Социальная мобильность

      лица, мигрирующие в поисках временной работы за границей на контрактной основе и по истечении срока договора обязанные выехать из страны въезда (хотя часть из них пытается продлить контракт или заключить новый, выйти замуж за иностранца, жениться);

лица, выезд которых за рубеж связан с поездками по частным приглашениям, учебой, туризмом, отдыхом[5].

В целом эмиграция россиян за 6 лет дала наибольший прирост населения в Израиле — 3%, Германии — 2%, Греции— 0,1% и минимальный в США (0,01%). Исследования показали, что современная эмиграция из России во многом определяется социально-экономическими факторами — стремлением достичь лучших условий жизни. Высокий уровень этнической эмиграции поддерживается тем, что во многих странах уже сложились довольно многочисленные колонии наших бывших соотечественников, поэтому стремление и возможность воссоединиться с родственниками становятся одной из причин выезда, в результате чего эмиграционные потоки получат ярко выраженную географическую и этническую направленность.

6. Направление социальной мобильности в России.

              Интенсивная вертикальная мобильность является одним из основных механизмов, обеспечивающих социальную стабильность и интеграцию трансформирующегося общества. В ситуации, когда в социальных системах, переживающих крупные изменения, традиционные ценностные институты (религия, официальная идеология) ослаблены, но их место не замещено системой ценностей открытого, направленного на достижения общества, - появляется проблема аномии и других социальных дисфункций.
     Кардинальные социально-экономические преобразования 90-х годов спровоцировали значительные качественные изменения социальной структуры российского общества и придали стимул интенсивной социальной мобильности. Если сдвиги в социальной структуре можно рассматривать как наиболее значимый критерий оценки общественных трансформаций, то социальная мобильность – это конкретная форма реализации этих структурных сдвигов.

     В рамках либеральной модели трансформации, реализуемой с начала 90-х, доминировало представление о том, что структурные изменения в экономике обеспечат расширение «пространства наверху» за счет расширения сегментов рынка труда, обеспечивающих достаточно высокие статусные позиции (прежде всего, рост численности менеджеров, управленцев). Таким образом, будет обеспечен канал восходящей социальной мобильности. И действительно, специалисты, изучающие особенности социальной мобильности на разных этапах российских реформ, фиксируют более интенсивный характер мобильности на начальных этапах реформирования. Однако, вскоре стало очевидно, что первоначальные посылки были неоправданно оптимистичны. Многочисленные социологические опросы середины 90-х фиксировали нисходящий характер социальной мобильности большинства населения, следующий из сравнения респондентами своего прошлого и нынешнего социальных статусов.
     Особенность социальной мобильности трансформирующегося общества состояла в том, что большинству населения пришлось изменять привычные модели социального поведения в соответствии с новыми требованиями. Знания и навыки, трудовые мотивации пришлось формировать вновь. Образование и профессиональный статус, полученные в дореформенный период, для значительной части населения, уже не гарантировали сохранение сложившегося уровня жизни. Его поддержание и повышение, потребовало значительных усилий. Низкий уровень оплаты труда в бюджетной сфере стимулировал мобильность, связанную не только с переменой места работы, но и профессии, сферы и характера занятости. Данные, полученные в ходе социологического исследования и касающиеся интенсивности изменений в жизни населения России за прошедшие десять лет, показывают, что российское общество не является инерционным: более трети опрошенных меняли за этот период место работы, а пятая часть респондентов меняла и профессию. Около 6% опрошенных пытались и начинали собственное дело.

     Эффективные адаптационные практики часто предполагали осуществление деятельности, связанной с быстрой материальной отдачей, но потерей статуса («челноки», торговля), что породило проблему рассогласования продвижения по шкалам материального и общественного положения. Сейчас, спустя десять лет после начала активных реформ, можно оценить характер социальной динамики российского общества.             Приведенные данные показывают направленность социальных перемещений, которая имеет ярко выраженный нисходящий вектор. В качестве наиболее уязвимых предстают бывший верхний и «выше среднего» слои - 83% первого и около 90% второго спустились на одну или две ступени социальной лестницы. Что касается бывшего среднего и низших социальных слоев, то они более чем наполовину сохранили свою социальную идентичность. При этом важно то, что пополнение среднего слоя произошло преимущественно за счет социальных мигрантов из более высоких слоев, что указывает на преобладание нисходящего вектора социальной мобильности. Подняться в средний слой из нижнего и «ниже среднего» слоев удалось примерно шестой части респондентов, а спуститься в него из более высоких пришлось от 50 до 60% опрошенных.

              Обращает на себя внимание тот факт, что значение образования и профессии возрастает в случае позитивных социальных перемещений, но значимость этого фактора признает лишь треть тех, кто повысил свой социальный статус, для остальных значимость профессионального фактора мала. Существенно более весомым фактором адаптации выступают связи и знакомства, которые для тех, кто снизил свой социальный статус, значительно опережают по значимости образование и профессию. Лишь в группе, для которой характерна позитивная социальная динамика, социальные связи уходят на второй план.
     Все это свидетельствует об отсутствии универсальных механизмов социальной мобильности, что в сильной мере блокирует не только вертикальные, но и горизонтальные каналы социальных продвижений, ограничивая социальную динамику. Такая ситуация задается совокупностью происходящих в экономике и политике макропроцессов, которые накладывают специфический российский отпечаток и на механизм вертикальной мобильности в тех областях, где она реально происходит.

7. Процессы социальной мобильности в российском обществе.

              Проблемы социальных перемещений стали изучаться советской социологической мыслью в 60-е годы.

              Одним из наиболее масштабных и емких по результатам выступает исследование межпоколенческой мобильности, осуществленное с использованием целого ряда методов (среди которых анкетный опрос и анализ документов заняли ведущее место) в первой половине 80-х гг. сотрудниками Института социологических исследований АН СССР под руководством Ф. Р. Филиппова[6].

              Ученые выделили пять возрастных когорт, представители которых начинали свой самостоятельный трудовой путь в разные десятилетия: 1-я когорта до 50-х гг.; 2-я — в 50-е; 3-я — в 60-е; 4-я — в 70-е и 5-я— в 80-е гг. Для указанных когорт характерны глубокие внутренние различия, т.к. слишком велико несходство социальных условий жизни и общей духовной атмосферы, в которых происходили социализация и вступление в самостоятельную жизнь представителей каждой из них.

              В исследовании были получены данные аналогичные показателям всех стран мира. Так, наибольшая мобильность людей (самого разного рода: вертикальная, горизонтальная, межпоколенческая и др.) имеет место в первое десятилетие их самостоятельной трудовой деятельности (это качество свойственно 91% представителей той или иной когорты); в течение второго десятилетия своей карьеры люди меняют свой статус гораздо реже и лишь единицы осуществляют это на третьем десятке своего трудового пути (соответственно 8,4 и 0,8%).

              Постсоветский период стал для процессов мобильности временем социальной деструкции, сопоставимым с периодом, разрушительных войн. В данном случае оказались разрушенными прежние каналы и механизмы, определяющие стратификацию и социальную мобильность.

              Вместе с тем быстрое формирование новых каналов и эффективных механизмов невозможно, так как  их сбалансированность нельзя установить в короткие сроки и чисто административными способами. Их новая конфигурация будет складываться постепенно, под действием многочисленных социокультурных факторов. Политики должны учитывать и задействовать в общественных интересах наиболее конструктивные факторы, чтобы оптимизировать процессы социальной мобильности, стимулировать социальные группы на бесконфликтное решении своих жизненных проблем в период преобразований.

              Политика разгосударствления проводилась в 90-х гг. на принципах, противоречащих фундаментальным критериям стратификации и социальной мобильности современного общества: создание для разных слоев одинаковых социальных и правовых возможностей добиваться лучшего статуса. Передача общественной собственности осуществлялась без продуманной стратегии. Огромная часть этой собственности в виде пакетов акций оказалась в руках небольшого круга лиц. Подавляющее большинство населения стало владельцем ваучеров, которые, не заключали в себе реальной стоимости. В результате перераспределения значительная часть общенародной собственности оказалась у тех, кто был ближе к структурам распределения, а также у групп, обладающих материальными ресурсами, включая представителей теневой экономики, криминального мира.

              В современной России во многих случаях новые собственники крупных предприятий не смогли продемонстрировать качества организаторов современного производства, которые позволяли бы добиться расширения выпуска продукции, подобрать персонал, способный трудиться в условиях кризиса. Столь масштабная концентрация собственности в руках небольшой группы лиц на данном этапе общественного развития скорее тормозит, чем стимулирует формирование комплекса новых каналов и механизмов социальных перемещений.

              Более эффективно действует частная и коллективно-долевая собственность в сфере среднего и малого бизнеса. Многие предпринимателей задействовали те каналы и способы мобильности, которые почти не работали в последние десятилетия доминирования государственной собственности.  Они пытаются минимизировать расходную часть своей деятельности, добиваясь понижения себестоимости продукции, стремятся расширить сектор потребителей своих товаров и услуг. Вместе с тем и в этом сегменте трудовой активности формирование новых каналов социальной мобильности затруднено целым рядом факторов. Пока не создано прочных правовых гарантий владения и распоряжения производственной собственностью, не отработаны механизмы банкротства и перехода собственности из рук в руки,

              В целом в российском обществе пока не заработали механизмы получения доходов с банковских вкладов и ценных бумаг, рента с недвижимости, доход от работы на земле, в собственной мастерской и т. п. В стране не сложились пока конкурентные условия экономической активности, подкрепленные традицией уважения к рыночным принципам и имущественным правам граждан.

              В бизнесе и производстве более распространены позиции, ориентирующие людей на быстрое обогащение или на обогащение любой ценой. Все это затрудняет формирование новых механизмов социального отбора и продвижения в наиболее важной сфере мобильности — в сфере профессионального труда, где должен выигрывать тот работник, который трудится с большим эффектом на основе более высокой квалификации, мастерства, трудолюбия и предприимчивости.

              За последние 10 лет произошло становление новых сфер деятельности (например, связанных с кредитно-банковскими технологиями, с маркетингом и др.), профессиональных групп (например, группа организаторов бизнеса, управляющих по ликвидации последствий кризиса и др.), а также расширение ряда прежних областей труда, социальная значимость которых в последние годы повышалась. К таким можно отнести сферу обслуживания, связанную с предоставлением услуг в области медицины, оздоровления и туризма, образования и детского воспитани и др. Развитие указанных сфер деятельности и профессиональных групп стало возможным в результате перехода работников из сфер промышленного производства.

              Вместе с тем за годы российских реформ произошел интенсивный отток из тех сфер деятельности, которые обществу необходимы, но не способны дать быстрый эффект. Например, за последние годы заметно сократилась численность занятых в сфере науки — в разных отраслях науки от 1/3 до половины[7].

              Серьезным перекосом процессов социальной мобильности выступает разброс цен на продукцию и оплату труда работников сельскохозяйственного производства, обрабатывающих отраслей (прежде всего военно-промышленного комплекса), сферы культуры, науки, образования, с одной стороны, и работников топливно-энергетического комплекса, сырьевых отраслей и финансового капитала — с другой.

              Такие изменения процессов стратификации и социальной мобильности во многом меняют установки молодежи на разные профессии и сферы деятельности. Появившаяся еще в советский период ориентация молодежи на такие престижные в глазах общества области труда, как банковские технологии, управленческая активность, в новых условиях получает еще больший размах, дополняясь ориентацией на получение профессий, связанных с информационно-компьютерной специализацией.

              А хотелось бы, чтобы молодое поколение подходило более взвешенно к выбору профессии. К счастью, в последние годы несколько снижается востребованность на получение профессий менеджера, экономиста, юриста. Вновь увеличивается значимость в представлении молодого поколения профессий инженера, педагога, работника учреждения культуры.

              Однако, отмечается тревожная для молодежи тенденция последних лет — стремительно снижается вероятность получения общего и профессионального образования представителями многих групп российской молодежи. С одной стороны, молодое поколение по-прежнему демонстрирует высокую ориентацию на получение среднего и высшего образования. С другой стороны, образование, становясь во все большей степени платным, превращается в новый механизм социальной селекции по имущественному признаку, который способен оставить значительную часть молодежи за пределами восходящей социальной мобильности[8].

              Эта тенденция свидетельствует о важности корректировки социальной политики, проводимой государством, с тем, чтобы не перекрывать перед молодежью важнейший канал вертикальной циркуляции, без которого общество не сможет успешно развиваться.

              Обобщая анализ процессов социальной мобильности в постсоветской России, обозначим следующее: граждане страны утрачивают свой прежний социальный статус; их связи приобретают новые формы; привычная среда трансформируется; целевые ориентации наполняются новым содержанием. Все это приводит к «маргинализации» общества.