нормой об уменьшенной (ограниченной) вменяемости, по сути дела, ведут речь об

уменьшенной ответственности (или об уменьшенной виновности) лиц с психическими

аномалиями.

Такой подход вполне рационален. Не должно вызывать сомнения, что аномалии

психики, уменьшающие  способность человека оценивать свои действия и руководить

ими, должны учитываться  при назначении наказания, а также  при определении режима

отбывания наказания. Но, во-первых, эта проблема не имеет  отношения к признакам

субъекта преступления. Во-вторых, здесь требуется избирательный  подход.

Формулировка  ч. 2 ст. 22 УК РФ такова, что из нее  не следует вывод об обязательном смягчении наказания лицам с психическими аномалиями. По-видимому, не случайно среди смягчающих обстоятельств, перечисленных в ст. 61 УК РФ, данное обстоятельство не упомянуто. При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющим аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному может быть смягчено. Хотя поведение человека и не определяется патологическими чертами его личности, но такие черты могут быть условиями, способствующими и его преступному поведению.

Это подтверждается специальными исследованиями. Учет психических аномалий

представляет  серьезные трудности для суда.

Этот учет не может основываться исключительно  на гуманизме, как это имеет место

при физических аномалиях (тяжелое соматическое заболевание, увечье, нуждаемость в

постороннем уходе). Наличие у лица определенных нарушений  интеллектуальных и

эмоциональных функций может сказываться на мотивации его противоправного

поведения, определять при психических аномалиях, не исключающих  вменяемости, у

лица сохраняется  возможность осознавать свое преступное поведение и руководить

им.

Не менее важно  учитывать и этиологию психической аномалии. Следует ли смягчать

наказание, если данная психическая аномалия являлась результатом какой-либо

антиобщественной привычки или аморальности поведения лица (пристрастие к

алкоголю, наркомания и т.п.)? Думается, что отрицательный ответ здесь очевиден.

Это подтверждено и изучением судебной практики.

И едва ли можно  ставить вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или

иной психической  аномалии преступление приняло особенно жестокий или дерзкий

характер. Н.С.Таганцев писал, что «далеко не всегда в подобных состояниях

можно найти  основания для уменьшения наказания».

Зарубежное уголовное  право также не связывает с  «уменьшенной вменяемостью» обязательное смягчение наказания. Так, согласно УК ФРГ наказание в подобной ситуации «может быть смягчено» (§ 21), а УК Франции устанавливает, что «суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения».

В § 2 ст. 31 УК Польши также говорится, что в отношении лица, у которого в

силу психического расстройства была ограничена возможность понимать свои действия

или руководить ими, суд «может применить чрезвычайное смягчение

наказания».

Очевидно, что  формулировку ст. 22 УК РФ «учитывается судом» следует

понимать не как «суд должен учесть», а как  «суд может

учесть». Учет судом какого-либо обстоятельства не обязательно означает

смягчение или  усиление наказания (индивидуализация наказания «по

вертикали»), но и выбор наиболее рациональной меры уголовно-правового

воздействия среди  более или менее равных (индивидуализация «по

горизонтали»).

Так, к примеру, Макеев, 1974 года рождения, и малолетний Петров, 1990 года

рождения, проживали  в одном доме и знали друг друга  как соседи. Вечером 13 мая

1997 г. нетрезвый  Макеев поднялся на девятый  этаж дома, чтобы вернуть деньги,

взятые им в  долг у Киселева. Петров пошел следом за ним и стал просить у него

деньги на жевательную  резинку. Когда тот отказался дать деньги, Петров стал

оскорблять его, обзывая обидной кличкой. Желая  наказать мальчика за это, он

спустил с него штаны и собирался отшлепать, но в связи с тем, что ребенок

продолжал оскорблять, он повалил его на пол и с  целью причинения тяжкого вреда

здоровью стал душить, сжимая ему горло рукой. Увидев, что Петров стал хрипеть и

потерял сознание, Макеев начал оказывать ему первую помощь, и в это время

прибежали соседи по дому.

Вина Макеева  в совершении преступления установлена доказательствами, которые

собраны в ходе предварительного и судебного следствия  и приведены в приговоре

суда, а его  действиям дана правильная правовая оценка.

Вместе с тем  судебные решения подлежат изменению в связи с назначением

осужденному чрезмерно  сурового наказания.

В соответствии со ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении

преступления, назначается  справедливое наказание с учетом характера и степени

общественной  опасности преступления и личности виновного, в том числе

обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также влияния назначенного

наказания на исправление  осужденного.

Суд эти требования закона не выполнил, наказание Макееву назначил необоснованно

суровое в виде лишения свободы сроком на шесть  лет, не приняв во внимание, что

инициатором конфликта, в результате которого совершено преступление, Макеев не

был и вредных  последствий – длительного нарушения  здоровья – у потерпевшего не наступило.

Макеев свою вину признал, полностью и глубоко раскаялся в содеянном, о чем

свидетельствовало его поведение после совершения преступления и во время

предварительного  следствия: ранее преступлений и административных правонарушений

он не совершал, по месту работы и месту жительства характеризовался положительно.

Трудовой коллектив, в котором он работал, направил в  суд общественного защитника

и ходатайствовал о проявлении к нему максимального  снисхождения.

Из материалов дела следует, что у Макеева обнаружены признаки умственного

недоразвития (олигофрении) в степени легкой дебильности. Указанное психическое

заболевание, как  отражено в заключение судебно-психиатрического эксперта, не

исключало для Макеева возможности осознавать фактический характер и общественную

опасность своих  действий и руководить ими, что и определило вывод экспертов и

суда о его  вменяемости в отношении инкриминируемого деяния.

Вместе с тем  при назначении Макееву наказания суд в нарушение требований ч. 2

ст. 22 УК РФ не учел того, что он страдает психическим расстройством, не

исключающим вменяемости.

Поэтому Президиум  Верховного Суда РФ приговор Тверского областного суда и

определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении

Макеева изменил, снизил ему наказание до трех лет лишения свободы.

Очевидно, что  в данном случае суд своим волевым  решением применил свое право на

смягчение уголовной  ответственности, воспользовавшись предоставленным  ему правом.

С другой стороны  суды предыдущих инстанций посчитали иначе, то есть возникает

проблема судейского усмотрения в данном вопросе.

Таким образом, институт ограниченной вменяемости – новелла действующего УК

РФ. Можно предположить, что дальнейшее развитие уголовного законодательства

приведет к  созданию специальных видов наказаний, ориентированных на лиц с

психическими  и физическими аномалиями. Пока же суд руководствуется общим перечнем

видов наказаний. Индивидуальный подход при этом может  выражаться только в мере

наказания. Единственное существенное отличие – это возможность применения к

лицам с психическими аномалиями наряду с наказанием принудительных мер

медицинского  характера. Содержание этих мер раскрывается в ч. 2 ст. 99 УК РФ:

«Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии  вменяемости, но

нуждающимся в  лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических

расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить

принудительную  меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного

наблюдения и лечения у психиатра». В соответствии с ч. 8 ст. 74 УИК

РФ указанные  лица отбывают наказание в лечебных исправительных

учреждениях.  
 
 
 

4. Уголовная  ответственность лиц с психическим  расстройством, не исключающим вменяемость

 

     Статья 22 Уголовного кодекса РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

     «1. Вменяемое лицо, которое во время  совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

     2. Психическое расстройство, не исключающее  вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».

     Еще на ранних этапах развития общей и  судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и полным психическим здоровьем. Для оценки промежуточных состояний в прошлом веке была предложена концепция уменьшенной вменяемости. Эта концепция не получила широкой поддержки. Среди противников уменьшенной вменяемости был и один из основоположников судебной психиатрии профессор Московского университета В.П.Сербский. Он писал: «Введение в законодательство этого понятия – при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике – вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действия – и тогда он вменяем, или же он не обладал ею – и тогда он невменяем».⁴

     Уголовное уложение 1903 г. не предусматривало уменьшенной  вменяемости. Разработчик Общей части этого закона Н.С.Таганцев признавал, что и способность познавать и понимать окружающие нас явления, и способность оценивать познанное допускают весьма различные оттенки, что эти оттенки могут влиять на ответственность. Но они «не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором – подлежит наказанию; признать какое-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически».⁵