все бывшее, настоящее и будущее».

 

 

 

 «Все совершается по  необходимости, так как вихрь  является причиной возникновения  всего земного, и этот вихрь  Демокрит называет необходимостью» .

 

 

 

Случайности, согласно учению Демокрита, в природе не существует. Она— выдумка людей. «Люди измыслили идол случая, чтобы пользоваться им как предлогом, прикрывающим их собственную нерассудительность» . «Он удаляет ее (случайность) из жизни людей и норщает, как глупцов, тех, которые почитают ее» .

 

 

 

 Людям, прибегающим  к случаю, Демокрит противопоставляет  людей «мудрой проницательности».  Случай и ум он рассматривает  как две враждебные силы: «По  природе случай и ум противоречат друг другу». Атомисты «совершенно отвергают и устраняют» случай. Они, по остроумному замечанию, приводимому Дионисием и взятому, по всей вероятности, у самих атомистов, «прославляют не возникший по счастливому случаю ум, но разумнейший случай» .

 

 

 

 Таким образом, атомистическая  теория всеобщей причинности  утверждает абсолютность причинности  и исключает случайность. И тем не менее в источниках нередко встречаются о ней высказывания прямо противоположного характера.

 

 

 

 В комментарии Симплиция  к аристотелевской «Физике» мы  читаем:

 

 

 

 «Слова: «подобно древнему  учению, отвергающему случай», повидимому, сказаны относительно Демокрита.  Хотя он в своем учении об образовании мира и пользовался, повидимому, случаем, однако, при объяснении более частных (фактов) он утверждает, что случай не является причиной чего-либо, но (все) он относит к другим причинам, как, например, причиной отыскания сокровища (он считает) копание (земли) или посадку оливкового дерева, причиной же того, что был разбит череп лысого — орла, сбросившего черепаху, чтобы разбить ее скорлупу».

 

 

 

Бросается в глаза противоречие в высказывании Симплиция: с одной  стороны, Демокрит  отвергал случай, а с другой — он  пользовался  случаем в своем учении об образовании  мира. Такая неувязка встречается  во многих свидетельствах о Демокрите.

 

 

 

 У Лактанцня мы читаем: «Начать с того вопроса, который  кажется первым по природе,  существует ли провидение, которое  печется о всех делах, или все сделано случайно и (все случайно) совершается. Основателем последнего учения был Демокрит».

 

 

 

 Это, пожалуй, самое  категорическое утверждение. Но  Лактанций слишком далеко по  времени отстоит от Демокрита  (III—IV вв. н. э.). Возьмем свидетельство  Платона, младшего современника  Демокрита.

 

 

 

 «Некоторые учат, —  пишет он, — что все вещи, происходящие, происшедшие и имеющие произойти,  обязаны своим происхождением  частью природе, частью случайности,  частью искусству... Огонь, вода, земля  и воздух, — все это, как  утверждают, существует от природы  и случая... Первоосновы носились  каждая по присущей ей случайной  силе... как-то друг к другу прилаживались...

 

 

 

 Словом, поскольку все  неизбежно смешалось вместе путем  случайного смешения противоположных  первооснов, будто бы так-то вот  и произошло все небо и все,  что на небе, так же, как все  животные и все растения; отсюда  будто бы и произошла и смена  времен года, а вовсе не чрез  разум — так учат эти люди (атомисты) и не чрез какое-либо  божество или искусство, по  будто бы, повторяем, происхождение  всего этого обусловлено исключительно  природой и случаем» . По Платону, следовательно, выходит, что у Демокрита и его школы везде случайность: на небе, и на земле, и в животном, и в растительном царстве.

 

 

 

 Приведенные утверждения  философов о том, что развитие  природы носит у Демокрита  случайный характер, не колеблют, а подтверждают детерминистический  характер его учения, так как  под случайностью эти философы  имеют в виду отрицание целесообразности, разумной силы, направляющей развитие  природы, отрицание провидения.

 

 

 

 Согласно атомистам,  никакой целесообразности, никакого  заранее предначертанного «разумного»  плана в природе нет.

 

 

 

 Мир возник и существует  не по велению какой-то потусторонней  высшей воли, не в результате  разумного, целесообразного творчества, а в силу законов движения, заложенных в самой материи.  Вполне понятно, что это учение  вызвало негодование противников  материализма, объявивших учение  Демокрита основанным на понятии  случайности.

 

 

 

 «Некоторые, — сообщает  Аристотель, — выставляют в качестве  причины возникновения нашего  неба и всех миров случай. А  именно, они говорят, что вихревое  движение, которое произвело разделение  масс материи и привело все  в этот порядок, возникло само  собой». Таким образом, под случайностью  здесь разумеется не отказ  от причинного, детерминистического  объяснения, а, напротив, строгое  проведение Демокритом такого  объяснения и решительный отказ  от телеологии.

 

 

 

Отрицание Демокритом случайности  вытекает из всего существа атомистической теории. Механическое движение—единственная известная ей форма движения. Поэтому и причинность носит здесь механистический характер. Случайность, как особая форма проявления причинности, еще не была известна Демокриту. Демокрит, отрицая случайность, стирает грань между необходимостью и случайностью и этим неизбежно низводит самое необходимость к случайности. Это, однако, не умаляет исторического значения учения Демокрита о причинности. Учение это было величайшим научным завоеванием. О том, какое значение придавал ему сам Демокрит, можно судить но приписываемому ему утверждению, что он «предпочел бы найти одно причинное объяснение, нежели приобрести себе персидский престол».

 

 

 

 В теории познания  Демокрит защищал, очевидно, общие  со своим учителем, Левкиппом,  взгляды, делая при этом существенный  шаг вперед. В то время как  элейды полностью отвергали ощущения  как источник познания, Демокрит  занял в этом вопросе иную  позицию, более правильную и  более отвечающую интересам научного  познания.

 

 

 

 О том, как Демокрит  решал проблему теории познания, имеются многочисленные свидетельства,  но свидетельства эти иногда  весьма противоречивы, иногда  даны в неясном изложении, в  отдельных случаях мысли Демокрита  явно искажаются. Необходимо строго  критическое отношение ко всем  этим свидетельствам.

 

 

 

«В «Канонах», — пишет  Секст-Эмпирик, — Демокрит говорит, что есть два вида познания, из коих познание посредством логического рассуждения он называет законным и приписывает ему достоверность в суждении об истине; познание же посредством ощущений он называет темным и отрицает пригодность его для распознания истины. Говорит же он буквально следующее: «Есть два рода познания: один — истинный, другой — темный. К темному относятся все следующие (виды познания): зрение, слух, запах, вкус, осязание. Что же касается истинного (познания),  то оно не имеет ничего общего с ним.  Затем, отдавая предпочтение истинному (познанию) перед темным, он прибавляет: «Когда темный (род познания) уже более не в состоянии видеть слишком малое, ни слышать, ни обонять, ни воспринимать вкусом, ни осязать, но исследование должно проникнуть до более тонкого (недоступного уже чувственному восприятию), тогда на сцену выступает истинный (род познания), так как он в мышлении обладает более тонким познавательным органом» .

 

 

 

 У Секста выходит, что Демокрит располагал свои роды познания по ступеням: сначала действует темный род познания, который справляется со своим материалом только до известного момента, когда наступает его полная немощность и на его место приходит истинный род познания, уже не нуждающийся в показаниях внешних чувств. По Сексту, истинный род познания не имеет у Демокрита ничего общего с темным. Секст дает родам познания Демокрита такую интерпретацию, как будто разум действует совершенно независимо от внешних чувств, полностью отрываясь от объективного мира.

 

 

 

 Возьмем другой отрывок  из того же автора:

 

 

 

«Демокрит  иногда отвергает  чувственно воспринимаемые явления  и говорит, что ничто из них  не является по истине, по лишь по мнению, по истине же существуют (только) атомы и пустота. Оп говорит следующее: «(лишь) в общем мнении существует сладкое, в мнении — горькое, в мнении — теплое, в мнении — холодное, в мнении — цвет, в действительности же (существуют только) атомы и пустота». Это значит, поясняет Секст: «Чувственно воспринимаемые (явления) общим мнением признаются существующими, но на самом деле они не существуют, а существуют атомы и пустота» .

 

 

 

Учение Демокрита комментируется здесь так, что материалисту Демокриту  приписывается субъективно-идеалистическое  положение: явления внешнего мира, воспринимаемые нашими чувствами, относятся к внутренним состояниям субъекта и не признаются объективно существующими. Демокриту  приписывается мысль, будто внешние  чувства не дают отражения свойств  объективного мира и не являются источником объективного познания. Правда, Секст прибавляет:  иногда, но при этом не поясняется, в каких случаях отвергаются и в каких не отвергаются чувственно воспринимаемые явления.

 

 

 

 Столь же искаженно  трактует учение Демокрита Плутарх,  который жил почти на пол  столетие раньше Секста-Эмпирика.

 

 

 

 «Ведь чему учит  Демокрит?» — задает вопрос  Плутарх и отвечает так: «Бесконечно  многие по числу сущности, неделимые  и неразличимые, не имеющие притом  внутренних качеств и не подвергающиеся  внешнему воздействию, носятся  рассеянные в пустом пространстве. Когда же они приблизятся друг к другу, или столкнутся, или сплетутся, то из (образовавшихся таким образом) скоплений их одно кажется водою, другое — огнем, третье — растением, четвертое — человеком. (В действительности же) все (это) есть «атомы» или «идеи», как он их называет, и (кроме них) ничего иного нет. Ведь из небытия не бывает возникновения и из сущего ничего не может возникнуть по той причине, что атомы вследствие своей твердости не способны ни испытывать воздействия, ни изменяться. Поэтому-то ни цвета из бесцветного, ни природы или души из неимеющего (внутренних) качеств и не подвергаемого (внешнему) воздействию вывести невозможно» .

 

 

 

 Для того чтобы получить  правильное освещение проблемы, напомним одно важное место  из высказываний Аристотеля о  Левкиппе, свидетельство, подлинность  которого ни у кого не возбуждает  сомнения:

 

 

 

 «Левкипп же полагал,  что он обладает учением, которое,  будучи согласно с чувственным  восприятием, не отрицает ни  возникновения, ни уничтожения,  ни движения, ни множественности  сущего. Согласившись в этом с  (показаниями чувственных) восприятий»  и. т. д.

 

 

 

 Аристотель свидетельствует,  что учение свое Левкипп считал  согласным с чувственным восприятием,  т. е. признавал внешние чувства  источником познания, отражающим  объективный мир.

 

 

 

 Как же понимать  утверждение Демокрита, что лишь  в общем мнении существует  сладкое, в мнении — горькое и т. п.?

 

Обратимся к врачу Галену, который жил почти в одно время  с Секстом-Эмпириком  (129—199  гг. н. э.)  и, несомненно, читал произведения Демокрита.