Кросскультурные коммуникации

Со временем Л. Вайсгербер оставил в стороне объективную основу языковой картины мира и начал подчеркивать ее мировоззренческую, субъективно национальную сторону, подчеркивая, что в каждом языке представлена особая точка зрения на мир - та точка зрения, с которой смотрел на него народ, создавший данный язык. Сам же мир в теории ученого отходит на задний план.

Научное развитие теории Л. Вайсгербера, касающееся языковой картины мира шла в направлении от указания на ее объективно-универсальную основу к подчеркиванию ее субъективно национальной природы. Ученый уделял все меньше внимания понятию "внешний мир" в своей теории, утверждая, что язык сам создает мир. Свою докторскую диссертацию он назвал: "Язык как миросозидание".

Перевернутость отношений  между внешним миром и языком у Вайсгербера обнаруживается в решении им вопроса о соотношении научной и языковой картин мира. Он не пошел здесь по пути Эрнста Кассирера, хотя в молодые годы он испытал с его стороны сильное влияние. Кассирер в своей "Философии символических форм" полагал, что дело ученого, кроме прочего, состоит в освобождении от уз языка и мифа, (миф или религию он ставил наравне с языком), что философское учение должно оттолкнуть этих свидетелей человеческого несовершенства. Позиция Л. Вайсгергера была более близкой к той, которую занимал в этом вопросе Бенджамин ли Уорф.

В решении вопроса о  соотношении научной и языковой картин мира Л. Вайсгербер не доходил до их отождествления как Б. Уорф, однако считал, что в родном языке заложена сила ("энергейя"), которая всячески воздействует на человеческое сознание во всех сферах духовной культуры - в том числе и в области науки.

Б. Уорф выводил научную  картину мира прямо из языковой, что неминуемо вело к их отождествлению. Он писал: "мы расчленяем природу (мир в целом) в направлении, подсказанным нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны. Напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании" [9; 174]. Из позиции Уорфа следует, что между научным познанием и обыденным тождественны, поскольку языковая картина мира отражает массовое, "народное", обыденное сознание, но именно это сознание американский исследователь и расценивал в качестве сита, через которое мы и должны, по его мнению, пропускать наши впечатления от внешнего мира, чтобы их упорядочить. Ученый пытался поставить науку в полное подчинение от языка.

Реконструкция той или  иной картины мира осуществляется на синхронической основе, поскольку она  предполагает в идеале одновременный  охват всей содержательной стороны  описываемого языка. При этом надо помнить, что любой язык - многоуровневое образование. Он состоит, как известно, из целого ряда подсистем, каждая из которых  заключает в себе свою картину  мира. Но наибольшими "мировоззренческими" возможностями обладает лексическая  система языка. Вот почему Вайсгерберовская концепция языковой картины мира является подчеркнуто словоцентрической. Вот почему центральное место в ней занимает категория Worten der Welt (вербализации мира). Его образ языковой картины мира выглядит по преимуществу как система лексических полей.

"Приоритет лексической  картины мира по отношению  к морфологической, синтаксической  и т.п. объясняется тем, что  количество лексических единиц  в языке неизмеримо больше, чем  других. Отсюда ее огромные преимущества по сравнению с иными видами языковой картины мира. В отличие, например, от морфологической картины мира, которая изображает мир весьма абстрактно даже и в языках с развитой системой флексий, лексическая система языка позволяет смоделировать мир в достаточно красочной форме. Именно в ней легче, чем в других, обнаружить "мировоззренческую" природу языковой картины мира" [10; 5].

5 Э. Холл выделил не только культурно-коммуникативные образцы различных групп, но и разработал общую типологию по отношению их к контексту - информации, окружающей и сопровождающей то или иное культурное событие. Культуры различаются своим "чтением контекста", использованием скрытой информации, которую заключает в себе каждая ситуация. Чем больше контекстуальной информации необходимо для понимания социальной ситуации, тем выше сложность культуры, и тем сложнее "чужакам" правильно понять и оценить социальную ситуацию. В зависимости от характера использования пространства и времени Холл разграничил все культуры на высококонтекстуальные и низкоконтекстуальные, а также культуры с преобладающим монохронным или полихронным использованием времени. Германию можно отнести к низкоконтекстуальным культурам.

Согласно исследованиям  Холла, характер и результаты процесса коммуникации определяются помимо всего  прочего и степенью информированности  его участников. Степень информированности  в свою очередь зависит от плотности  социальных связей и скорости обмена информацией между членами этой сети. В соответствии с этим все  культуры можно классифицировать по признаку "слабой" и "сильной  контекстуальной зависимости. Люди, которые пользуются плотной информационной сетью, относятся к культуре с "высоким  контекстом" (Франция, Испания, Италия, Страны Ближнего Востока, Япония и Россия). Здесь люди нуждаются лишь в незначительном количестве дополнительной информации, чтобы иметь ясную картину происходящего, так как в силу высокой плотности неформальных информационных сетей они всегда хорошо информированы.

Представители же таких стран  как Германия, Швейцария, США, скандинавские  и другие североевропейские страны, с более свободной сетью связей в своем социальном окружении  и с меньшим объемом обмена информацией относятся к странам  с "низким контекстом".

В Германии практически отсутствуют  неформальные информационные сети. Эта  культура менее однородна, в ней  межличностные контакты строго разграничены, представители этих культур не смешивают  личные отношения с работой и  другими аспектами повседневной жизни. Следствием этой особенности  оказываются слабая информированность  и большая потребность в дополнительной информации для понимания представителей других культур при общении. Большая  часть информации здесь содержится в словах, а не в контексте общения. Люди часто выражают свои желания  словесно, не предполагая, что не будут  поняты из ситуации общения. В таких  обществах наибольшее значение придается  речи, а также обсуждению деталей, предпочтителен прямой и открытый стиль  общения, когда вещи называют своими именами. На шкале низкоконтекстуальных культур верхнее положение занимают немцы с известной всем педантичностью. Для представителей немецкой культуры очень важны письменные контракты, договоры, документы.

Итак, низкоконтекстуальная культура Германии характеризуется следующими признаками:

· Прямая и выразительная  манера речи;

· Незначительная доля невербальных форм общения;

· Четкая и ясная оценка всех обсуждаемых тем и вопросов;

· Оценка недосказанности  как недостаточной компетентности или слабой информированности собеседника;

· Открытое выражение недовольства.

Например, менеджер в Германии будет принимать посетителей  одного за другим, строго по очереди. Во время своей работы он не будет  отвечать на телефонные звонки или  звонить сам, Он будет получать информацию только от тех людей, с которыми видится  в течение дня, а из своих рабочих  документов.

Время также является важным показателем темпа жизни и  ритма деятельности, принятым в той  или иной культуре. Культура использования  времени выступает главным организующим фактором жизни и коммуникации. Каждой культуре присуща своя система использования  времени, что чрезвычайно важно  для межкультурной коммуникации. Для понимания партнера требуется  знать, как понимается время в  его культуре. По Холлу культуры делятся на полихронные (страны Ближнего Востока, Латинской Америки, Средиземноморья и Россия), в которых в один и тот же отрезок времени производится несколько видов деятельности и монохронные (к которым относится Германия, США, ряд североевропейских стран), в которых время распределяется таким образом, что в один и тот же отрезок времени возможен только один вид деятельности.

В Германии действия осуществляются одно за другим в течение определенного  времени. "В соответствии с этим время представляется как прямолинейный  путь, который ведет из прошлого в будущее. Монохронное время разделяется на отрезки, т.е. тщательно планируется для того, чтобы человек мог в любой отрезок времени сконцентрироваться на чем-либо. Здесь люди приписывают времени вещественную стоимость: его можно потратить, сэкономить, потерять, наверстывать, ускорять. Тем самым оно становится системой, с помощью которой поддерживается порядок в организации человеческой жизни" [26; 13].

Исходя из того, что "монохронный" человек способен заниматься только одним видом деятельности в определенный отрезок времени, он вынужден как бы закрываться в своем собственном мире, в который другим людям нет доступа. Носители этого типа культуры не любят, если их прерывают в процессе какой-либо деятельности, в отличие от "полихронного" человека, для которого межличностные, человеческие отношения играют большую роль, а общение с человеком рассматривается как более важное действие, чем принятый план действий. Здесь пунктуальности не придается большого значения.

В низкоконтекстуальной культуре Германии межличностные отношения часто носят временный и поверхностный характер. Здесь люди легко вступают в дружественные отношения и также легко прерывают их.

Теория Холла не объясняет  все поведение представителей того или иного типа культур. В рамках одной и той же культуры могут  встречаться их различные комбинации и сочетания. Эта теория дает лишь описание типичных черт, которые сопровождают процесс коммуникации представителей данной культуры.

Большое место в  истории этнопсихологических исследований занимает наследие И. Канта. В работе «Антропология с практической точки  зрения» Кант определяет такие понятия, как «народ», «нация», «характер  народа». По Канту, народ—это объединенное в той или иной местности множество  людей, составляющих одно целое. Такое  множество (или часть его), которое  ввиду общего происхождения признает себя объединенным в одно гражданское  целое, называется нацией. Каждый народ  обладает своим характером, проявляющимся  в эмоциональном переживании (аффектации) в отношении и восприятии другой культуры. Кант критикует тех, кто  не признает различия в характерах народов, и утверждает, что отказ  от признания характера того или  иного народа есть признание только характера своего народа. Основное проявление национального характера, по Канту, – отношение к другим народам, гордость государственной  и общественной свободой. Оценочное  содержание национального характера  определено тем, что Кант большое  значение придает взаимоотношению  народов в их историческом развитии. Он не рассматривает подробно определяющие факторы национального характера. В несколько разрозненном виде они  раскрываются при описании психологических  черт различных народов Европы. Признавая  влияние на национальный характер географического  фактора, он утверждает, что климат и почва, так же как и образ  правления, не являются основой понимания  характера народа. Такой основой, с точки зрения Канта, служат прирожденные черты предков, т. е. то, что передается по наследству от поколения к поколению. Это подтверждается тем, что при  изменении места проживания, форм правления характер народа чаще всего не меняется—происходит приспособление к новым условиям, в языке, роде занятий, одежде сохраняются следы происхождения, а следовательно, и национальный характер.

Наиболее разработанной  является этнопсихологическая концепция  В. Вундта. Именно работы этого немецкого  ученого в области психологии народов послужили основой психологических  исследований больших социальных групп. Теория психологии народов Вундта возникла из его идеи о несводимости общепсихологических  процессов к индивидуальной психологии и необходимости изучения социально-психологических  закономерностей функционирования социальных общностей и всего  общества.

Задачу народной психологии В. Вундт видел в изучении тех  психических процессов, которые  лежат в основе общего развития человеческих сообществ и возникновения общих  духовных продуктов всеобщей ценности. Под народным духом, который составляет предметную область новой науки, он понимал высшие психические процессы, возникающие при совместной жизни  многих индивидов. То есть народная душа есть связь психологических явлений, совокупное содержание душевных переживаний, общие представления, чувствования и стремления. Народная душа (этническая психология), по Вундту, не имеет неизменной субстанции (как у X. Штейнталя и М. Лацаруса). Тем самым Вундт закладывает идею развития и не приемлет сведение социально-психологических процессов к некоторому бытию (субстанции), стоящему за ними. Психические процессы, по мнению Вундта, обусловливаются активностью души, что он называет апперцепцией или коллективной творческой деятельностью.

В целом В. Вундт внес существенный вклад в становление этнопсихологии, более конкретно определил предмет  этой науки, провел разграничение между  психологией народной (социальной) и индивидуальной.

Д.Н. Овсянико-Куликовский считал, что нельзя отрицать влияния культурного развития и исторических условий на уклад воли, но, если этот уклад сложился, он становится принадлежностью национальной психо­логии, приобретает у каждого народа особую психологическую постановку. Разнообразие национального харак­тера проявляется в общественной жизни, в политичес­кой и социальной борьбе, в истории каждого народа. Следовательно, общественное развитие оказывается, со­гласно данному взгляду, подчиненным национальному характеру. Теория национальной психологии, которую развивал Овсянико-Куликовский, служила целям психологизации социально-исторической проблемы наций и национальностей, из нее делались практические выво­ды для национальной политики. Автор считал, что ос­новной вопрос национальной политики сводится к вопросу о языке. Трактуя язык как инструмент этнической идентификации, он видел в нем фактор национального самоопределения личности. Вслед за психологизацией социальных явлений Овсянико-Куликовский биологизировал их, введя понятие патологии национальности, «болезней» национальной психики, таких, как национализм, шовинизм. Согласно его взглядам, гипертрофия социальных межнациональных признаков в некоторых случаях вызывает атрофию национальных черт, явление «денационализации», но ее следствием может быть и повышение национального чувства, ведущее к национальному тщеславию и шовинизму. В предреволюционные годы а МГУ был введен курс этнической психологии, читал его философ Г.Г. Шпет. В 1917 году была опубликована его статья об этнической психологии в журнале «Психологическое обозрение», а в 1927 году вышла книга о предмете и задачах этой науки под названием «Введение в этническую психологию». «Дух народа», по мнению Г.Г. Шпета, символизирует смысл и идею «народа», которые раскрываются в типологических изображениях его состава и изменений во времени. Например, «дух аристократии», «дух данного времени», «дух рыцарства», «дух мещанства» — все это частные ингредиенты целого, не теряющего сути в конкретности. «Дух» в этом смысле есть собрание, «связка» характерных черт «поведения» народа. В совокупности с постоянством «диспозиций» он представляет собой народный характер. Этот субъективный характер узнается в его объективизации как совокупность реакций народа на обстоятельства, в которых он сам участвует, на объективно данные ему отношения и идеальные образования. Типическое и общее отношение к объективному существует как переживание коллектива, вкладываемое в определенный рёпрезентант народа — сословия, касты, группы. Отсюда выделение этнической психологии из социальной и определение для каждой из них собственного объекта.