Нравственные начала уголовно-процессуального доказывания

Принцип свободной  оценки доказательств по внутреннему  убеждению возлагает на судью  полную ответственность за правильность решения о виновности или невиновности подсудимого. Оценка доказательств  является результатом "сложной внутренней работы судьи, не стесненной в определении  силы доказательств ничем, кроме  указаний разума и голоса совести"[7]. Принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению распространяется и на прокурора, следователя, лицо, произво- 

68         Глава V. Нравственные начала в  процессе доказывания 

дящее дознание. Им руководствуются и другие субъекты уголовного процесса. 

Оценка доказательств  по внутреннему убеждению судьи  имеет несколько аспектов: юридический, психологический и нравственный. Судьи оценивают доказательства, не будучи связаны заранее предписаниями  закона о силе и значении тех или  иных доказательств в условиях независимости  и запрета воздействовать на их решения. Оценка доказательств базируется на объективном и всестороннем рассмотрении всей их совокупности и обстоятельств  дела в целом. Психологически внутреннее убеждение означает состояние сознания и чувств судьи, когда он при принятии окончательного решения уверен в его правильности, не сомневается в безошибочности своего решения и готов действовать в соответствии с этим (осудить или оправдать). 

Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему  убеждению состоит в том, что  за свое решение о доказанности или  недоказанности обвинения и его  последствиях судья несет ответственность  перед своей совестью судьи и  человека. Суверенный в принятии решения, судья отвечает нравственно за его  правильность перед обществом, перед  подсудимым, потерпевшим, другими участниками  процесса, будучи связан с ними чувством профессионального и человеческого  долга, нравственными отношениями. 

Но судья –  человек со всеми его достоинствами, недостатками интеллектуального, психологического, нравственного плана. Как и каждый человек, судья (выполняя к тому же трудные  и сложные обязанности) может  ошибиться при оценке доказательств, а следовательно, и при разрешении дела. Поэтому закономерна постановка вопроса о праве судьи на ошибку. 

Ошибка в любой  деятельности, представляющей сложность, фактически неизбежна. В делах уголовных  истину зачастую найти крайне сложно, а иногда и невозможно. Судья обязан разрешить уголовное дело, которое  он рассматривает. С этим связаны  и риск, и в определенном смысле "неизбежность" судебных ошибок, хотя количество их относительно невелико. Казалось бы, что из этого следует  признание права судьи на ошибку. 

Но вот мнение крупного ученого, посвятившего свою деятельность исследованию проблем уголовного процесса и судебной этики, М. С. Строговича: "... право на ошибку ниоткуда не вытекает ни в юридическом, ни в этическом  отношении. Судебные ошибки были, имеются сейчас и с их возможностью прихо- 

3. Нравственное значение  оценки доказательств               69 

дится считаться в будущем. Но права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка – это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть "право" нарушать законность! "Право на ошибку" в уголовном процессе – это аморальное, безнравственное представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения законности и нравственности"[8]. С этим мнением нельзя не согласиться. 

Судебная ошибка – это прежде всего осуждение невиновного. Утверждение, что судья имеет нравственное право на это, наглядно обнаруживает свою несостоятельность. Но судебная ошибка – это и оправдание виновного вопреки истинному положению дел и собранным против него доказательствам, когда преступник уходит от заслуженной ответственности. Сюда же следует причислить и случаи неправильной квалификации деяния, и назначение явно несправедливого наказания виновному. 

Учитывая, что ошибка вообще представляет собой утверждение, не соответствующее действительности, или действие, не приведшее к ожидаемому результату, если они допущены не преднамеренно, судебную ошибку следует характеризовать  как решение суда о виновности или невиновности подсудимого и  о мере наказания, не соответствующее  действительным обстоятельствам дела, принятое непреднамеренно. В работах  некоторых авторов и в практике оценки работы судов бытует представление  о судебной ошибке "в широком  смысле слова" – как неправильном решении суда по любому вопросу, подлежащему  разрешению в приговоре. Но это мнение означает утрату качественного различия между судебной ошибкой, с одной  стороны, и ошибочным решением суда по частному вопросу – с другой. 

Внутреннее убеждение  относится прежде всего и главным образом к области оценки доказательств. Но и юридическая оценка деяния подсудимого, и определение меры наказания производятся в соответствии с убеждением судьи в правильности и справедливости его выводов и решений. 

Закон и нравственные нормы, которыми руководствуется судья, создают предпосылки правильного  формирования внутреннего убеждения. Внутреннее убеждение складывается в условиях независимости судей  при их обязанности противостоять  попыткам воздействия извне; оно  должно формироваться 

70         Глава V. Нравственные начала в  процессе доказывания 

лишь на основании  исследования обстоятельств дела и  опираться на доброкачественные, достаточные  и тщательно проверенные доказательства.

4. Этические основы  использования отдельных видов  доказательств 

Доказательственное  право, претерпевая эволюцию в соответствии с развитием всего права и  нравственной эволюцией общества, гуманизируется как в принципиальных основах, так и в части использования отдельных видов доказательств. Доказательства разыскивают, проверяют и оценивают люди, а сами доказательства исходят от других людей, которые или являются "источниками" сведений об обстоятельствах, существенных для дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех, от кого их получают, а также нравственные начала законодательства, регламентирующего получение и использование доказательств различных видов. 

Показания обвиняемого  в инквизиционном процессе считались  наиболее совершенным средством  установления истины. Особое значение придавалось признанию обвиняемым своей вины в совершении преступления, которое считалось "лучшим свидетельством всего света". А для получения  этого "совершенного" доказательства законным средством являлась пытка. 

Рецидивы придания показаниям обвиняемого, признающего  себя виновным, особого доказательственного  значения, встречались и встречаются  до последнего времени. В советский  период Вышинский пропагандировал  идею преобладающей роли показаний  обвиняемых, признавших себя виновными. В практической деятельности в качестве государственного обвинителя на громких  политических процессах, где штамповались фальсифицированные обвинения, он демонстрировал способы ее реализации, настаивая  на осуждении невиновных. УПК 1960 г. впервые  включил норму: "Признание обвиняемым своей,вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу" (ч. 2 ст. 77). Однако ориентирование расследования главным образом на получение признания обвиняемого – очень живучее явление. 

Современный уголовной  процесс исходит из принципиального  запрета принуждать человека свидетельствовать  против 

4. Этические основы  использования отдельных видов  доказательств 71 

самого себя. Из этого  следует, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого вообще давать показания, а также домогаться от него признания себя виновным. Нравственное содержание этого запрета состоит  в том, что обвинение (или подозрение) человека в преступлении должно быть доказано тем, кто обвиняет. Каждый считается невиновным до соответствующего юридически значимого решения. Требовать  от человека изобличать самого себя –  значит вступать в противоречие с  презумпцией невиновности. Если же обвинение адресовано невиновному, на которого ошибочно пало подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и подозреваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли им показания и какие именно. 

Обвиняемый не несет  уголовной ответственности за заведомо ложные показания, в отличие от свидетелей и потерпевших. Поэтому, естественно, возникает вопрос о том, имеет  ли обвиняемый "право на ложь". 

Ложные показания  обвиняемого могут быть даны в  разных ситуациях: тот, кто действительно  совершил преступление, отрицает свою вину и, защищаюсь от обвинения, пытается ложными показаниями уйти от ответственности; виновный стремится переложить ответственность  за собственное преступление на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком преступлении дает ложные показания о совершении менее тяжкого преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встречаются в жизни) по важным для него причинам дает ложные показания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места. 

Отсутствие уголовной  ответственности обвиняемого за заведомо ложные показания и "право  на ложь" – разные вещи. Отсутствие обязанности говорить правду под  угрозой юридической ответственности  нельзя смешивать с правом лгать. 

М. С. Строгович писал, что "если бы обвиняемый и подозреваемый  имели право давать заведомо ложные показания, следователь и суд  были бы обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутствии уголовной  ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и то же"[9]. 

Резюмируя свою позицию  по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев резонно утверждает: "Закон не установил в отношении обвиняемого и подозреваемого уголовную ответствен- 

72         Глава V. Нравственные начала в  процессе доказывания 

ность не только за отказ от дачи показаний, но и за ложные показания. Однако это вовсе не означает, что за ними признано право на ложь. Правдивость – нравственный принцип, и никакого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий"[10]. 

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает давать показания или дал ложные показания, пытаются использовать в качестве одного из доказательств его виновности. Однако такая практика, основанная на игнорировании права обвиняемого свободно определять свою позицию по отношению к обвинению, в настоящее время приходит в противоречие с конституционным положением, запрещающим принуждать человека к самоизобличению. Она противозаконна и не соответствует этическим нормам. 

Переоценка признания  обвиняемого и стремление получить его и "закрепить" имеют довольно широкое распространение. Методы, которые  при этом применяются, не всегда соответствуют  как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосердечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответственность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к "закреплению" признания, предпринимаются попытки возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность и т. п. 

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь  разные нравственные оценки, как и  действия и решения в связи  с такими показаниями должностных  лиц, ведущих производство по делу. 

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция  обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказательствами или  же убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о  невиновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний обвиняемого по существу имеет и юридическое, и психологическое, и нравственное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою вину, подлежит проверке и может быть отвергнута лишь при достаточных к тому доказательствах. 

Разный подход к  оценке доказательственного значения показаний обвиняемого в зависимости  от отношения его к обвинению  логически и этически не оправдан. 

4. Этические основы  использования отдельных видов  доказательств 73 

А. С. Пушкин в "Капитанской  дочке" писал. "Думали, что собственное  признание преступника необходимо для его полного изобличения  – мысль не только не основательная, но даже и совершенно противная здравому смыслу, ибо если отрицание подсудимого  не приемлется в доказательство его  невинности, то признание его и  того менее должно быть доказательством  его виновности". 

Установленная уголовно-процессуальным законом обязанность следователя  и суда выяснять отношение обвиняемого  к предъявленному ему обвинению  обусловлена ^нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обвиняемого на этапных моментах производства по делу (после предъявления обвинения при допросе на предварительном следствии и перед началом судебного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только соображениями, связанными с определением более рационального порядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому как человеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обязанность выяснить его позицию и нравственное право обвиняемого на ее высказывание и учет.