Исторические формы уголовного процесса

Исторические формы уголовного процесса

Путь к современному пониманию сути уголовного судопроизводства был долгим и непростым. Каждая страна шла к нему своей дорогой. С учетом многих отмеченных в предыдущем параграфе факторов, действовавших в конкретных странах, складывались неодинаковые представления о том, как должны решаться узловые вопросы производства по уголовным делам.

К таким вопросам относятся прежде всего процессуальное положение и роль судьи и суда при разбирательстве уголовного дела, объем процессуальных прав обвиняемого и его защитника, пределы процессуальных полномочий обвинителя или лица, производящего расследование, последовательность совершения действий, допустимых при производстве по уголовному делу, определение цели и содержания доказывания, оценки доказательств и т. п. Неодинаковые подходы к решению таких узловых вопросов существенно влияют на общую характеристику конкретных уголовно-процессуальных систем. А это в свою очередь дает основание говорить о возможности существования различных форм процесса.

В уголовно-процессуальной доктрине, как известно, с давних пор принято различать четыре основные формы уголовного процесса, складывавшиеся и развивавшиеся в разное время: обвинительный, розыскной (инквизиционный), состязательный и смешанный процессы.

    1.Обвинительный процесс, зародившийся еще в период рабовладения, наиболее полное развитие получил на первых эта­пах существования феодального общества. Характерной его чертой было признание особого положения обвинителя, в качестве которого обычно выступало лицо, потерпевшее от преступления. От его воли зависело возбуждение и прекращение дела. Система доказательств, сложившаяся под большим влиянием широко распространенных в те времена суеверий, предрассудков и религиозных воззрений, включала в себя клятвы, поединки и различного рода испытания (огнем, водой, раскаленным железом и т. д.).

Иногда формы процесса предпочитают называть иначе — типами, моделями, разновидностями и т. д. нужна не истина, а подтверждение того, что обвиняемый способен выдержать испытание, поединок, дать клятву так, как это было положено, и т. д. Такую форму разбирательства уголовных дел "опробовали" практически во всех ныне существующих странах. Только происходило это в разное время — где-то раньше, а где-то несколько позже.

    2.Розыскной (инквизиционный) процесс, возникший, как и обвинительный, в недрах рабовладельческого общества, достиг своего наиболее широкого распространения в эпоху абсолютизма. Чаще всего его расцвет связывают со временем, вошедшим в историю под названием эпохи "охоты на ведьм", которая велась церковью. Но такая форма судопроизводства широко была воспринята и светскими властями.

По ее правилам судья одновременно должен был выполнять не только свои функции, но и функции следователя, обвинителя и в какой-то мере защитника. Обвиняемого лишали возможности защищаться. Он считался не субъектом (участником) процесса, а его объектом. О понимаемом в современном смысле слова праве на защиту не было и речи.

Типичной для такого процесса была система формальных доказательств, которая проявлялась прежде всего в строгой регламентации действий по оценке доказательств. Многочисленные доказательственные правила абстрактно предопределяли, например, что признание обвиняемым своей вины — "царица доказательств", что женщине нужно верить меньше, чем мужчине, богатому — больше, чем бедному, что какие-то конкретные факты или обстоятельства должны устанавливаться с помощью определенного числа свидетельских показаний (не менее двух, трех и т. д.). Пытки не считались недопустимым методом получения доказательств. Их производство открыто разрешалось и даже поощрялось в законодательном порядке, поскольку считалось важным способом получения "царицы доказательств". В некоторых странах законы требовали, чтобы судьи выявляли истину, но под ней понималось не соответствие фактов (обстоятельств) объективной действительности, а выводы судьи, сделанные с соблюдением предписаний законов, предустанавливавших априорно юридическую силу конкретных видов доказательств.

Многие институты этой формы уголовного судопроизводства оказались крайне "живучими". Они не раз использовались и в XX в., особенно там, где возникали диктаторские или тоталитарные режимы, практиковавшие жесткие средства борьбы с инакомыслием и непослушанием. Их рудименты (стремление формализовать доказательственную ценность отдельных источников доказательств, официальное придание явно завышенного значения признанию обвиняемым своей вины, установление априорных формализованных критериев допустимости доказательств, ограничивающих возможности для свободной их оценки судьями и другими должностными лицами, и т. д.) продолжают сосуществовать с современными, прогрессивными процессуальными институтами и в других странах, нередко именуемых "цивилизованными", "с развитыми демократическими традициями" и т. д.

    3.Состязательный процесс, развившийся из обвинительного, получил наибольшее распространение в государствах с англосаксонскими правовыми системами. Его широко пропагандируемая в наши дни классическая модель (схема) базируется на исходном положении о том, что уголовный процесс — это происходящий в суде спор между государством и гражданином, привлекаемым к уголовной ответственности, что в подобном споре обе стороны наделены равными юридическими возможностями по собиранию, представлению и исследованию доказательств, их анализу, выдвижению уместных для конкретного дела доводов и т. п. По идее, считается, что такими равными возможностями они должны обладать полностью как при судебном разбирательстве дела, так и в ходе его досудебной подготовки.

Но нетрудно видеть по приводимому ниже материалу, касающемуся практики соответствующих стран, что подобная "идиллия" практически возможна лишь на бумаге либо в умах оторванных от жизни людей. Это всего лишь одна из иллюзий. Реально же, как известно, везде и во все времена выявление и собирание доказательств по уголовному делу с момента начала производства и до того, как оно попадет в суд, считались и считаются делом специально подготовленных людей (профессионалов), за спиной которых стоит государство с его весьма широкими материальными, техническими и организационными ресурсами. Они — должностные лица государственных органов, которых обычно (именно в странах, живущих по традициям англосаксонского права) никто и ничто не обязывает быть объективными. Их дело — собирание лишь обвинительных данных, поскольку они представляют государство, противостоящее обвиняемому в судебном споре и несущее бремя доказывания его виновности. И это делается, как правило, втайне от преследуемого.

Пропагандисты англосаксонской модели уголовного судопроизводства упорно не хотят видеть, что при полицейском расследовании, ведущемся при таком судопроизводстве, возможность состязания сторон на равных условиях исключается еще в большей мере, чем при расследовании в странах с континентальными правовыми системами. Полицейский детектив либо лицо, призванное осуществлять уголовное преследование (американский прокурор-атторней или английский королевский преследователь, а равно действующий по его поручению представитель-адвокат) не обязаны, пока дело не передано в суд, доводить до сведения своих процессуальных противников собранный против них материал в полном объеме. Обвиняемый и его защитник до суда знают в лучшем случае лишь о сути подозрения и кое-что об обвинительных доказательствах. Все доказательства такого рода предъявляются лишь во время судебного разбирательства.

Чтобы хоть как-то компенсировать такое неравенство, обвиняемому говорят, что он вправе провести "свое", параллельное контррасследование. Оно-де позволит вооружиться против опытного и изощренного противника. Но что может дать такое контррасследование, если оно доступно (по финансовым соображениям) далеко не всякому и должно проводиться фактически вслепую?

Равенство возможностей в таком единоборстве может стать реальностью лишь тогда, когда в единоборстве (состязании) со следователем, детективом или представителем государства, уполномоченным осуществлять уголовное преследование, лицом к лицу сталкивается тот, кто в состоянии обеспечить значительные расходы по привлечению на свою сторону специалистов, равноценных этим должностным лицам и их помощникам (частных детективов с соответствующей подготовкой, экспертов с высокой квалификацией и т. д.). Но, как известно, достаточные средства для такого рода расходов находятся далеко не у всех, кто оказывается "в объятиях" Фемиды. Нет их на эти цели и в достаточном объеме, разумеется, и у государства.

Суду при разбирательстве дела (спора) в условиях состязательной формы уголовного судопроизводства сравнительно часто теоретики склонны отводить роль "бесстрастного арбитра", якобы всего лишь наблюдающего за тем, как соблюдаются вступившими в состязание сторонами правила спора, и определяющего, которая из них его выиграла. Но это теоретически. Фактически у суда (судьи-профессионала) имеются довольно обширные властные полномочия, связанные с руководством судебным заседанием, подведением его итогов, доказыванием, обеспечением законности, обоснованности и справедливости приговора и т. п. Одной из характерных особенностей системы доказательств и построения доказывания в условиях состязательной формы судопроизводства считается то, что оценка доказательств ставится в зависимость от внутреннего убеждения судей, а не от предустановленных формальных критериев. Однако эта особенность в значительной мере является декларативной, поскольку она не исключает сохранения некоторых, порой весьма существенных, элементов формальных доказательств (придание особого значения признанию обвиняемым своей вины, нормативная фиксация критериев допустимости доказательств, "стандартов доказывания" и т. д.).

Исторически эта форма процесса начала формироваться в средневековой Англии. Затем ее восприняли в находившихся в разных концах Земного шара бывших английских колониях. Там она в общих чертах существует и в наши дни (например, в США, Канаде, Австралии). Как будет видно ниже, ее влияние, чаще в современном американском варианте, наблюдается и в ряде других стран.

    4.Смешанный процесс получил свое наименование благодаря тому, что в нем оказались как бы смешанными некоторые элементы инквизиционного процесса на досудебных стадиях (почти полное отсутствие гласности, ограниченные возможности обвиняемого защищаться, письменность производства и т. д.) и состязательности в суде (публичность заседаний, обеспечение права подсудимого защищаться самому и иметь защитника, их равноправие с обвинителем, в том числе государственным, оценка доказательств судьями и другими должностными лицами, как правило, по внутреннему убеждению и др.).

Широко признается, что его основы заложены Уголовно-процессуальным кодексом Франции 1808 г., а затем были развиты в законодательстве других стран (преимущественно континентальной Европы, в частности, Германии, Италии, Австрии, Бельгии). Под влиянием последних он распространился и в других странах — странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Африки.

3