Этика и эстетика

Содержание

 

Тема 1. Основное моральное отношение (моральный  закон),

как высшая нравственная норма………………………………………………..3

Тема 2. Предэтика: Гомер, Гесиод, Семь мудрецов,

Анаксимандр, Гераклит, Пифа-горейцы……………………………………….4

Тема 3. Схоластика: Дунс Скот, Мейстер Экхарт…………………………….9

Тема 4. Этические воззрения Ж.Ж. Руссо……………………………………..11

Тема 5. Гуманизм Кантовой этики……………………………………………..13

Тема 6. Фундаментальные  принципы общечеловеческой морали:

в) справедливость.………………………………………………………………15

Тема 7. История  этикета………………………………………………………..16

Тема 8. Основные принципы искусства: мимесис,

канон, стиль, форма  – содержание…………………………………………….18

Тема 9. Художественное сознание греческой

архаики и классики……………………………………………………………..22

Список использованных источников………………………………………….25

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тема 1. Основное моральное отношение (моральный  закон), как высшая нравственная норма.

Моральный закон (moralisches Gesetz, Sittengesetz - нем.) Фундаментальное понятие практической философии И.Канта. Моральное законодательство проистекает из воздействия на волю всеобщих максим разума. Взаимодействие разума и воли имеет характер не природных законов, а императивов (т.е. речь идет не о сущем, а о должном). Кант полагает, что повелевающий характер этих рациональных принципов в человеческой душе не может быть дедуцирован, а должен быть принят как факт чистого разума. Кант утверждает, что само наличие моральных предписаний говорит о возможности следовать им, т.е. поступать морально. Допущение такой возможности влечет за собой признание ноуменальной свободы человеческой воли, так как возможность следовать всеобщим максимам равносильна способности действовать независимо от каких-либо внешних побуждений и чувственных склонностей (т.е. от “механизма природы”). Внутреннее ограничение чувственных склонностей моральными предписаниями порождает моральное чувство – единственное чувство, a priori познаваемое в своей определенности.

Именно моральное чувство (совесть) обычно выносит решение относительно нравственной ценности поступков. Однако могут быть и более точные критерии. Абстрактная формулировка морального закона – “стань достойным счастья” – конкретизируется Кантом при помощи признака всеобщности, которая требуется от нравственных принципов. Моральна лишь та максима, которая может выступать формой всеобщего законодательства (т.е. не приводя к самоотрицанию, может быть нормой человеческого общежития).

Императивный характер морального закона связан с испорченностью человеческой природы (для “святой воли” моральный закон был бы равносилен закону природы). Отсюда же (т.е. из того, что человек как индивид “изначально зол”) вытекает необходимость дополнительной моральной мотивации: действуя так, чтобы стать достойными счастья, мы должны в то же время верить в бытие высшего существа, которое обеспечивает строгую пропорцию между моральными заслугами и блаженством. Однако и эта вера, и законное стремление к счастью должны быть не основаниями, а следствиями морального образа мыслей. Мораль остается автономной. Окончательное возобладание моральных максим над чувственными склонностями возможно лишь в итоге бесконечного процесса совершенствования, возможность которого предполагает допущение бессмертия души (в общественном плане бессмертию души соответствует бесконечный прогресс человеческого рода).

 

Тема 2. Предэтика: Гомер, Гесиод, Семь мудрецов, Анаксимандр, Гераклит, Пифагорейцы.

Первые попытки  философского обобщения моральных  процессов, которые мы рассмотрим на примере Анаксимандра, Гераклита, пифагорейцев, являются прямым продолжением этических размышлений в рамках героического и дидактического эпосов (Гомер и Гесиод), практической мудрости  (Семь мудрецов).

1. Гомер. Гесиод. Семь Мудрецов.

В поэмах Гомера наблюдается два ряда фактов, которые с точки зрения современного нравственного сознания представляют явный парадокс. С одной стороны, герои Гомера выражают коллективистское начало, они принадлежат своему народу и борьба за благо народа является реальным смыслом их жизнедеятельности; они нравственны, ибо готовы стоять насмерть в этой борьбе. Отечество, слава воина, благо семьи составляют живую основу их поведения.

Своеобразие моральной ситуации, описанной Гомером, состоит в том, что есть живые моральные индивиды - эпические герои, но нет моральной идеологии. Герои моральны в силу своих реальных общественных связей, без опосредствующей роли этической рефлексии, моральных норм и добродетелей, без какого бы то ни было страха и духовного принуждения.

Творчество Гомера стоит  на стыке двух исторических эпох. Оно  отражает закат первобытной формации и зарождение цивилизации.

По мнению ряда исследователей, Гесиода отделяют от Гомера несколько  десятилетий, не более ста лет. Однако различия между ними в интересующем нас плане являются поистине эпохальными. В дидактической поэме Гесиода "Труды и дни" нет и следа  героической морали. Она носит последовательно назидательный, морализаторский характер, в ней отражена новая социально-нравственная ситуация. Гесиод принадлежит уже эпохе классовой цивилизации. Он имеет дело с ценностно разорванным обществом, где "стыд удел бедняка, а взоры богатого смелы" и где "дети - с отцами, с детьми их отцы сговориться не могут".

Справедливость и труд у Гесиода имеют уже нормативный  смысл и определяют рамки должного поведения. Труд является источником богатства, а справедливость охраняет это богатство и в свою очередь стимулирует трудолюбие как единственный способ честного обогащения.

Творчество Гесиода  отражает новую ступень в развитии морали и само способствует ее оформлению как совокупности общезначимых норм. Гесиод критически относится к современной ему социальной действительности. Согласно его представлениям, развитию общества свойствен регресс.

Гесиод является, видимо, первым моралистом в истории европейской  культуры. Он придает морали первостепенное значение; уже у него встречается формулировка (правда, несовершенная) гуманистического правила, получившего впоследствии название золотого: "Зло на себя замышляет, кто зло на другого замыслил". У Гесиода осуществление справедливости прямо связывается с разумной целесообразностью, пониманием собственной выгоды, пользы.

Что касается дофилософской  литературы, то формирование нравственных норм получает дальнейшее развитие и  в известном смысле завершение в  изречениях так называемых Семи мудрецов. По содержанию эти изречения представляют собой главным образом энергичное прославление государственной жизни, апологию интересов полиса. "Государству советы давай наилучшие" (Клеобул); "Не лги. Пекись о важном", "Богам - почет, родителям - честь" (Солон); "Старость чти", "Законам покорствуй" (Хилон); "Не богатей дурными средствами" (Фалес); "О богах говори, что они есть" (Биант); "Власть народная крепче тиранний" (Периандр); "Доверенное возвращай" (Питтак) - в этих заповедях задается тип поведения, безусловно ориентированный на благо целого, на почитание общих законов, обычаев, богов и предков. Заключенные в этих изречениях истины имеют общезначимую, претендующую на абсолютность форму.

Они потеряли видимую  связь с конкретной действительностью, определенным социальным слоем и  живут своей собственной жизнью. Гомер изображает живых людей. Гесиод формулирует идеалы мелких собственников. Семь мудрецов вещают истину саму по себе. Они уже имеют дело не с реальными людьми, не с фактическими моральными отношениями, а с моральными нормами, существующими как бы сами по себе. Мораль покидает мир. Она эмансипируется от действительности человеческих отношений в той мере, в какой сама эта действительность эмансипируется от морали.

Предписания Семи мудрецов требуют от индивидов самоограничения, самообуздания, жертвенности. Наиболее типичным в этом смысле является требование умеренности.

Первому из мудрецов - Фалесу - приписывается та формулировка золотого правила нравственности (а правило это как раз формулирует идею равенства людей как субъектов нравственного требования), в которой оно сохранилось во все последующие времена, вплоть до сегодняшнего дня.

При этом мудрецы понимали, что следование общим, гражданским  законам сопряжено с ущемлением индивидуальных склонностей и интересов, которые необходимо ограничивать

2. Анаксимандр.

Согласно ученику Фалеса Анаксимандру (610 - ок. 540 до н. э.), первоначалом, тем, что лежит в основе всего  сущего, является апейрон некое бесконечное, безграничное и неисчерпаемое материальное образование. Для наших целей  особенно важно подчеркнуть, что с точки зрения вещественного состава апейрон представляет собой нечто неопределенное, во всяком случае он не сводим ни к одной из видимых природных стихий. Достигнутая здесь степень абстракции позволяет рассматривать апейрон как определяющий принцип не только природных процессов, взаимопревращений стихий, но и социального бытия.

Единственный дошедший до нас подлинный фрагмент философа имеет ярко выраженную этическую  окраску.

Что касается представлений  о справедливости в собственном  смысле слова, являющихся для Анаксимаидра масштабом оценки или, лучше сказать, образцом для осмысления космических процессов, то они восходят к институту равного возмездия, нормам талиона. Мысль о равном возмездии играет важную роль в различных интерпретациях этического смысла рассуждений Анаксимандра. Точка зрения, согласно которой само рождение вещей является преступлением, исходит из правильного предположения, что наказание должно быть адекватным вине: так как справедливое наказание состоит в том, что вещи низвергаются туда, откуда они появились, то, логично предположить, и вина их состоит в самом факте появления в качестве отдельных вещей.

3. Гераклит

В более развитом виде с проблемой соотношения всеобщей необходимости (единого основания  бытия) и индивидуальных существований мы встречаемся у Гераклита Эфесского (ок. 520 - ок. 460 до н. э.), мировоззрение которого схоже с мировоззрением Анаксимандра. Философские и физические истины у Гераклита имеют одновременно нравственный смысл. Гераклит - и мудрец, и ученый, и моралист. Он обобщает, объясняет и одновременно оценивает.

Мир, по Гераклиту, характеризуется  внутренним единством. Его первоначальной основой, сущностью является логос, который есть мудрое само по себе и  одновременно огонь.

В оценке реальных индивидов  философ суров, беспощаден, почти мизантропичен. Он уподобляет их быкам, нашедшим горох для еды, свиньям, наслаждающимся грязью, ослам, которые "золоту предпочли бы солому"

Непонимание внутренней сущности мира и погоня за наслаждениями идут рука об руку, они, с точки зрения Гераклита, взаимосвязаны и составляют одно и то же. По мнению философа, стремление к алчности и тщеславию есть выражение дурного неразумия. Порочность людей в том, что они в познании и реальном образе жизни попирают требования логоса.

Только разум связывает индивидов с логосом и дает правильное направление их жизнедеятельности. Гераклит довольно определенно направляет этику в русло интеллектуализма, который стал специфической чертой моральной философии античности, да и не только античности.

Своевольное отклонение людей от логоса, по его мнению, преодолимо. Поскольку способность мыслить и познавать присуща всем людям, каждый живой человек, как бы далеко в своем реальном бытии он ни отошел от всеобщего, сохраняет непосредственную связь с логосом.

Оборотной стороной, а одновременно и предпосылкой духовно-познавательного возвышения индивидов является ценностная дискредитация чувственного образа жизни.

4. Пифагорейцы.

О Пифагоре (2-я пол. VI - нач. V в. до н. э.) и его непосредственном окружении  мы мало что знаем достоверно. По свидетельству Диогена Лаэртского, Пифагор написал три сочинения - "О воспитании", "О государстве", "О природе", от которых, если они вообще существовали, остались одни названия.

Пифагор не только мыслитель, впервые  назвавший себя философом, но и основатель общины (практической организации), одной из важных, если не основных, задач которой было нравственное очищение. В пифагореизме общефилософское осмысление социально-нравственной проблематики дополняется развернутой системой норм практического поведения. Именно это обстоятельство определяет его особое место в истории этики.

Первоначалом, генетической и сущностной основой мира пифагорейцы считают  противоположности предельного  и беспредельного, которые не сводятся ими к веществу, природным стихиям, а выражаются в числах нечетных и четных, единице и двойке. Наиболее вероятную интерпретацию хода их мыслей дает позднеантичный автор Порфирий в "Жизни Пифагора": "...пифагорейцы... не в силах передать словесно бестелесные образы и первоначала и прибегают к числам, чтобы их показать.

Так, понятие единства, тождества, равенства, причину единодушия, единочувствия, всецелости, то, из-за чего все вещи остаются самими собой, пифагорейцы  называют Единицей; Единица эта присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине.

Практические моральные нормы  пифагорейцев не имели теоретического обоснования, не были связаны с их философским учением о числовой гармонии.