министерство образования и науки
Украины
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА ПО КУРСУ
"ЭТИКА И ЭСТЕТИКА"
Выполнил:
Проверил:
2012
СОДЕРЖАНИЕ
1. Универсализм и партикуляризм
в современной этике.
2. Советский этап развития
эстетической мысли.
3.Термины: гордость,смысл
жизни,модернизм.
1. Универсализм и
партикуляризм в современной этике.
В современной этике Платона
обычно относят к универсалистской
тенденции, а Аристотеля к партикуляристской.
Все остальные философы, так или
иначе, являются продолжателями либо «линии
Платона», либо «линии Аристотеля».
Тенденция партикуляризма («линия
Аристотеля») представлена ярче всего
в философии Гегеля, который выступал
с позиций исторического понимания
морали и у которого, по сути, нравственность
совпадала с идеальной традицией.
Далее партикуляризм развивается
в направлении попытки сближения
нравственной ситуации с конкретно-историческими
условиями бытия и преодоления
«раскола» мира на бинарную оппозицию:
конкретно-реальное и абстрактно-метафизическое.
Следует подчеркнуть, что «этический
партикуляризм» разрабатывается, главным
образом, в рамках телеологических
теорий морали; он может быть прослежен
сегодня у таких мыслителей, как
А. Макинтайр, Р. Рорти, М. Нусбаум, Дж. Флетчер
и др. Сюда же можно отнести и
экзистенциальную философию.
Тенденция универсализма («линия
Платона») находит свое логическое
завершение в этике Канта. По Канту,
разум способен быть самозаконодателем
собственной воли. Критерием, следующим
из самого разума, не отягощенного никакими
практическими соображениями, оказывается
категорический императив — правило
универсализации, заставляющее индивида
представлять возможность превращения
его мотива поведения во всеобщий
закон. Логика вывода очевидна: если универсализировать
мотив не удается, от совершения поступка
необходимо отказаться.
Кантианская методология
часто используется в деонтических
теориях морали, предполагающих возможным
создать общие правила поведения,
приемлемые для развития людей с
разными жизненными ориентациями и,
что еще важнее, из разных культурно-исторических
контекстов.
В современной западной теории
морали принцип универсализации
используется прежде всего Ю. Хабермасом
и К.О. Апелем. Речь идет об этике
дискурса. Этика дискурса предполагает
аппеляцию в решении моральных
вопросов к неограниченному сообществу.
Универсализация предстает в
концепциях немецких философов как
форма выражения нравственных суждений,
претендующих на то, чтобы быть общеобязательными.
Этика дискурса представляет
попытку дать ответ на новый этический
запрос, показать, как в современных
условиях возможна глобальная этика
или как нравственный выбор может
быть действенным, ответственным и справедливым.
Следует особо подчеркнуть,
что философы данного направления,
используя кантовскую методологию,
пытаются преодолеть заключенный в
ней формализм, превращая предложенную
Кантом мысленную процедуру универсализации
в мораль конвенциального характера
(формула этики дискурса: «моральная
проблема — всеобщее обсуждение —
согласие»).
Принципиальным для этики
дискурса становится идея предпочтения
коммуникативного действия стратегическому.
Ю. Хабермас так определяет различие
между стратегическим и коммуникативным
действием: «В то время как в стратегическом
действии один воздействует на другого
эмпирически, угрожая применением
санкций или рисуя перспективы
вознаграждения […], в коммуникативном
действии один предлагает другому рациональные
мотивы присоединения к нему в
силу скрепляющего иллокутивного эффекта,
которым обладает приглашение к
речевому акту». Сама процедура дискурса
представляется Хабермасом как реальный
разговор, вовлекающий возможно большее
количество участников. (А для этого
необходимо совершенствовать современные
демократические процедуры и
механизм принятия решений).
К.О. Апель развивает те
же идеи, что и Ю. Хабермас. Основным
отличием является то, что Апель
использует понятие предельного
основания и допускает аппеляцию
к идеальному (а не только к реальному)
коммуникативному сообществу, которая
становится необходимой для отдельного
лица тогда, когда оно не может
избежать необходимости принятия стратегического
(не коммуникативного) решения. В этой
связи Апель говорит о всеобщей
этике, которая учитывает интересы
всех участников, даже интересы будущих
поколений. Сам же процесс принятия
решений выглядит как дискурс, идеально
и реально осуществляемый разговор,
включающий неограниченное количество
участников. Свой метод Апель называет
трансцендентальной прагматикой и
связывает его с «лингвистическим
поворотом», имеющим место в современной
философии.
По мнению Апеля, нам нужна
не просто этика самопожертвования,
осуществляемого ради науки группой
ученых, а общечеловеческая этика. Ее
исходная посылка такова: «Я аргументирую,
следовательно, Я состою в неограниченном
сообществе». Эта посылка позволяет
сделать следующие выводы:
все конфликты должны решаться
лишь практическими дискурсами;
все интересы должны быть представлены
в дискурсе, включая и интересы
последующих поколений;
последствия принимаемых
нами решений должны быть приемлемыми
и реально осуществимыми.
Таким образом, люди не должны
отказываться от собственных интересов,
но они должны отказаться от стратегических
средств их реализации, так как
такие средства почти всегда связаны
с насилием и грубым подавлением
интереса другого. (Ярким примером стратегического
действия является, например, решение
отдельной части мирового сообщества
начать в марте 2003 г. военные действия
в Ираке).
Тип коммуникативного действия
представлен лучше всего в
«теологическом проекте» Г. Кюнга —
попытке создания макроэтики, т.е. этики,
универсально значимой для всего
человечества. Результат:
разработка и принятие
Вторым Парламентом религий мира
в 1993 г. текста «Декларации глобальной
этики» (в обсуждении документа приняли
участие более 6 тыс. человек, представители
различных религиозных конфессий);
активное продолжение
диалога (коммуникативного дискурса) по
общим и частным вопросам, связанных
с глобальной этикой, между представителями
различных цивилизаций, прежде всего,
западно-европейской (христианской), конфуцианской,
индо-буддийской и мусульманской;
согласно «экуменической
теологии» Г. Кюнга, диалог (коммуникативный
дискурс) должен идти не только по «внутреннему»
направлению, т.е. с представителями
различных религиозных конфессий,
но и по «внешнему», т.е. с представителями
внецерковного мира, с неверующими
и атеистами.
Таким образом, в макроэтическом
проекте Г. Кюнга соблюдены все
принципы и установки, заложенные в
формуле этики дискурса. А это
значит, что этика дискурса —
не просто абстрактно-спекулятивная
теория, а реально осуществимая,
конкретно-историческая практика. Следовательно,
в целом значение «универсализма»
в современной этике возрастает.
2. Советский этап
развития эстетической мысли.
Русская эстетика как историческое
явление осознается сравнительно поздно:
в конце XIX — начале XX вв., когда
увидели свет первые, достаточно полные
историко-философские исследования
отечественной культуры.
Зарождение русской
эстетической мысли исследователи
датируют XI веком. Древнерусская
эстетическая мысль имела два
главных источника: материально-художественную
культуру восточных славян и
византийскую эстетику, проникшую
на Русь в связи с принятием
христианства в его православной
разновидности. Для данного периода
русской эстетики характерным
является активное освоение византийского
художественно-эстетического наследия
на основе восточнославянского
мировосприятия. Характерными моментами
этого эстетического периода
являются повышенная эмоциональность,
наделение прекрасного осязательной предметностью,
особенное внимание к чувственному восприятию
духовной красоты. На более позднем этапе
развития древнерусской культуры (XIV-XVII
вв.) в эстетическом сознании видное место
занимает нравственная красота. В литературе
и искусстве складываются идеальные образы
народного героя и духовного пастыря.
Первый образ строится на единстве внешней
красоты, мужества и нравственного совершенства,
у второго преобладает нравственно-духовная
красота, которая ценится не меньше мужества
и отваги.
В этот период русской
эстетики общая концепция мироздания
выражалась в гораздо большей
степени в художественно-пластической,
нежели в теоретической форме.
Синкретизм русской культуры
в целом на многие века определяет
слитность философского и эстетического
содержания предметов живописи,
мелкой пластики, шитья и зодчества.
Значительную роль древнерусская
эстетика уделяет понятию "красота».
С одной стороны, эта эстетическая
категория служила определенным
руководством к действию в
творчестве народных Умельцев, с
другой — она выступает как
идеал, формирующий духовную культуру
в целом.
XVII век в России характеризуется
развитием различных видов искусств
как самостоятельных форм индивидуальной
творческой деятельности. Ярким
памятником формирования эстетической
теории Руси явился трактат
Симона Ушакова «Слово к любителю
иконного писания» (около 60-х годов
XVII в.). Таким образом, XVII век включает
в русскую культуру вопросы
эстетического характера: задачи
художника, его отношение к
природным объектам, правда и
правдоподобие в живописи.
XVIII столетие характеризуется
теоретическим осмыслением вопросов
искусства и художественного
творчества. Феофан Прокопович (1681-1736),
определяет «красоту физическую»
как «величайшее тела благо».
По его мнению, красота «людская»
многообразна и субъективна. Интересны
эстетические поиски ученика
Прокоповича Григория Николаевича
Теплова (1717-1779). Теплов рассматривает
эстетику как теорию художественного
творчества — «философию стиховедческую»,
которая имеет своим предметом
«поэтические искусства», соединяющие
с чувственным познанием философско-логическое.
Для Михаила Васильевича
Ломоносова красота существует
во множестве форм — в природе,
в человеческом труде, в самом
человеческом теле. Ломоносов находит
красоту «в свойствах и причинах
самих вещей», она характеризует
продукты человеческой деятельности.
Красота приносит пользу «через
увеселение». Но превыше всего
Ломоносов ценит красоту просвещенного
человеческого разума. Отсюда и
функции искусства, среди которых
особенно подчеркивается функция
воспитательная.
В 80-е годы XVIII века
в России впервые употребляется
слово «эстетика» для обозначения
самостоятельной дисциплины. В анонимной
статье 1784 года (авторство приписывается
выдающемуся русскому просветителю
Николаю Ивановичу Новикову (1744-1818)
под красноречивым названием
«Об эстетическом воспитании»
утверждается, что эстетика формируется
как наука, начиная «с положений
вкуса» и включая в себя
учение «всех изящных искусств».
Н. И. Новиков пишет о том,
что образованный и просвещенный
человек должен знать основы эстетики,
высказывает надежду на развитие этой
науки в России.
XVIII век эстетику рассматривал
как подчиненную нравственному
воспитанию, когда единый процесс
воспитания делили на три части
– физическое, нравственное и
умственное.
Екатерина II интересовалась
вопросами педагогики. Её педагогические
труды не были оригинальными,
она много заимствовала у Локка
и Монтень. Но ее понятия
о существе воспитания говорят
об основательности и самостоятельности
суждений. Основным в воспитании,
по мнению императрицы, было
развитие нравственности и выработка
манеры поведения. Говоря о
целях воспитания, Екатерина главным
считала становление нравственности,
основанной на истинном Богопознании,
т.е. выполнении ветхозаветных
заповедей и заповедей блаженства,
приближавших человека к Абсолюту.
Вся нравственность, по ее мнению,
базируется на разуме, который
должен сдерживать «горячность
сердца», т.е. воспитывать и
контролировать чувства. Эта подчиненность
чувств разуму воспитывается
привычкой ребенка к послушанию.
Главный метод обучения – возбуждение
интереса к знаниям. Часто обучение
у нее сводилось просто к
игре. Довольно своеобразно, с
современной точки зрения, ее
отношение к искусству. «Виршам
и музыке учить не для чего,
тем и другим много времени
теряется, дабы достигнуть искусства».
Знания и красота нужны, по
мнению императрицы, для нравственного
воспитания. Екатерина мало, а иногда
и просто отрицательно говорит
о художественном образовании.
Тем не менее, она, безусловно,
видит силу искусства, его мощное
воздействие на человека. Недаром
именно ее перу принадлежат
первые у нас литературные
сказки. Согласно эстетике XVIII века
красота нравственная преобладает
над внешней. Но соотношение
внешней и внутренней красоты
у Екатерины уже иное, чем это
было в XVII веке, когда красота
внешняя считалась наградой за
нравственное совершенство. Вся
ее система воспитания в какой-то
мере проникнута созданием у
ребенка эстетического отношения
к миру – все должно быть
прекрасно – поступки, мысли,
движения, все должно стремиться
к совершенству.
В первые десятилетия
XIX века эстетика завоевывает
права гражданства, являясь частью
обязательных программ учебных
заведений.
Уже в конце XVIII века
в отечественной общественной
мысли определяется круг методологических
проблем, которые подлежит рассматривать
формирующейся эстетике. Порой, конкретизация
этих проблем приводила к взаимоисключающим
характеристикам. Общим было признание
того, что эстетика призвана изучать
самое общее в «изящных искусствах»,
то есть вкус и красоту. Но
представители эстетики расходились
во мнениях, когда пытались
определить границы новой науки,
отвечая на вопрос, является ли
эстетика теорией познания «красоты
и стройности» или всеобщей
теорией искусств. Появляются работы,
рассматривающие эстетику либо
как часть «науки изящного»,
либо выводящие ее за пределы
этой науки. Наших соотечественников
привлекает шеллинговский подход
к эстетической природе философии,
утверждение неисчерпаемости художественного
произведения. Отсюда и положение
о том, что всякая попытка
определить существо искусства
«выражает нечто, но не все».
Русские сторонники Шеллинга
обратили внимание на то, что
в процессе художественной деятельности
совершается человеческое самопознание,
имеет место самовыражение и самоутверждение.
Немалый интерес в России вызывает и эстетика
И. Канта. Среди его последователей — Александр
Иванович Галич (1783-1848), автор «Опыта науки
изящного». Галич рассматривает «сущность
изящного» и его виды, дает определение
категориям эстетического вкуса, гения
и стиля. Ему принадлежит и «теория изящных
искусств», анализ поэзии ее видов и жанров.
Галич полагает, что эстетика не может
быть ограничена рамками искусства, она
должна «пояснять общие условия и законы»,
относящиеся к прекрасному «в предметах
окружающего нас мира». Для развития эстетики
как теории изящного необходимо «сближение
умозрения с опытом».