Модель экономического развития в Южной Корее

       Вместе с тем всякая модель имеет свои пределы, свой «ресурс», по исчерпании которого она начинает давать сбои. В конце 70-х в Южной Корее наметился кризис общественных структур. Слишком велики оказались диспропорции между развитием города и деревни, тяжелой и легкой промышленностью, между монополизмом чеболей и мелким и средним бизнесом. Экономический рост осуществлялся главным образом за счет мобилизации ресурсов и накоплений, а не за счет роста производительности труда. Внутренние накопления осуществлялись главным образом за счет жесткой эксплуатации трудящихся (в Южной Корее был один из самых продолжительных рабочих дней при шестидневной рабочей неделе и практически полном отсутствии системы социального обеспечения). Это вызывало нарастающее противодействие рабочих, что вместе с ростом недовольства «средних слоев» общества подрывало социальную стабильность. Все это происходило на фоне постепенно нараставшего давления западных партнеров Южной Кореи, которые настаивали на большей открытости ее экономики. Под давлением этих и многих других обстоятельств корейское руководство (начиная с правления генерала Чон Ду Хвана) стало поэтапно и очень осторожно модифицировать устаревшую модель, адаптируя ее к изменившимся условиям. Эта модификация в 80-х и первой половине 90-х годов выразилась в следующем:

        Поэтапная либерализация и «открытие» южнокорейской экономики. Новые тенденции в этом плане более отчетливо обозначились с середины 80-х. Прежде всего, стремясь уменьшить бремя задолженности, правительство пересмотрело структуру внешних источников финансирования. Оно стало ограничивать приток «несущественного капитала» и отдавать предпочтение прямым инвестициям перед займами. Государственные займы разрешалось привлекать лишь в минимальных размерах и на условиях более льготных, чем коммерческие займы.

      Результаты не замедлили сказаться. Уже в 1990 году прямые инвестиции вышли на первое место среди иностранных финансовых источников, составив 66,6 процента от всех внешних поступлений. Началась либерализация и в сфере внешней торговли. К началу 1982 года практически все экспортные субсидии были ликвидированы. Но Запад требовал отмены импортных тарифов на товары и услуги. С января 1988 года США и ЕС запретили Южной Корее пользоваться правом бестарифного экспорта по условиям генерализированной системы преференций, так как не рассматривали ее более в качестве развивающейся страны. Южная Корея сразу же объявила, что разрешает импорт 445 наименований товаров без каких-либо ограничений. Была одобрена многолетняя программа снижения импортных.тарифов и сокращения числа позиций, по которым не предоставлялись автоматически импортные лицензии. После завершения Уругвайского раунда ГАТТ уровень либерализации импорта Южной Кореи в 1993 году достиг 98,8 процента. Но США продолжали настаивать на открытии до конца и сельскохозяйственного рынка (самая «болевая» точка южнокорейской экономики). И в 1994 году этот рынок был открыт на 92,3 процента (против 50 процентов в 1978 году). Что касается импорта технологий, то либерализация в этой сфере началась еще с 1978 года, но в течение 1984—1992 годов происходил постепенный переход с разрешительной системы на регистрационную. По рекомендации международных финансовых организаций корейское правительство разработало также меры по макроэкономической стабилизации и структурной адаптации. Таким образом, в течение 80-х годов стало полностью очевидным, что стратегия «дуалистической индустриализации», основанная на сочетании экспорториентации с импортзамещением, уже исчерпала себя. Новые внутренние условия, созданные ею, равно как и изменения в международном контексте (особенно с началом перестройки в СССР и развалом биполярного противостояния), поставили южнокорейское руководство перед необходимостью ответить на новые вызовы, связанные с процессами глобализации. Встал вопрос о более глубокой и целостной интеграции «на общих основаниях» в мировое хозяйство (а не односторонне экспортной ориентации на него), а также о большей переориентации производства страны на внутренний рынок (как это делает в последние годы Япония). Но чтобы решить эту задачу требовалась своя внутренняя «перестройка».

       Сдвиги во взаимоотношениях государства и большого бизнеса. В период правления Пак Чжон Хи государственная бюрократия и бизнес в целом были довольны друг другом, несмотря на весьма жесткий диктат правительства. Экстенсивная модель стремительной индустриализации устраивала обе стороны. Но по мере экономического развития росли и крепли чеболи, а вместе с тем возрастала и их тяга к самостоятельности (при условии сохранения всех полученных от правительства льгот и привилегий). Однако правительство Чон Ду Хвана понимало, что чеболи в их тогдашнем виде не были готовы к самостоятельному плаванию.

      Тепличные условия, созданные для них, были использованы для «горизонтальной» экспансии, распространения своей деятельности на все новые и новые сферы производства, что вело к распылению накоплений, препятствовало концентрации капитала и росту производительности труда. Такие чеболи могли успешно действовать только в рамках защищенного от внешних сил внутреннего рынка, но они были неконкурентоспособны на мировом рынке.

       Именно поэтому все правление Чон Ду Хвана (да и последующих двух президентов) было заполнено противоборством: правительства стремились разукрупнить чеболи, заставить их согласиться на более узкую специализацию, сконцентрироваться на, скажем, трех «основных» отраслях, отказаться от многочисленных «дочерних» компаний, продавать свои акции на бирже (что облегчило бы контроль за ними и несколько размыло бы их строго «семейный» и закрытый характер). В 1991 году правительство обещало тем чеболям, которые согласятся на более узкую специализацию, «пряник»: снятие всех запретов и ограничений на их деятельность, существовавших с 1985 года, налоговые льготы и т. п. Для непокорных был предусмотрен «кнут» — запрет на получение льготных банковских кредитов и займов для покупки земли и создания новых компаний. Потребовалось почти 15 лет, прежде чем эта борьба сменяющих друг друга правительств (военно-авторитарного, полуавторитарного и демократического) с чеболями стала приносить заметные результаты.

        Первой хорошие отношения с правительством удалось наладить корпорации «Самсунг», которая стала специализироваться на электронике, химической отрасли и тяжелом машиностроении. В 1995 году и «Дэу» объявила о том, что к 1997 году проведет структурную реорганизацию и сконцентрируется на автомобильной, судостроительной, электроэнергетической и строительной промышленности.

       И все же по мере усложнения экономики страны правительство постепенно осознавало необходимость модификации своих взаимоотношений с бизнесом. Поворотным пунктом можно считать середину 80-х, когда министерство торговли и промышленности инициировало создание 20 консультативных комитетов частного бизнеса, ответственных за соответствующие отрасли общественного производства. Комитеты эти состояли целиком из представителей частного бизнеса, включая исследовательские и финансовые институты, а также представителей средств массовой информации. Главная задача этих комитетов заключалась в выработке рекомендаций правительству для формирования макроэкономической и индустриально-технической политики. Вершиной этих инициатив было создание Комитета промышленного развития — органа частного сектора, обязанностью которого стало рассмотрение промышленной политики в целом. В 1987 году было объявлено о частичном уменьшении уровня непосредственного вмешательства государственной бюрократии в экономику. Все это свидетельствовало о растущей автономии бизнеса от политической элиты, о постепенном видоизменении экономических функций правительства от непосредственной деятельности в производстве и торговле к регулированию на макроуровне.

       Другие аспекты экономической политики правительства. Значительно большее внимание правительством с 80-х годов стало уделяться малому и среднему бизнесу. Был значительно расширен круг «запретных» для чеболей отраслей (с 33 в 1979 году до 237 десять лет спустя). Банкам было указано до 35 процентов от всей суммы займов и кредитов предоставлять малым и средним предприятиям. Совет содействия мелкой и средней промышленности располагал 120 миллионами долларов в год для весьма льготных займов. Была одобрена программа технической помощи в течение 9 лет 12 тысячам таких предприятий.

        Рывок частного сектора в промышленности (в 1986—1988 годах ВВП рос в среднем по 12 процентов в год) высветил недостаточную эффективность государственного сектора, насчитывавшего в начале 90-х годов 133 корпорации. Тогда и встал вопрос о приватизации части госпредприятий. В 1991 году было намечено к продаже II таких предприятий. Более скромными оказались результаты правительственных новаций в банковской сфере. С начала 80-х появились первые два частных коммерческих банка. В июле 1982 года было объявлено о намерении правительства продать свои акции еще в двух банках. Частным коммерческим банкам была увеличена квота в общей сумме предоставляемых займов с 10 до 15 процентов, а с 1981 года правительство стало в ограниченных масштабах допускать в банковскую сферу иностранный капитал, преимущественно в совместные предприятия. По крайней мере до 1992 года фондовая биржа была закрыта (за двумя исключениями) для иностранцев. В целом, однако, и в начале 90-х годов частные коммерческие банки находились в рудиментарном состоянии, а чеболи, обходя правительственные ограничения, создавали для своих нужд небанковские финансовые институты.

        Однако самое главное изменение, на наш взгляд, заключалось в том, что в течение второй половины 80-х годов новый этап «дуалистического развития экономики» в Южной Корее характеризовался переплетением двух процессов: завершением индустриализации традиционного типа и первыми шагами, направленными на формирование постиндустриальных производительных сил. С конца 1985 года все социальные программы развития промышленности были отменены и заменены обширным законодательством, направленным на содействие развитию высоких технологий. Чтобы стимулировать создание отраслей гибкой обрабатывающей промышленности, производящих товары длительного пользования и машиностроения и основанных на высокой квалификации и высоких технологиях, правительство, с одной стороны, стало поощрять импорт соответствующей технологии, с другой — стимулировало инвестиции в сферу исследований и разработок. Ни правительство, ни сами чеболи не хотели мириться с тем, что, например, южнокорейские корпорации платили Японии 10 долларов лицензионного сбора с каждого видеомагнитофона, произведенного по стандартам VHS. Крупные корпорации, производящие электронику, вскоре обнаружили, что размеры лицензионных сборов стали составлять большую долю в себестоимости их продукции, чем стоимость рабочей силы. А ведь сходная ситуация была в автомобильной и других отраслях промышленности, связанных с высокими технологиями. Поэтому-то во второй половине 80-х годов Южная Корея выделяла почти 2 процента своего ВНП на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (для сравнения укажем, что в тот же период США и Япония тратили на эти цели по 3 процента). Министерство науки и технологии подготовило план, предусматривающий увеличение этих расходов к 2001 году до 5 процентов, что в случае реализации утвердит Южную Корею среди лидеров в области высоких технологий. Три четверти расходов несут сами чеболи. В свою очередь, правительство открыло 16 лабораторий и в целях предотвращения «утечки мозгов» установило там заработную плату на уровне американских стандартов. Совершенно очевидно, что Южная Корея основательно подготовилась для завершения процесса формирования современной национальной экономики и ее полноценной интеграции «на равных» в мировую экономику.

Экономическое разделение и демократия 

        Модификация южнокорейской модели происходила в контексте общего изменения социально-политической ситуации в стране. С лета 1987 года под бурным натиском рабочего и «среднего» классов, соединившегося с массовыми выступлениями радикального студенчества, в Южной Корее начался процесс демократизации. В конце того же года была одобрена новая Конституция и впервые состоялся мирный переход власти к новому президенту в результате прямых и свободных выборов. Начавшаяся демократизация послужила еще одним важным фактором, подтолкнувшим руководство страны к модификации стратегического курса развития. Ведь одним из последствий демократизации явилось существенное удорожание стоимости рабочей силы и новые расходы, связанные с социальным обеспечением, что окончательно подорвало основы прежней стратегии экспортной ориентации. С 1987 года, когда впервые существенно выросла зарплата рабочих (на 30 процентов), был одобрен закон о минимальной заработной плате и правительства стали систематически индексировать ее. С начала 1988 года был одобрен национальный план пенсионного обеспечения. Впервые стало осуществляться государственное медицинское страхование, которое на сегодня охватывает практически все население. И хотя последствия бурного перехода к демократии несколько сказались на экономической ситуации, в целом экономика страны уже получила такой «разгон» и вышла на такой уровень, что смогла сравнительно безболезненно преодолеть возникшие проблемы. Ежегодный экономический рост в 1987—1994 годах составляя в среднем более 8 процентов.

        Итак, за три с половиной десятилетия Южная Корея фактически прошла большую часть пути в рамках «догоняющего развития» и вплотную приблизилась к развитым капиталистическим странам Запада и Японии. Посмотрим теперь, как смотрятся на этом фоне рыночные реформы в России. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение.

     Для Южной Кореи глобализация - это  дорога к процветанию и действительно кажется, что Корея , стала гораздо богаче за последние 25 лет с помощью экономической стратегии, основанной на росте экспорта и участии в глобальной экономике. Так, например по данным Корейской ассоциации международной торговли в прошлом 2000 году объём экспорта Южной Кореи вырос на 20,1 % и достиг 172 миллиардов 600 миллионов долларов, обеспечив примерно 5,4 % из 9,2 % экономического роста страны. Таким образом, доля экспорта в общем, объёме роста экономики составила 58,7 %, что является наивысшим достижением с 1975 года. По данным Ассоциации экспортные поставки обеспечили доход в сумме более 97 миллиардов долларов. Это составило 21 % от общего национального продукта страны, который в 2000 году достиг 462 миллиардов долларов. Помимо этого экспорт обеспечил примерно 2 миллиона 280 тысяч рабочих мест, что на 14 тысяч превышает уровень 1999 года.

     Благодаря экономическому буму в странах Европы, экспорт южнокорейских товаров, в том числе интегральных схем, судов и машинного оборудования, резко увеличился в прошлом году. По сообщению Корейской Корпорации по содействию развитию внешней торговли и инвестициям (КОТРА), экспорт южнокорейских товаров в Европу за первые 11 месяцев прошлого года составил 21 миллиард долларов, что – на 15 % превышает объём экспорта за такой же период 1999-го года. В частности, на европейском рынке в 2000 году было продано интегральных схем на сумму в 3 с половиной миллиарда доллара, а автомашин на сумму в 2 миллиарда 600 миллионов долларов.

     Главными  импортёрами южнокорейских товаров являются Великобритания, Германия и Нидерланды.

     Как считают в министерстве торговли, промышленности и энергетики, перед  экспортом Южной Кореи стоят  такие трудности, как спад экономики  США и неблагополучная ситуация во внутренней экономике, однако при стабильной цене на нефть, всемерном проведении политики экономии энергии и продолжении усилий для увеличения экспорта, эта цель вполне реальна.

     Практика  показала, что рост за счет экспорта является необходимым для экономического развития. Но свободная торговля - это еще не все. В сегодняшней экономике знаний страны, которые достигли наибольшего успеха, основали свое развитие не только на росте экспорта, но и на крупных инвестициях в науку, технологию и высшее образование. Стратегия комплексного развития, таким образом, требует комбинации глобализации 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       Список литературы.

1.  Гидаспов А.Н. Южная Корея: прыжок в лидеры ИКТ-сектора, ч. I. // ИнформКурьер-Связь. — 2005. — № 4.

2.  Гидаспов А.Н. Южная Корея: прыжок в лидеры ИКТ-сектора, ч. II. // ИнформКурьер-Связь. — 2005. — № 6.

3. Дак Ву Нам «Опыт экономического развития Республики Корея в условиях рыночной системы», 1993.

4. http://www.asia-times.ru/countries/china/china_s_korea_lessons2.htm

5. http://ru.wikipedia.org/wiki/Экономика  Южной Кореи