Внутренние и внешние издержки производства

        МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Филиал ГОУ ВПО -

ВСЕРОССИЙСКОГО ЗАОЧНОГО ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА

в  г. Архангельске

 

Кафедра философии, истории и права

 

 

Контрольная работа

на тему:

«Общие, внешние и внутренние издержки производства»

 

 

Выполнили студенты:
Специальность	Финансы и кредит
Курс	1
Группа	город
Форма обучения	утро
Руководитель	К.т.н., доцент  В.В. Подлесная

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                            Архангельск – 2011

 

 

 

 

 

Содержание

Введение……………………………………………………………………….......3

1.Общие издержки………………………………………………………………...4

2.Внешние издержки……………………………………………………………...7

3.Внутренние издержки…………………………………………………………11

4.Задача…………………………………………………………………………...13

5.Тестовые задания………………………………………………………………16

Заключение………………………………………………………………………21

Список литературы………………………………………………………………23

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Среди славных имён прошлого русской науки есть одно особенно нам близкое и дорогое - имя  Михаила Васильевича Ломоносова. Михаил Васильевич Ломоносов - не просто один из замечательных представителей русской культуры. Ещё при жизни  М. В. Ломоносова образ его засиял для русских современников светом осуществившейся надежды на силу национального гения. Дела его впервые  решительным образом опровергли мнение заезжих иностранцев и  отечественных скептиков о неохоте  и даже неспособности русских  к науке. М. В. Ломоносов стал живым  воплощением русской науки и  культуры с её разнообразием и  особенностями, с ее богатством и  широтой. Он был естествоиспытателем, философом, поэтом, основоположником русского литературного языка, историком, географом, политическим деятелем. Всем своим  самобытным энциклопедизмом, простиравшимся от поэзии и изобразительного искусства  до великих физико-химических открытий, М. В. Ломоносов, как никто другой, доказывал единство всех проявлений человеческого духа, искусства и науки, абстрактной мысли и конкретной техники. "Архангельский мужик", пришедший из деревенской глуши, навсегда устранил предрассудок о том, что если и можно искать науку и искусство на Руси, то лишь в "высших" классах общества.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                       Глава 1

Общие издержки

Вот уже в последний  раз вспыхнул весенний солнечный  свет по влажной гряде Палишинского ельника. Речная излучина, поворот — и родной берег пропадает за густой порослью уже набравшегося листвой прибрежного ивняка. Река пестреет серыми тугими парусами. Тихо на судах. Идут поморы на нелёгкий и опасный морской промысел. Как-то вернутся они домой? Ведь почти каждый год бывает, что, не встретив среди возвратившихся куростровцев мужа, или отца, или жениха, вскинет высоко руки и зарыдает жена, или дочь, или невеста… Думается идущим на море о своей жизни и судьбе. Но больше чем кто-либо другой думает об этом Михайло Ломоносов. Уходя в плавание, Василий Дорофеевич Ломоносов, Михайлин отец, был особенно озабочен. Михайле уже шестнадцать, семнадцатый, и не в первый раз он идёт с отцом в море. Шесть лет он помогает отцу на судне. И давно Василий Дорофеевич решил, что хороший у него помощник растёт. Ещё как в первый раз ходил Михайло на море на только что состроенном тогда гуккоре «Чайка», случилась за Святым носом буря. Когда с севера краем стала заноситься в небо аспидная океанская туча, вдруг налетел вихрь. Не все паруса успели снять, и в неубранный парус так ударило шквалом, что судно сразу же достало до воды бортом. Когда стали рвать парус, верёвка застряла высоко на мачте. Никто не успел ещё опомниться, а Михайло уже залез на мачту и срубил топором верёвку. Парус упал. Гуккор зашатался с борта на борт, выровнялся, опасность миновала. «Хорошо носишь своё имя, Ломоносов, — сказал ему в тот день отец, — хорошо. — И, осмотрев Михайлу с головы до ног, добавил: — Человеку на море первое испытание». А когда Василий Ломоносов видел, как ловко Михайло справлялся и дома, по хозяйству, и в поле, ещё больше тогда он убеждался, что сын в делах ему — первый пособник. Перед самым отплытием Василий Дорофеевич заперся с сыном наедине. Беседуя с ним, он сказал:

— Вот что, Михайло. Мы, Ломоносовы, вековечные здесь, в Двинской земле, на Курострове и в Мишанинской  деревне, где и ты родился. Вон  об Артемии Ломоносове, что при  грозном ещё царе жил, по старым памятям  знают у нас. Ну, а никогда в  нашем ломоносовском роду того, чего достиг я, не бывало.

Но Михайло больше привлекали книги, чем работа по дому. Он всегда старался найти минутку, чтобы почитать книги, узнать что-то новое. Но не всем это нравилось, а особенно мачехе.

— Прежде чем сюда прийти, в твою светлицу заходила я, в ту, где думы свои великие думаешь  да книги читаешь свои новые. Не там  ли ты? Нету. Гляжу — и книг нету. Не в сундук ли ты кованый, что в  углу там стоит, их спрятал да замок  пудовый навесил? К чему бы их под  замок?

— Про всякий случай. Думаю: никого вдруг дома, а тут —  лихой человек?

— Лихой человек на книги  твои позарится? Золото, что ль?

— Не золото, а всё цена им есть. Уследит — все ушли, даже и ты, матушка, некому постеречь, ну и… — Михайло развёл руками.

Дни и ночи Ломоносов проводил за книгами. Беседовал с умными людьми, в особенности ему нравилось  разговаривать с Василием Христофоровичем  Дудиным.

Недолгая июльская ночь уже  кончалась. Скоро по заре и на сенокос  идти, а Михайло всё сидит за книгами. С клонясь к грифельной доске, он делает вычисления и чертит с особенным усердием. Закрывая книгу, он ещё раз пробегает стоящую на ней, на заглавном листе, широко разогнанную надпись из больших красных букв: «Арифметика». Взглянув вниз, он читает отбитую двумя линейками строку: «Сочинися сия книга чрез труды Леонтия Магницкого». Тугими медными застёжками он крепко стягивает переплёт этой большой книги, которая называлась арифметикой, но заключала в себе сведения и по алгебре, геометрии, тригонометрии, астрономии и многое другое. Потом Михайло Ломоносов перелистывает маленькие, упругие, сухо потрескивающие страницы другой книги, тесно забитые мелкой четкой печатью. Закрыв крышку этой книги, грамматики Мелетия Смотрицкого, полученной им от Дудина одновременно с книгой Магницкого, Михайло любовно проводит рукой по её корешку, где через жёлтую кожу выдались три шнура, на которых были крепко сшиты листы книги. Когда Михайло Ломоносов закрывал «Арифметику», будто и незаметно перед его глазами мелькнула фраза: «Потребно есть науки стяжати…» Потребно? Кому? Может быть, вот и ему отдать себя этому? Ведь есть же такие люди — ученые… Может, ему по книгам и идти? Эта мысль возникла как-то просто, сама собою, и будто даже не остановила на себе внимания. Но, легши в постель, он всё не мог уснуть, и, когда пришли его будить, чтобы отправляться на сенокос, он ещё не смыкал глаз. Он догадывался, что понял чрезвычайно для него важное, но того, что он сделал первое своё великое открытие, этого Михайло Ломоносов ещё не понял. [1] М.В.Ломоносов ещё с детства научился читать и писать. Первое стихотворение написал он во время учёбы в Спасских школах. Вот оно:

«Услышали мухи

Медовые духи,

Прилетевши ,сели,

В радости запели.

Егда стали ясти,

Попали в напасти,

-Ах!-плачут убоги,-

Меду полизали.

А сами пропали".

Отдавая дань времени, в своей  литературной деятельности Ломоносов  обращался в основном к одам, поэтическим  произведениям торжественного характера, которые посвящались высокопоставленным лицам и прославляли их прогрессивную  деятельность на благо развития науки  и страны в целом. Естественно, что  лексика этих произведений была высокая, торжественная, с 

 

использованием образов  античных богов и героев, которым  уподоблялись прославляемые персоны.

Жанр оды позволял соединить  в большом стихотворении лирику и публицистику, высказаться по вопросам, имеющим государственное значение. Ломоносов в своих одах подводил итоги предыдущих лет царствования, оценивал международную обстановку, выдвигал задачи на ближайшее будущее. Поэт говорил о том, что нужно  сделать, чтобы "Отечества умножить славу и вяще укрепить державу.

К таким произведениям  относится ода, посвященная дочери Петра I для Ломоносова - "просвещенный монарх", "отец Отечества", "неустанный строитель". Продолжательницей его  дела, по мнению поэта, должна стать  на троне Елизавета Петровна.

Глава 2

Ломоносов – поэт-гражданин

По самому складу своей  натуры и по своим взглядам Ломоносов  был поэтом-гражданином. Его стихотворение  “Разговор с Анакреоном” ярко демонстрирует отношение к поэзии и понимание им задач поэта.

    Хоть нежности  сердечной 

    В любви я  не лишен, 

    Героев славой вечной

    Я больше восхищен.

Здесь автор противопоставляет  себя как певца героев певцу любви  Анакреону.

Лучшим произведением  этого жанра является ода “На  день восшествия на престол императрицы  Елисаветы Петровны, 1747 года”. Автор  приветствует Елизавету как поборницу  просвещения, восхваляет мир и тишину как залог преуспевания наук. Он славит преобразования Петра. Автор  рисует огромные пространства России с ее морями, реками, лесами и богатейшими  земными недрами. Всеми этими богатствами державы должно овладеть и обратить их на пользу годсударства и народа. Сделать это могут люди науки, ученые. Глубокой верой в русский народ и твердым убеждением в его талантливости звучат слова Ломоносова о том,

Что может собственных  Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Восторженный гимн науке  — важная и интересная тема в  поэзии Ломоносова. По убеждению поэта, благо и слава Родины — в  развитии “божественных” наук: механики, химии, астрономии, географии 

Науки пользуют везде 

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладком и в  труде.

    Ломоносов был  великим ученым, и это также  отразилось в его стихах. Когда  он смотрел на солнце, то очень  ясно представлял себе, что оно  похоже на расплавленный океан,  в котором огненные вихри налетают  друг на друга, словно они борются один с другим...

Там огненные валы стремятся 

И не находят берегов;

Там вихри пламенны крутятся,

Борющись множество веков,

Там камни, как вода, кипят,

Горящи там дожди шумят.

Тема Петра 1, “просвещенного монарха”, “отца Отечества”, “неустанного строителя, плавателя, в морях —  героя” широко представлена в творчестве Ломоносова, который был горячим  приверженцем петровских преобразований, а самого Петра видел как посланника Бога:

Ужасный чудными делами,

Зиждитель мира искони

Своими положил судьбами

Себя прославить в наши дни:

Послал в Россию Человека,

Какой не слыхан был от века.

Родина, ее необъятные просторы, неисчерпаемые природные богатства, ее сила и мощь, будущее величие  и слава — одна из основных тем  в поэзии Ломоносова.

Родина в одах Ломоносова воспроизводится не только как “держава царская”, как страна, одерживающая те или иные воинские победы. Для  Ломоносова это также место, где  человек сделал свои первые шаги, это  беспредельные просторы земли, ее природные  богатства, сам русский народ, к  труду “избранный”, выдержавший  во имя мира и добра “тьму сильных  боев”. Именно с приходом в поэзию Ломоносова тема Отчизны, России наполнилась  глубинным смыслом, стала ключевой в произведениях русской литературы, а само чувство к Родине уже  рассматривается как важный шаг  нравственной категории.

Вокруг тебя цветы пестреют,

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли..

Воззри в поля твои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь  течет;

Богатство в оных потаенно...

Патриотическое чувство  Ломоносова сказалось в его заботах  о сохранении отечественных природных  ресурсов. Он призывает не к хищничеству  и бесхозяйственности, отчего сейчас гибнет природа, а к рачительности  и любви по отношению к ней!

Поэт одухотворял природу. Для него она не только источник материальных благ, но и олицетворение  сущности человека, который вышел  из природы и может жить только в единении с ней. Рисуя картины природы, Ломоносов удивительно тонко передает живое дыхание, безграничность мира, его тайную невидимую связь с каждой клеточкой земного бытия:

Лицо свое скрывает день.

Поля покрыла мрачна ночь,

Взошла на горы чорна тень,

Лучи от нас склонились прочь.

Открылась бездна звезд полна:

Звездам числа нет, бездне дна.