Семья в казахском ханстве

Наказания, затрагивающие семейно-брачные отношения  предусматривали кровную месть: кровь за кровь, увечье за увечье. Устанавливался откуп от наказаний - 30 кун. Смертная казнь применялась в форме  повешения и побивания камнями  за убийство мужа женой, убийство женщиной незаконно прижитого ребенка, прелюбодеяние  жены.

Размер  куна зависил от социального положения  преступника и потерпевшего. Так, за убийство простого мужчины убийца мог откупиться, отдав его родственникам 1000 баранов, за женщину - 500.

Женщины, дети по семейному праву  казахов не могут быть свидетелями  в суде. В области семейно-брачных  отношений было право родителей  на жизнь детей. Устанавливалось  наследственное право. В казахском ханстве имело место земельное пожалование, которое приобретало наследственное право - сойургал. Скот был частно-семейной собственностью, а пастбища находились в общинном пользовании. Основная доля доставалась младшему сыну (кенже), который впоследствии содержал мать. Дочери в виде приданного доставалась половина от доли сыновей. Мать получала 1\8 стоимости имущества семьи. Движимое имущество делилось поровну между сыновьями (енше). Равное право было у усыновлённых и родных детей. По своему усмотрению для не родственников оставлялось от 1\3 до 2\3 имущества.

Дети также имели особый статус в казахском обществе. Относительно возраста субъекта преступления тоже существуют разные мнения. Например, С. Узбекулы пишет: «По "Жеты - Жаргы", ответственность за совершенное  преступное деяние наступала с 13 лет. Поговорка "В 13 лет человек —  хозяин своего очага" отражает обязанность  каждого лица нести ответственность  за свои поступки»⁴.

Однако в первоисточниках по казахскому обычному праву, собранных  в XIX в. российскими исследователями, имеются не совсем схожие мнения о  возрасте преступника. Так, в публикации самих статей обычного права у  Самоквасова сказано: «К наказанию  за преступления плетьми полагается мужской пол с 13 лет, а женский  пол с 9 лет от роду, не достигших  же тех лет наказывают розгами, но вообще с малолетних никаких исков  не взыскивается.

В других материалах по казахскому обычному праву, в частности в записях, собранных д'Андре, от 1864г. находим: «При наказании лета подсудимого  в соображение не принимаются». При  этом, оценивая значения материалов, представленных д'Андре, следует учесть, что они  собраны в степи непосредственно  у знатоков казахского «адата» —  биев и аксакалов, которые подтвердили  переданные исследователю сведения своими подписями и тамгами.

Положение женщины также регулировалось обычным правом. У казахов существует поговорка: «Ага ольсе женге мура, iнi ольсе келiн мура». Смысл поговорки  заключается в том, что в случае смерти старшего брата его жена переходит  как наследство к младшему. Если же умрет младший брат, то его  жена достанется старшему. Как наследство переходят из рук в руки не только жена, но и дети, а также движимое и недвижимое имущество умершего.

По казахским обычаям, дети младших  братьев (родных, двоюродных и троюродных) по отношению к старшим приходятся детьми, а дети старших братьев  по отношению к младшим – старшими братьями. Поэтому малолетние дети умершего близкого родственника должны всегда находиться под покровительством старших родственников. Для этого  необходимо, чтобы молодая вдова  оставалась со своими несовершеннолетними  детьми, хозяйством и имуществом среди  родственников мужа. В силу этих обстоятельств близкие родственники умершего старались воспользоваться  правом левирата (эменгерлiк – акт  наследственного права казахов, согласно которому по отношению к  вдове, родственник мужа, то есть брат, считался «эменгером» – наследником).

Однако право левирата осуществлялось строго, согласно степени родства  к покойному. Это право, в первую очередь, предоставлялось его брату-близнецу, затем другим родным братьям, старшим  сыновьям старших братьев, двоюродным, троюродным братьям и, наконец, более  дальним родственникам. Большой  круг родственников, наделенных правом левирата, является свидетельством того, что женщина, за которую в свое время был уплачен выкуп –  калым, когда-то считалась собственностью не только мужа, но и всех его близких  родственников.

Женитьба по праву левирата имела  множество неписаных правил и  традиций. Согласно обычаям, право левирата распространялось на всех вдов. Но были обстоятельства, когда это положение  нарушалось. Наличие градаций в осуществлении  права левирата заставляет более  детально рассмотреть это явление. О существовании левирата у казахов упоминается в материалах по обычному праву казахов, собранных в 1824 году Омским временным комитетом, созданным еще в 1823 году для составления соображений об обычаях казахов. Согласно этим материалам, бездетная вдова должна была выйти замуж за старшего брата покойного мужа. Но если она предпочтет младшего брата мужа и последний согласен на этот брак, то он должен преподнести в подарок своему старшему брату девять голов скота. Если вдова захочет уклониться от левирата, то никто не может принуждать ее⁵.

Однако строго следили, чтобы она  не имела интимной связи с посторонними. Если молодая вдова вопреки интересам  родственников покойного мужа решила выйти замуж за чужеродца, то она  лишалась всего скота, имущества, а  с нового мужа взыскивался в полном размере калым, уплаченный в свое время ее отцу. Если вдова, не желая  выходить замуж за своих эменгеров, решала выйти замуж за постороннего, то ей всячески старались помешать, иногда прибегали к насилию. Если она настаивала на своем, то отбирали у нее всех детей, имущество и  с нового мужа взыскивали калым и  штраф (айып). Историки отмечают, что  протесты против левиратного брака  со стороны женщин особенно усилились  со второй половины XIX века. Ведь случалось, что 60-70-летние старики-эменгеры претендовали на руку 20-25-летних вдов, и многим молодым  женщинам приходилось мириться с  такой несправедливостью.

Некоторые женщины протестовали и  часто находили поддержку как  со стороны суда биев, так и со стороны русских властей. Характерно дело 21-летней молодой вдовы из Туркестанского уезда, которая в 80-х годах XIX века в своем прошении на имя уездного начальника пишет, что 70-летний старший  родственник покойного мужа вопреки  ее воле претендует на ее руку. Суд биев, рассмотрев дело, удовлетворил просьбу  молодой женщины, взыскав с нее в пользу старика 45 тиллей.

В больших семьях их главы исключительно  в корыстных целях единолично предрешали судьбу вдовы умершего сына. Если не было взрослых сыновей, за которых  вдове можно было выйти замуж, свекор мог насильно выдать ее за малолетнего  сына. В таких случаях взрослая женщина, имеющая иногда нескольких детей, считалась женой 10-13-летнего  деверя - эменгера, а на деле в течение  ряда лет выступала в роли его  воспитательницы. Когда малолетний муж достигал совершеннолетия, она  зачастую была уже пожилой женщиной.

В подобных случаях женщины иногда обращались с жалобой к суду биев и русской администрации. Так, в 1876 году одна сорокалетняя вдова в прошении на имя начальника Казалинского уезда  жалуется, что свекор вопреки ее воле насильно оформил ее брак со своим 13-летним сыном, и просит избавить ее от несправедливости. Специальная комиссия, установив достоверность фактов, дала свободу женщине от этого  номинального брака. Разумеется, в подобных случаях приходилось учитывать  и заботу свекра о судьбе своих  внуков: уйдя с матерью в чужую  семью, они могли попасть в  руки плохого отчима, а оставаясь  у деда, лишались родной матери. Ко всему  прочему, молодая, в расцвете сил  женщина и в хозяйстве могла  быть полезной и под надзором свекра лучше, чем кто-либо, могла воспитывать  детей и внуков.

Вдовы, решившие воспользоваться правом левирата, по возможности старались  выйти замуж за самого близкого родственника покойного мужа, так как только такой человек мог бескорыстно  воспитывать их детей, как своих  родных. Таким образом, в первую очередь  учитывались интересы малолетних детей. Иногда вдовы, оставшиеся с детьми, по своей воле последовательно выходили замуж за нескольких родных братьев  мужа, исходя из интересов своих  детей.

Нередко бывало, что с вдовой (независимо от наличия детей) обходились очень  гуманно. По разным, не зависящим от вдовы, обстоятельствам (скажем, если не было «законных» эменгеров или никто из них не изъявлял желания воспользоваться по отношению к ней правом левирата) родственники мужа добровольно разрешали ей выйти замуж по ее выбору за кого угодно. При этом не очень ущемляли ее права на скот и имущество. Малолетние дети также оставались при ней⁶.

Но, согласно традиции, родные покойного  получали от нового мужа одну «девятку»  скота (с верблюдом или с хорошим  конем). При подобном исходе дела нередко  случалось, что родственные и  свойственные связи вдовы, ее детей  и нового мужа с родственниками покойного  мужа не прерывались, а продолжались до самой ее смерти.

Похищение замужней женщины каралось смертью. Допускался развод, для которого необходимы были основания развода  для мужа:

- прелюбодеяние жены;

- бесплодие жены;

- изнасилование;

- проявление неуважения к мужу  и его родственникам;

- неспособность вести хозяйство;

- произнесение «талак – талак  – талак»;

Основания расторжения для жены были следующими:

- истязание мужем; 

- физическая недееспособность  мужа, когда он больной или  бесплодный;

- неспособность содержать жену.

Для обоих сторон также предусматривалось  то, что отрешение от веры.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Традиционные родоплеменные институты  кочевого общества явились готовой  формой организации власти господствовавшего  класса и административного управления, так же, как древние формы отношений  между родовой массой и старейшинами, которые выражались в приношениях  и общих работах, превратились в  феодальные по существу формы эксплуатации — упомянутый выше продуктовый налог  и трудовая повинность.

Оценка уровня развития социально-экономических  отношений, на котором находилось казахское  общество в позднее средневековье, как патриархально-феодальных отношений (в рамках феодальной формации), а  сложившейся казахской государственности  — как феодальной, при всей упомянутой выше специфике, расходится с оценкой  ряда исследователей, считающих, что  кочевое общество в своем развитии может подойти только к уровню раннеклассового общества.

Таким образом, семейные отношения патриархальные. Женщины в подчинённом положении: отец – муж - сыновья или родственники мужа. Брак был калымный. Размер калыма зависел от состоятельности родственников жениха и авторитетности родственников невесты. Браки могли быть и бесалымными, которые описываются в работе. Браки между родственниками вплоть до седьмого колена не разрешались.

Похищение замужней женщины каралось смертью. Допускался развод, для которого необходимы были основания развода  для мужа: прелюбодеяние жены; бесплодие  жены; изнасилование; проявление неуважения к мужу и его родственникам; неспособность  вести хозяйство; произнесение «талак – талак – талак».

Основания расторжения для жены были следующими: истязание мужем; физическая недееспособность; неспособность содержать  жену.

Для обоих сторон также предусматривалось  то, что отрешение от веры. В XV-XVII вв. ислам не имел большого влияния на семейную жизнь казахов и еще не существовал обряд венчания невесты в присутствии муллы. В остальном семейные отношения соответствовали обычному праву, а в последствии с Жеты –жаргы.

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

1. Аюпова З. К, От казахских адатов(обычного права) к развитой правовой системе независимого Казахстана. А., АГУ им. Абая, 2002.
2. Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии. М., 1980. С.232; Быков А.Ю. Указ. соч. С. 115; Материалы по казахскому… . С. 74–75. Martin, Virginiа. Law and custom . Р. 35–39.
3. Быков А.Ю. Истоки модернизации Казахстана. Барнаул, 2003. С. 106–115.
4. Джампеисова Ж.М. Отражение семейных отношений в судебных присягах казахов первой половины ХIХ века (на материалах Оренбургского и Сибирского ведомств) // Вестник Евразийского гуманитарного института, Астана, № 1, 2003, С. 4–12.
5. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргизкайсацких орд и степей. Ч. 3. СП б., 1832;
6. Материалы по казахскому обычному праву и положения на них Омского временного комитета. 1824 г. // Материалы по казахскому обычному праву. Сборник 1. Алма-Ата, 1948. С. 27–69.
7. Отчет поручика Аитова «О киргизских обычаях, имеющих в степи силу закона» от 26 февраля 1846 г. // Материалы по казахскому… . С. 18–26;
8. Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. М., 1989. С. 336–337.
9. Узбекулы С. Хан Тауке и правовой памятник «Жетi Жаргы». А., 2001 - С. 35.

¹ Джампеисова Ж.М. Отражение семейных отношений в судебных присягах казахов первой половины ХIХ века (на материалах Оренбургского и Сибирского ведомств) // Вестник Евразийского гуманитарного института, Астана, № 1, 2003, С. 4–12.

² Аюпова З. К, От казахских адатов(обычного права) к развитой правовой системе независимого Казахстана. А., АГУ им. Абая, 2002.

³ Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии. М., 1980. С.232; Быков А.Ю. Указ. соч. С. 115; Материалы по казахскому… . С. 74–75. Martin, Virginiа. Law and custom … . Р. 35–39.

⁴ Узбекулы С. Хан Тауке и правовой памятник «Жетi Жаргы». А., 2001 - С. 35.

⁵ Материалы по казахскому обычному праву и положения на них Омского временного комитета. 1824 г. // Материалы по казахскому обычному праву. Сборник 1. Алма-Ата, 1948. С. 27–69.