Управление социальными рисками в области потери здоровья

     Риск, согласно вероятностному подходу, определяется как «нейтральная концепция, означающая вероятность какого-нибудь происшествия, сочетаемая с величиной потерь и прибыли». Подобное толкование риска доминировало вплоть до начала 19 века. В условиях «первичной» модернизации, охватившей эпоху первой промышленной революции, разрушения традиционных наследственных привилегий, провозглашения равных гражданских прав, демократизации, риск существенно конкретизировался и приобрел специфические формы в разных сферах общественной жизни. Он стал связываться с опасностями, сопутствующими специфическим видам деятельности во всех сферах, в экономике, в сфере правовых отношений, в политике. Таким образом, вероятностный подход к определению риска дополняется деятельностным, и в таком сочетании широко используется и в современной практике.

     Раскрывая эту взаимосвязь, А.Альгин подчеркивает важность процесса осознания риска, называя его «необходимым компонентом взаимосвязи ситуации риска и рискованного действия». Осознание содержания ситуации риска позволяет субъекту «снять» ее путем выбора и реализации одной из имеющихся альтернатив, то есть путем совершения рискованного поступка (действия). Это достижимо в условиях полного или достаточно определенного поля возможностей, при которых повышается надежность оценки степени риска через соотношение вероятностей выигрыша и проигрыша.

     Такое действие характеризует мотивированный риск, рассчитанный на ситуативные преимущества в деятельности. При неопределенности возможностей, когда не удается определить вероятность, то есть степень возможной реализации данного события при данных условиях, возникают предпосылки немотивированного риска.

     Таким образом, риск определяется как «ситуативная характеристика деятельности, состоящая в неопределенности ее исхода и в возможных неблагоприятных последствиях в случае неуспеха».Причем неопределенность исхода рискованного действия вовсе не означает неопределенность ситуации риска, а скорее указывает на его вероятностный характер, при котором успех зависит от степени определенности возможностей.

     Отражая преимущественно индивидуально-личностную характеристику деятельности, такой подход нашел широкое применение в психологии, где понятию «риск» соответствуют три взаимосвязанных значения: во-первых, риск как мера ожидаемого неблагополучия при неуспехе в деятельности; во-вторых, риск как действие, в том или ином отношении грозящее субъекту потерей (проигрышем, травмой, ущербом); в-третьих, риск как ситуация выбора между двумя возможными вариантами действия – менее привлекательным, однако более надежным, и более привлекательным, но менее надежным. Без сомнения преимуществом подобного взгляда на риск является возможность его эмпирической верификации и практического использования для управленческого воздействия.

     1.3. Социокультурные основания риска

     Глобализация  технологического риска потребовала  выработки нового мышления, вводящего в современную рискологию общечеловеческие нравственные и гуманистические императивы. Поиск факторов рационализации и пределов допустимого риска повысил интерес к его социокультурным основаниям.

     Ведущим специалистом в разработке данного  подхода по праву может быть признана антрополог М. Дуглас. Проследив эволюцию понятия «риск», она отметила возрастающее к концу 20 века значение этого явления, подчеркивая, что опасности, продуцируемые процессами глобализации риска, повлияли не только на его актуальность, но и скорректировали его смысловое содержание. По-прежнему концепция вероятности лежит в основе определения риска, используется она и в работах Дуглас. Однако, как пишет Луптон, она одна из первых усомнилась в адекватности традиционных исследований риска, которые «игнорируют концептуальные, этические и моральные издержки соблюдения равенства и справедливости».

     Дуглас  не отрицает наличия широкого спектра  рисков ни в доиндустриальный, ни в постиндустриальный период, но выражает озабоченность, что даже политизация риска не привела к установлениюотчетливых связей между справедливостью, эмансипацией и риском. «Риск, опасность и грех, используемые во всем мире для легитимации политики или для ее дискредитации, применимы и для защиты индивидов от их алчных соплеменников, а также для защиты социальных институтов от индивидов».

     Как видно, концептуальный подход Дуглас строится на противопоставлении злодея и жертвы, где невинные индивиды или группы, поставленные в условия риска, нуждаются в своего рода компенсации, масштабы которой требуют специального анализа. Важным шагом вперед стал поиск «приемлемого риска».

     Развивая  этот подход, Н.Смакотина отмечает, что «риск всегда касается ценностного решения, являясь необходимым элементом любого выбора». Она приходит к выводу о правомерности «нравственного риска, многочисленные примеры которого даны в Евангелии (Новом Завете). В этом произведении риск воспроизводится как риск «искушения» (в частности, искушений Иисуса Христа), «соблазна», «греховного» деяния».

     Таким образом, тезис о том, что риск социально конструируем, а значит, его оценка не свободна от ценностей, стал важным отличием социокультурного подхода в современной рискологии. Вполне  обоснованным в этой связи представляется стремление сторонников данного подхода определить влияние политических, моральных и эстетических факторов на анализ и управление риском.

     Ключевым  в данном подходе является обеспечение  индивидам свободы от риска, в противном случае ответственность возлагается на тех, кто в действительности ответственен за его возникновение. Тем более что профессиональные эксперты, участвующие в обсуждении проблем риска, действуют часто далеко не в интересах его жертв. А наука, как правило, исполняющая роль арбитра, все больше теряет свой независимый статус.

     Так называемый «объективный подход» к  проблеме риска, т.е. рациональное его восприятие как объективной реальности, является для Дуглас скорее заблуждением, хотя для общественного мнения именно он представляется более предпочтительным. В массовом сознании распространенным является неприятие рискованных ситуаций как рациональной модели поведения, а вся кий риск видится иррациональным. Люди с трудом прибегают к вероятностному способу его оценки и больше полагаются на случай. Объяснение этого феномена упирается в вопрос - являются ли индивиды свободными акторами, или они стеснены различными неустойчивыми переменными (невежеством, средой риска, институциональными принуждениями и т. д.). По мнению Дуглас, ответ заключается в уровне информированности каждого, вовлеченного в ситуацию риска и необходимости оценки этой информированности. Как много знают индивиды или группы о риске? Ощущают ли они свою беззащитность перед риском? От этого в конечном итоге зависит восприятие риска и процесс его рационализации.

     По  ее мнению можно выделить, по крайней мере, две причины недооценки риска, с которым сталкиваются люди. Во-первых, это слабая и избирательная (а в современных условиях контролируемая и формируемая) память. Во-вторых, недостаточная роль системы образования в формировании соответствующего знания и осознания реальных рисков. Не удивительно, что лишь незначительная часть людей, констатирует она, отличается развитым чувством несправедливости, стремлением к возмездию и требованием «платы по счетам», когда негативные последствия риска становятся очевидными.

     Резюмируя данные рассуждения, бывший соавтор  Дуглас Арон Вилдавский и его коллега Карл Дэйк, систематизировали несколько теорийвосприятия риска. В центре первой из них находится связь информированности о риске с осознанием опасности. Насколько знание и осознание риска совпадают.

     Вторая  теория указывает на то, что отношение  к риску (стремление его избежать или принять) является атрибутивной характеристикой личности, а значит, главным выступает связь между структурой личности и отношением к риску. В-третьих, в обусловленности рисков ведущее место занимает борьба интересов и, поэтому, восприятие риска приобретает гендерные, возрастные и классовые характеристики. Наконец, поддерживая позицию Дуглас, Вилдавский и Дэйк считают нелишним напомнить о культурной подоплеке восприятия риска, включающей мировоззренческие и идеологические особенности, а также паттерны социальных отношений.

     Социокультурные факторы риска заметно влияют на характер социальных отношений. С одной стороны, члены общества проявляют заинтересованность в поддержании внутренних связей в условиях риска и склонны обвинять оказавшихся в ситуации риска за неудачные действия. С другой, есть и такие, кто твердо верит в перспективность индивидуальных действий и в соревновательность, в силу чего они оказываются постоянным источником конфликта, а не солидарности в обществе. При таком подходе риск рассматривается больше как вопрос судьбы или шанса, а не как наказание за неумелые действия.

     Как видно, первая категория демонстрирует высокий групповой этос и сплоченность, в то время как представители другой группы отличаются слабыми внутригрупповыми связями и высокой индивидуальностью. На основе этих наблюдений была выстроена типология индивидуальных/групповых реакций на риск.

     Приведенная типология полезна тем, что дает общее представление о проявлении социокультурных составляющих в индивидуальных или групповых реакциях на условия риска. Отмеченные поведенческие стереотипы должны, по мнению Дж. Адамса составить основу концепции управления рисками.

     Таким образом, в 80-е и в начале 90 -х  годов ХХ века развитие теории риска происходит по направлению от оценки его преимущественно стоимостного значения с использованием теории вероятности к анализу социокультурных и социально-политических особенностей восприятия и управления риском. Эти два подхода легли в основу современных теорий риска и его дальнейшего переосмысления.

     Типы  личности. Основные признаки.

     «Иерархисты»

     Уважительное  отношение к авторитетам и

     официальным организациям, конформизм в

     отношении норм и ожиданий, касающихся риска.

     «Эгалитаристы»

     Высокая степень групповой идентификации  и

     непримиримое  отношение к аутсайдерам,

     оказавшимся в ситуации риска. Скептическое

     отношение к распространенным нормам и твердая

     вера  в эффективность деятельностного подхода к

     решению проблемы риска.

     «Индивидуалисты»

     Низкий  уровень идентификации с группой,

     склонность  к саморегулированию риска,

     сопровождаемая  возмущением внешних

     ограничений, и осознание риска как диалектики

     опасности и прибыли.

     «Фаталисты»

     Отдаются  в руки судьбы, связывая с ней

     появление рисков и не видят реальной

     возможности контролировать риск.