Китай

  Проблема  прибыльности и рентабельности становится центральной в деятельности предприятий. Государство преобразовало, а частью закрыло, в 1979 г. 3600 промышленных объектов, поскольку они были убыточными и  дорогостоящими. Примерно 1500 предприятиям и компаниям было разрешено продавать  свою продукцию не только государству, но и непосредственно на рынке.

  За  пять лет, с 1979 по 1983 гг., среднегодовые  темпы прироста промышленного и  сельскохозяйственного производства составили 7,9%. Товарность зернового хозяйства удалось поднять с 20 до 30%. В 1984 г. сбор зерна составил 407 млн т.

  3. Характеристика современного  состояния экономики  КНР.  

  3.1 Место в мировой экономике,  темпы развития  

  В первое десятилетие XXI в., то есть к 2010 г., в КНР намечено добиться удвоения ВВП, (повышения благосостояния до уровня "малого достатка", создания; "сравнительно совершенной социалистической экономической  системы"). За следующие 10 лет, к 100-летию  образования КПК, то есть к 2020 г., предполагается увеличить ВВП уже в 4 раза по сравнению  с 2000 г.

  Естественно, успешное развитие Китая порождает  стремление найти его максимально  точную количественную характеристику. ВВП - показатель в этом отношении  очень интересный (4). Из имеющихся  данных о размерах ВВП могут следовать  два совершенно разных вывода.

  Первый - темпы роста ВВП значительно  преувеличены, особенно после 1992 г., когда  был взят курс на переход к рыночной экономике. Об этом говорит разрыв между  динамикой ВВП и остальных  показателей. Второй: этот разрыв может  свидетельствовать о результативности целенаправленных капиталовложений, обеспечивших огромный прогресс в экономии энергопотребления  и повышении экономической эффективности  народного хозяйства. Растущая экономика  не может обойтись без увеличения объемов перевозки грузов и грузооборота. Разрыв между этими показателями и ростом ВВП также свидетельствует  о завышении последнего показателя.

  Все высказанные сомнения по поводу достоверности  данных о ВВП необходимо иметь  в виду и в отношении других показателей. Если допустить, что они  адекватно отражают тенденции экономической  жизни страны, то нельзя избежать следующих  заключений. Во-первых, на протяжении всего  десятилетия экстенсивное развитие экономики обеспечивалось форсированным  увеличением капиталовложений в  основные фонды и наращиванием кредитной  и денежной массы.

  Во-вторых, эти годы характеризуются существенным снижением экономической эффективности  функционирования народного хозяйства. Гигантское превышение темпов роста  невозвращенных кредитов по сравнению с ростом ВВП свидетельствует о нарастании кризисных явлений в финансовой системе страны (4).

  Достаточно  большое количество авторов не согласны с оптимистическими прогнозами социально-экономического развития КНР. Наиболее яркие образцы  такого рода взглядов - это работы американца китайского происхождения Гордона  Чана (5). В них излагаются основные факторы, которые могут привести к распаду страны - экономические  последствия вступления Китая в  ВТО, закрытие большого количества нерентабельных предприятий, растущее число безработных, увеличивающийся разрыв в доходах  между богатыми и бедными, между  приморскими и внутренними районами страны, рост забастовок и трудовых конфликтов, нарастающий банковский кризис из-за наличия большого количества невозвратных долгов для крупных  государственных предприятий, развал рынка акций (наподобие обвала пирамиды ГКО в России в 1998 г.), экологические  бедствия и другие вызовы экономике  и обществу.

  Аналогичные взгляды высказываются и в  самом Китае. Так, автор одной  из статей в Интернете Чэн Сяонун считает, что в последние два-три  года происходит уродливое расширение третьей сферы за счет развития первой и второй сфер, на смену плановой экономике идет не рыночная, а экономика  элиты, большинство отраслей первой и второй сфер испытывают трудности  с получением инвестиций, происходит сокращение финансовой базы реформ в  результате оттока капиталов за рубеж, нарастает социальное расслоение в  китайском обществе при уменьшении числа рабочих мест (5).

  3.2 Особенности современной модели  экономического развития

  Для того, чтобы разобраться в феномене экономического роста в КНР, необходимо понять, что же из себя представляет сама модель китайской экономики. По мнению А.В. Кива (6), она имеет немало общего с «восточноазиатской моделью». Авторитарный режим, реформы осуществляются под руководством партии, которую  некоторые исследователи небезосновательно  называют «партией-государством». При  этом огромную роль в общественной жизни страны играет армия, тесно  связанная с компартией, победа которой  в гражданской войне, в сущности, и проложила путь созданию КПР.

  С «восточноазиатской моделью» «китайскую модель» сближает и многое другое. Это высокий уровень сбережений и капиталовложений. Так, по данным В. А. Мельянцева, в 1996 г. доля инвестиций в ВВП в КНР, Малазии и Таиланде составляла 41—42%, чуть меньше в Южной  Корее, причем в основном за счет внутренних источников финансирования. Это активно- государственное вмешательство  в экономический процесс с  целью стимулирования роста производства и экспорта, а также создания финансово-промышленных групп как локомотивов экономического развития и экспортной интервенции.

  С одной стороны, «китайская модель»  формировалась под сильным влиянием соседних с Китаем Южной Кореи, Тайваня, Сингапура и прочих «тигров», которые  за два десятилетия, то есть к моменту  начал китайских реформ, уже совершили  гигантский прыжок из отсталости в  «среднеразвитость» и которые, в  свою очередь, многое позаимствовали у  Японии, совершившей за первые послевоенные 15—20 лет прыжок из «среднеразвитости» в «высокоразвитость» (6).

  Как пишет американский исследователь  М. Голдмэн, многие китайские интеллектуалы, будучи под сильным впечатлением достижений этнически близких Тайваня, Сингапура и Гонконга, считали  что и Китай под руководством сильного лидера должен сначала в  течение нескольких десятков лет  создать мощную экономическую базу и лишь потом, когда сформируется многочисленный средний класс, начать движение по пути к демократии.

  С другой стороны, «китайскую модель» нельзя считать уникальной хотя бы потому, что она уже реализуется в ряде других стран Юго-Восточной Азии и, в частности, во Вьетнаме и Лаосе. Обе страны вступили на путь реформ в 1986 г., то есть после начала перестройки в СССР.

  Во-вторых, неповторимым является огромный приток капитала в страну со стороны хуацяо (разбросанных по всему миру этнических китайцев) и тун-бао (китайцев, проживающих  на Тайване, в Гонконге, Макао). Из 300 млрд. долларов прямых иностранных  инвестиций, по данным на 2000 г., не менее 70% составляли как раз средства хуацяо и тунбао (6, 7).

  Таким образом, резюмируя выше сказанное, направленность преобразующей модели социалистической экономики Китая  можно охарактеризовать следующими основными признаками:

  1) развитие различных форм экономики  и методов хозяйствования при  ведущей роли общенародной собственности;

  2) переход к многоуровневой (государство  — предприятия — трудящиеся) структуре принятия экономических  решений с целью активизации  деятельности предприятий;

  3) преобразование прежней системы  экономического регулирования, основанной  на директивном планировании  и административных методах воздействия  на экономику, в систему, в  которой при сохранении определяющей  роли плана применяются в основном  экономические рычаги, такие, как  цены, а также используется механизм  рынка;

  4) преобразование прежней системы  распределения из «большого котла», в которой предпочтение отдавалось  интересам государства, а интересы  коллектива и личности игнорировались, в систему, учитывающую интересы  всех трех сторон — государства,  коллектива и личности, а также обеспечивающую связь уровня доходов с экономической эффективностью;

  5) переход от прежней организационной  структуры экономики, в которой  преобладали вертикальные связи,  к системе организации экономики  с разделением административных  и хозяйственных функций и  ответственности, в которой горизонтальные  связи станут главными, сформируется  сеть из вертикальных и горизонтальных  связей, а города — экономические  центры — будут выступать в  качестве "стержня", новой организационной  структуры (7).

  3.3. Особенности рынка труда в  Китае  

  Для рынка трудовых ресурсов Китая характерны все те же особенности, что и в  целом для всех стран данного  региона. С западной точки зрения восточный рынок труда выглядит иррациональным. Единственной целью  является не личное достоинство индивидуума, а способность обменивать материальное на другие ценности – власть, связи, влияние.

  Восточный же аспект взаимоотношений работодателя и работника следуют из конфуцианских  правил: если работник является постоянным сотрудником фирмы, то работодатель чувствует за него ответственность, как за «родного». Соответственно работник, согласно этому же принципу, чувствует  признательность, преданность, желание  подчиняться, а также хорошо выполнять  порученную ему работу. Если же работник временный, то никакой «отеческой»  заботы он не испытывает и даже наоборот, его всячески эксплуатируют и  надувают без угрызений совести.

  Восточный образ жизни оставляет мало места  для индивидуализма. Термин «частная жизнь», так тщательно оберегаемый  на Западе, здесь практически не имеет смысла (8).

  Восточные предприниматели пользуются этой особенностью своего персонала и продуманно культивируют дух патриархальной общины в фирме, сознательно поддерживая антагонизм между постоянными и внештатными  работниками.

  Основные  моменты в отношениях между предпринимателями  и наемными работниками на Востоке  и в частности в Китае, приведенные  в таблице 1.

  Таблица 1. Отношение субъектов  рынка труда в  восточной культуре к субъектам и  ценностям, обусловливающим  функционирование рынка  труда.

  Однако, не смотря на это, и на Западе и на Востоке действуют одни и те же законы, определяющие отношение к  труду:

  - рациональная  организация дела, как в частностях, так и в целом;

  - жесткая  трудовая дисциплина;

  - максимальное  использование среды производства  и рабочей силы.

  Представители как западной, так и Восточной  культур демонстрируют способность  трудиться не отвлекаясь на посторонние  дела с полной самоотдачей.  

  3.4 Внешнеэкономические связи, структура  экспорта и импорта Китая

  С начала 60-х годов руководство  КНР свертывает внешнеэкономические  связи с социалистическими странами и налаживает широкие торговые связи  с капиталистическим миром.

  В последующие годы процесс переориентации внешнеэкономических связей Китая  на капиталистические страны усилился. В 1977—1979 гг. удельный вес капиталистических  стран во внешнем товарообороте  КНР повысился с 83 до 88%, а социалистических стран — снизился с 17 до 12% (в 1980 г. — до 10%).

  Внешнеторговый  оборот КНР в 1980 г. составил 37,82 млрд долл., в 1981 г. — 43,13 и в 1982 г. — 40,88 млрд долл. При этом в 1982 г. произошло некоторое  увеличение товарооборота с социалистическими  странами по сравнению с 1981 г., хотя в целом его доля оставалась по-прежнему небольшой (7,4%). Доля развитых капиталистических  стран во внешнеторговом обороте  КНР в 1982 г. составляла 54,9%. Китай  стремился осуществлять экспортную экспансию в развивающиеся страны, и в 1982 г. его экспорт в эти  государства достиг 5,9 млрд долл., импорт — 2,76 млрд долл.

  В целом для внешней торговли Китая  с развитыми капиталистическими странами характерен резкий рост дефицита внешнеторгового баланса. Только за три года (1979—1981 гг.) дефицит торгового  баланса КНР со странами Запада и  Японией равнялся 18,5 млрд долл. В 1982 г. пассив во внешней торговле Китая  с этими государствами вновь  составил 3,7 млрд долл. (3).

  Первое  место в товарообороте КНР  занимает Япония (91,8 млрд. долл.), второе - США (88 млрд.), третье - Европейский  союз (78,24 млрд.). Далее специальный  административный район КНР Сянган (62,83 млрд.), страны АСЕАН (49 млрд.), Тайвань (40,27 млрд.), Республика Корея (39,5 млрд.). В 2002 г. доля КНР во внешнеторговом обороте  России составила 5,1%. Удельный вес РФ во внешнеторговом обороте КНР повысился  до 2,1% (в 2000 г. - 1,7%) (9).